На лице у Аме появился румянец от смущения.
— И поверьте мне, впервые в жизни, — продолжал герцог Мелинкортский, — я прошу женщину согласиться стать моей женой; поймите, милая моя, я вовсе не собираюсь сделать вид, будто у меня до вас не было женщин, но вы особенная, с вами, Аме, у меня все совершенно по-иному. Вы — чистая, святая, я никогда не думал, что когда-нибудь наступит день и я скажу подобные слова какой-либо женщине, но все, что я вам сказал, — чистая правда.
Вы так чисты, что у меня появилось желание целовать землю, по которой ступают ваши ноги; поэтому… я даже боюсь прикоснуться к вам.
Аме тихо рассмеялась от переполнявшего ее счастья.
— Не бойтесь, монсеньор, — прошептала она.
Он заключил девушку в объятия, и их уста слились в поцелуе — первом в жизни Аме.
Губы герцога Мелинкортского были осторожными и ласковыми, но, почувствовав ответную реакцию девушки, ощутил, что пламя, разгоревшееся внутри его, зажгло огонь и внутри девушки, от которого она затрепетала в его объятиях, они стали более требовательными, более властными, тело Аме задрожало от чуда и счастья любви, и они отдались ослепляющему и обжигающему чувству.
— Я люблю тебя, — шептал Себастьян Мелинкорт и повторял эти слова снова и снова; объятия его становились все крепче, и на какое-то мгновение показалось, что это не два отдельных человека, они слились в единое существо с помощью фантастической божественной силы, которая способна проявляться в подобные мгновения, когда люди понимают, в чем смысл любви…
Я люблю тебя, — немного позже еще раз повторил Себастьян, но голос его звучал уже мягко; голова девушки покоилась на его плече, и ему приходилось смотреть на Аме сверху вниз.
Любовь и в самом деле полностью преобразила девушку. Щеки горели ярким румянцем, глаза сияли, а губы были полуоткрыты и слегка дрожали, словно она задыхалась от переполнявшего ее счастья.
— Теперь я понимаю, что никогда прежде никого не любил, — проговорил его светлость хриплым голосом, изменившимся из-за пережитых им чувств; потом медленно опустился на одно колено, взял край платья Аме, поднес его к губам и поцеловал.
Глава 13
День уже клонился к вечеру, когда Аме вошла в библиотеку и увидела Хьюго Уолтхема, который стоял в одиночестве возле камина и изучал какой-то листок бумаги.
— А где монсеньор? — спросила она.
Хьюго странно взглянул на нее.
— Монсеньор? — словно эхо повторил он вопрос девушки. — А!.. Себастьян! Я… ах да, он сказал мне… он просил передать вам, если вы спросите, что он будет здесь в пять.
Речь его была настолько бессвязной, а поведение настолько непохожим на привычную спокойную манеру держать себя, что Аме посмотрела на него с удивлением.
— Что случилось, месье Хьюго? — спросила она.
— Случилось? — повторил он, затем, видя, что девушка ждет объяснений, добавил быстро:
— Ничего… нет, ничего не случилось.
Аме, которая в этот момент стояла на пороге, прикрыла за собой дверь и прошла в комнату. Она была одета в платье из белого газа, на плечах — кружевной воротник, заколотый на груди букетиком цветов. Она выглядела очень юной и наивной, хотя выражение счастья на ее лице говорило о зрелости и такой глубине чувств, которая была несвойственна девушке ее возраста.
— Леди Изабелла настаивала, чтобы я немедленно отправилась в свою комнату и легла в постель, — тихо объяснила Аме, оказавшись с Хьюго. — Я не хотела этого делать. Как я могу спать и потерять из-за этого несколько часов волнующего общения с монсеньером? Но я сделала то, что мне велели, и, думаю, упустила что-то важное, что так расстроило вас, месье Хьюго. Вам не удастся ничего скрыть от меня.
— Да ничего важного не случилось, — пробормотал Хьюго, положив на стол листок бумаги, который перед этим держал в руках.
— А что это за листок? — с любопытством поинтересовалась девушка; потом, заглянув ему через плечо, воскликнула:
— Ба! Да ведь это же лотерейный билет!
— Да, лотерейный билет, — подтвердил Хьюго.
— И это вы его купили?
Хьюго кивнул в ответ:
— Генеральный инспектор, месье Калоне, на одном из званых обедов предложил всем нам приобрести по одному билету его новой лотереи. У меня не было ни малейшего желания тратить свои деньги подобным образом, но, посчитав, что мой отказ в той ситуации мог показаться неделикатностью, все-таки купил один билет и… понимаете, Аме… я выиграл!
— Выиграли! — воскликнула Аме. — Ах, как замечательно, как восхитительно! А сколько?
— Я едва могу поверить, что все это происходит в действительности, но выигрыш составляет триста тысяч ливров. Если это перевести на английские деньги, то сумма моего выигрыша составит двенадцать тысяч фунтов.
— Невероятно! Так вы теперь богатый человек?
— Да, теперь я богат, — мрачно согласился Хьюго.
Потом, словно не в силах более сдерживать обуревавшие его чувства, воскликнул с отчаянием:
— А что хорошего принесет мне это богатство? Для чего мне эти деньги?
Мне было вполне достаточно тех мук и терзаний, которые я испытывал повседневно, встречаясь с леди Изабеллой, чувствуя, как при каждом ее появлении сердце у меня начинает биться чаще, но вполне осознавая, что мои надежды, что эта женщина могла бы войти в мою жизнь, были совершенно призрачными. У меня не было денег, и я мог бы предлагать леди Изабелле разделить мой скудный доход с таким же успехом, как и домогаться французского престола.
Теперь же, как вы изволили заметить, — продолжал Хьюго, — я стал богат, хотя богатство это весьма относительно, так как могу себе позволить жить в относительном комфорте, содержать жену, если повезет найти женщину без особых запросов, которая будет достаточно сильно любить меня и поэтому согласится жить по нашим средствам. Но что хорошего сулит мне такая жизнь?
Вы, Аме, советовали мне надеяться, говорили всегда, что не стоит отчаиваться, а теперь посмотрите в окно и скажите, что видите там?
Пока Хьюго делился с девушкой своими переживаниями, Аме стояла рядом с ним неподвижно, и, когда он попросил ее посмотреть в окно, она послушно повернула голову к окну и посмотрела в сад с бассейном и золотыми рыбками, мраморными статуями и клумбами, в изобилии усыпанными цветами. В первое мгновение она ничего не Заметила, но потом обратила внимание, как в тени мелькнули кружева и розовая парча.
В увитой розами беседке, в дальнем конце сада, сидела леди Изабелла, а рядом с ней, наклонившись в страстном порыве, стоял виконт де Тремор — одной рукой он опирался на спинку скамьи, а другая его рука находилась в опасной близости к белым ручкам леди Изабеллы, которые та в притворной скромности сложила на коленях.
Аме сразу узнала виконта, так как это был именно тот молодой человек, который с особой страстью и рвением ухаживал за леди Изабеллой в течение последних нескольких недель. На каждом вечере он оказывался рядом с ней; доставал приглашения почти на все званые обеды, на которые приглашали герцога Мелинкортского и его дам.
Его светлость все время подшучивал над леди Изабеллой по поводу ее кавалера, и, хотя та смеялась над де Тремором или притворно обижалась на герцога, она не отвергала, а скорее поощряла ухаживания виконта де Тремора. Аме догадывалась, что Хьюго терзается ревностью, которую далеко не всегда мог скрыть даже он, обладающий волей, контролирующий свои чувства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85