Виктор Петрович очень сильно уставал на работе, но норму выполнить не мог. За это бригадир Ляпа бил его за полчаса до съема в жилую зону: сначала кулаками, а потом круглым метровым колышком – толщиной не менее 5 см. От побоев Виктор Петрович стал уставать еще больше; не было сил даже снять с себя х/б: так и ложился спать в опилках, накрывшись с головой тонким «гнидником» (одеялом).
Вскоре он перестал снимать и ботинки; это заметили; и в один прекрасный день Виктор Петрович очутился в совсем другой бригаде. Там ему дали ложку с пробитой дырочкой, такую же миску и запретили без спросу приближаться к остальному населению зоны. А вечером бригадир Катя и его помощник, отвратный старикашка, называвшийся Василисой Премудрой, позвали Виктора Петровича в каптерку и под покровом ночи надругались над ним самым ужасным образом. С кличкой Вика он, впрочем, протянул кое-как свои четыре года, показавшиеся ему в первый день свободы пожизненным сроком. Да так оно и было: началась новая, третья жизнь, без жены, детей, квартиры и машины, с клеймом гомосексуалиста, каковым Виктор Петрович был – и не был одновременно. Поэтому он через несколько месяцев уехал из родного города в неизвестном направлении – кажется, подался на какую-то стройку, завербовавшись по оргнабору…
Михаил К., таксист, отбывал в этой же зоне пятнадцатилетний срок за «аварию». Суть «аварии»: около полуночи проезжал мимо автобусной остановки за городом, сшиб велосипедиста (насмерть). Проехал километра два и вспомнил, что на остановке стояла «баба», наверняка запомнившая номер. Вернулся – и прижал «бабу» к бетонной стене. «Баба» умерла в больнице; еще раньше бампером был раздавлен восьмимесячный «пацан», которым она была беременна. К несчастью для Михаила К., нашелся еще один свидетель: мужчина, отошедший с остановки «отлить» в кусты…
Дали Михаилу 15 лет. На одном из заседаний суда его пытался убить муж потерпевшей, но неудачно: сам схлопотал два условно…
В зоне Михаил К. задался благородной целью: встать на путь исправления и освободиться условнодосрочно. Благо, что для «аварийщиков», в отличие от закоренелых преступников, существовали и существуют всевозможные льготы, поблажки. Михаил К. прошел свой путь от шныря (уборщика) столовой до бригадира цеха, в котором собирались и красились борта для тракторных прицепов. Норма – 80 бортов в смену с бригады. При Михаиле К. она выполнялась неукоснительно. Приближалось 60-летие Великой Октябрьской социалистической революции, а с ним и амнистия, а с амнистией – комиссия по освобождению, и все совпадало с почти 8 годами (более половины) срока, отбытого Михаилом К.
Михаил до ареста занимался самбо, подкачивал мышцы: в общем, был в форме. И в зоне эту форму поддерживал: с одного удара вышибал сознание из ретивого «волынщика». Бригада старалась, как могла…
На общую беду кому-то где-то срочно понадобилось очень много бортов для тракторных прицепов. Майор Ухов «подтянул» к себе начальника цеха. Тот «подтянул» бригадира – Михаила К. А тот больше никого не стал «подтягивать»: просто на доске объявлений возле вахты стали появляться «боевые листки»: бригада Михаила К. берет обязательство собрать и покрасить 110 бортов в смену… собрать и покрасить 130 бортов… 160 бортов… 180…
Когда обязательства превысили 200 бортов и у «мужиков» заболели уже не кости и мышцы, а головы, то к блатным была отправлена депутация в лице одного человека – Васи С., слывшего «путевым» и «духовитым».
– Да замочи его, волка! – сказали Васе. Вася воспринял это как приказ-разрешение и в эту же ночь попытался ткнуть Михаила К. заточкой. Неудача постигла исполнителя: бригадир-самбист заточку выбил, Васю искалечил – и продолжил свой славный трудовой подвиг.
На внеочередной сходняк собралось около тридцати человек – блатные, «мужики»… Предстояло выделить четверых для внушения Михаилу К. хотя бы полупонятий лагерной жизни. Скрутили в трубочку бумажки, среди которых четыре были помечены крестиками, и пустили по кругу «пидорку» с жребием.
Около одиннадцати утра следующего для «избранные бойцы» во главе с Грушей отправились в угольную котельную рабочей зоны. Осень стояла теплая, но печи подтапливались: требовалась теплая водичка для ежедневной обмывки запотевших бригадирских тел.
Истопник Семеныч уже с утра заложил в одну из печей четыре тяжелых металлических лома; концы раскалились чуть ли не добела.
В одиннадцать часов тридцать минут в котельной должен был появиться Михаил К., приглашенный Семенычем испить «купеческого» чайку с «козырными» шоколадными конфетками (блатные не пожалели, выделили из общака).
Когда злосчастный бригадир, бывший таксист Михаил К. появился в котельной, из-за одного из котлов выскочил вихляющийся в азарте Груша, выхватил из печи лом (на руках у Груши было по две рабочие рукавицы) и с криком «Мочи вафла!» нанес удар.
Михаил К. попытался поставить блок, чтобы потом свалить блатного ударом ноги в грудь, но руки неожиданно пронзила страшная и странная боль. Бригадир завизжал и попытался вытолкнуться обратно в дверь, но не смог: Семеныч уже подпер ее снаружи железобетонным брусом.
Из-за котлов выскочили еще трое: Куня, Карат и Витя Рычагов по кличке Механизм. На руках у них тоже были рабочие рукавицы. Бойцы похватали свои ломы и деловито, как на охоте, в считанные минуты превратили вставшего на путь исправления Михаила К. в обожженную и окровавленную груду изломанных костей и рваного мяса. Груда эта копошилась в углу котельной; казалось, даже чтото пыталась сказать, но никому уже это не было интересно. Бойцы зашли за котлы: Механизм, Карат и Груша погнали по кругу чифир, а Куня, алкаш, один за другим опрокинул в себя пару заготовленных чекушек.
Семеныч отвалил от двери тяжелый брус и свистнул: мол, чисто все. Бойцы отерли губы; Куня зажевал водяру черняшкой; все встали и пошли к выходу мимо бывшего таксиста, шныря, бригадира Михаила К.
Оконцовочка этого происшествия была такова: Семеныч, козлячья масть, сдал всех; никто и не сомневался, что он сдаст. Помощь истопника требовалась лишь в момент исполнения; «раскрутка» планировалась, ибо невозможно было скрыться от законного возмездия в зоне общего режима.
«Кумовья» (оперчасть) быстро размотали лагерное дело: Груша, как якобы зачинщик, получил 9 лет, остальные – по нисходящей, до пяти (срок плюсовался). Груша к тому же поехал в «крытую» на два года, чтобы духовно окрепнуть там и через (в общем) двенадцать лет выйти на свободу уважаемым авторитетом…
Михаил К. освободился условно-досрочно по амнистии к 60-летию ВОСР – как инвалид первой группы. Он потерял один глаз, селезенку; стала «сохнуть» левая рука (перебиты сухожилия); лишь неиспользованный резерв накопленного на зековском горбу здоровья позволил ему вообще остаться в живых и отковылять на костылях через вахту к автобусной остановке. Такова была цена ударного труда на пути исправления.
Видно, что попытки приобретения сверхблаг ведут на зоне к печальным последствиям, равно как и пренебрежение какими-то общими «благами» и тем более правилами.

Рассказы очевидцев
Ночь в КПЗ
Я был задержан без документов ретивыми омоновцами. Поневоле пришлось взглянуть на КПЗ и его обитателей как бы со стороны. Обитателей, собственно, было не много – всего один молодой взъерошенный человек, ужасно обрадовавшийся компании.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157