Их же еще больше будет!..
Т у л л и Й (загадочным тоном). Может - больше. А может, и совсем
не будет...
П у б л и й (недоуменно и настороженно). Что это ты имеешь в
виду?
Т у л л и Й (спохватываясь). Классики э-э-э... их вообще не так
уж много. Римских во всяком случае. Раз-два, и обчелся.
П у б л и й (выкрикивая). Пятнадцать!
Т у л л и й (продолжая). Главное - с императорами не путать.
Энний, Лукреций, Теренций, Катулл, Тибулл, Проперций, Овидий,
Вергилий, Гораций, Марциал, Ювенал. Главное - с императорами не
путать. Ни с ораторами, ни с императорами. Ни с драматургами. Только
поэты.
П у б л и й. Потому что мрамора мало.
Т у л л и Й. Hи - с греческими. Hи, тем более, с христианскими. В
твоем случае это особенно важно.
П у б л и й. Почему?
Т у л л и и. Потому что варвару всегда проще стать христианином,
чем римлянином.
П у б л и й. ?
Т у л л и й. Из жалости к себе, Публий, из жалости к себе. Тебе же
отсюда сбежать хочется. Или - самоубиться. То есть тебе вечной жизни
хочется. Вечной - но именно жизни. Ни с чем другим это прилагательное
связывать не желаешь. Чем более вечной, тем более жизни, да?
П у б л и й. Ну и что? Чего в этом дурного-то?
Т у л л и Й. Да нет, разве ж я... что ты? Публий, как раз
возможно. Но стремление-то к возможному как раз для римлянина и есть
самый большой моветон. А поэтому, душка Публий...
П у б л и й. Как?! Как ты сказал? Ты имеешь в виду - сбежать
возможно? да? Ты сказал - осуществимо... Я не ослышался?..
Т у л л и Й. Осуществимо, душка Публий, осуществимо. Все
осуществимо. А пока...
П у б л и й (вскакивая, орет). Каким образом!?! Как? Где?
(Безумно озирается, как бы в поисках выхода, как бы подозревая, что
что-то проглядел; затем кидается к мусоропроводу, к двери лифта, к
окну - ощупывает стекло - бросается к клетке с птичкой, осененный как
бы догадкой, но тут же разочаровывается, и т.п. 2-х - не более -
минутная пантомима, на протяжении которой Туллий, заложив руки за
спину а ля школьный учитель, разглядывает бюсты). Как? Где?
(Возбуждение его гаснет.) Брешешь, падло. Ни хрена это не
осуществимо. Не в данной инкарнации. И не будь это пожизненно,
начистить бы тебе рыло... Сука ты, Туллий, большая старая римская
сука. Волчица. Ни стыда, ни совести. Над простым человеком
дорываться. "Осуществимо, возможно..."
Т у л л и Й (не меняя позы). На что поспорим?
П у б л и й. На твое снотворное.
Т у л л и Й. Лучше на твое. Мое все кончилось.
П у б л и й. Идет... (До него начинает доходить смысл сделки, но
ему лень додумывать.) Да ты что... охренел, в самом деле... да если я
проиграю - т. е. если ты выиграешь, то...
Т у л л и Й. А пока, душка Публий, повторяй за мной: Энний,
Теренций, Лукреций... Ну, давай!
П у б л и й (повторяет, загибая для счета пальцы). Энний,
Теренций, Лукреций...
Т у л л и й. Катулл, Тибулл, Проперций.
П у б л и й. Катулл, Тибулл, Проперций.
Т у л л и Й. Вергилий, Овидий, Гораций.
П у б л и й. Вергилий, Овидий, Гораций.
Т у л л и Й. Лукан, Марциал, Сенека.
П у б л и й. Лукан, Марциал, Сенека... Пятнадцать!
Т у л л и Й. Ювенал... эх, добавим историков. Плиний, Тацит,
Саллюстий...
П у б л и й. Плиний, Тацит, Саллюстий... спать - хочется-а...
Т у л л и и. Прими снотворное. У тебя же есть.
Пауза, во время которой занавес на четверть спускается.
П у б л и й. Пожалуй. Пожалуй, ты прав. (Прислоняет ладонь к
пульту в изголовье; на экране вспыхивает: "Публий Марцелл, N 1750-А";
затем Публий нажимает кнопку, и на экране вспыхивает: "Заказ -
Снотворное". Затем из отверстия рядом с пультом появляется, как
пневмопочта, продолговатый цилиндр, в котором, когда Публий берет его
в руки, раздается характерное тарахтение таблеток: Туллий следит за
всей этой манипуляцией, как загипнотизированный. Публий произносит с
видимым удовлетворением.) Что ни говори, а мои отпечатки пальцев,
Туллий, не твои отпечатки пальцев. (Высыпает несколько таблеток на
ладонь, подходит к стоящему на столе графину, бросает таблетки в рот
и запивает их прямо из носика.)
Т у л л и Й (глотая слюну). Римские компьютеры... славятся своим
гостеприимством. (Закуривает.)
П у б л и й (уходит в нужник; раздается сильный шум падающей
струи, затем - звук спускаемой воды, сменяемый звуком воды из-под
крана; Публий чистит зубы, полощет на ночь горло, приговаривая).
Катулл, Тибулл, Пропорций, Вергилий, Овидий, Гораций, Катулл, Тибулл
(выходит из нужника, пересекает сцену по направлению к своему ложу),
Пропорций, Овидий, Вергилий, Гораций. (Садится в своем, алькове,
чтобы размотать сандалий, и, внезапно, в этой позе валится на бок и
засыпает.)
Пауза. После которой Туллий встаете направляется к алькову Публия
в постель, все время косясь на цилиндр с таблетками. Берет этот
флакон в руки, читает надпись на этикетке. Проглатывает слюну. Ставит
флакон на место, смотрит в окно, там - Луна и звезды. Пауза. После
чего Туллий задергивает альков Публия пологом, направляется к нише;
вынимает оттуда бюст, допустим, Вергилия и, кряхтя, перетаскивает его
к отверстию мусоропровода и ставит его на то, что служит в камере
обеденным столом - этакая платформа с регулируемой высотой - более
или менее, как в больницах. Последующие 5-10 минут Туллий занят
переноской бюстов из ниш и с полок и установкой их на столе. Он
вспотел, запыхался; обнажает себя до пояса и, останавливаясь
передохнуть, прислушивается к довольно громкому храпу Публия...
Т у л л и й (выпрямляясь и утирая пот со лба - прислушивается к
храпу Публия). Во человек клопа давит! В объятьях - как его? -
Морфея. "Лесбия, где ты была? Лежала в объятьях Морфея..." Катулла,
стало быть, первым и пустим. Во-первых, копия, и поэтому не жалко...
во-вторых, уж больно популярен... на все языки переведен... И весу,
как в императоре... Потяжелей Горация будет... Килограмм за полста
потянет... И при ускорении в 9.81... да если 700 метров лететь... то
сечке, конечно, кранты. Как, впрочем, и крокодильчикам. То есть, в
лучшем случае, крокодильчикам мрамор придется жевать... А это разные
вещи... Это тебе не фарш... Так можно и зубки испортить... И тут мы
по ним еще Вергилием врежем. Тем более что портретное сходство
посредственное... Да и кто его вообще видел. Может, даже и не он...
Аноним... "Сами овечки в лугах поедать колокольчики станут/Чтоб в
голубую их шерсть красить потом не пришлось..." Экая прелесть!.. Всей
этой Энеиды бесконечной стоит. (Пододвигает бюст Вергилия к отверстию
мусоропровода.) ...Тяжелый... однако поэт... Одно слово -
эпический... Нет, не хотел бы я быть крокодильчиком... Все-таки 35000
килограммометров в момент приземления... Все-таки почти 500 км в час
скорость. И - по морде... Да еще если, скажем, Лукрецием... Тем более
что ему, как спятившему, все равно... "Счастлив всякий, кто мог
постигнуть причину явлений..." Уффф!.. хотя бы уже потому, что
причина явлений настигает всякого, кто счастлив... или -
несчастлив... Как это там... (Декламирует.)
Вещи есть также еще, для каких не одну нам, а много
можно причин привести - но одна лишь является верной.
Так, если ты, например, вдалеке бездыханный увидишь
труп человека, то ты всевозможные смерти причины
высказать должен тогда - но одна только истиной будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Т у л л и Й (загадочным тоном). Может - больше. А может, и совсем
не будет...
П у б л и й (недоуменно и настороженно). Что это ты имеешь в
виду?
Т у л л и Й (спохватываясь). Классики э-э-э... их вообще не так
уж много. Римских во всяком случае. Раз-два, и обчелся.
П у б л и й (выкрикивая). Пятнадцать!
Т у л л и й (продолжая). Главное - с императорами не путать.
Энний, Лукреций, Теренций, Катулл, Тибулл, Проперций, Овидий,
Вергилий, Гораций, Марциал, Ювенал. Главное - с императорами не
путать. Ни с ораторами, ни с императорами. Ни с драматургами. Только
поэты.
П у б л и й. Потому что мрамора мало.
Т у л л и Й. Hи - с греческими. Hи, тем более, с христианскими. В
твоем случае это особенно важно.
П у б л и й. Почему?
Т у л л и и. Потому что варвару всегда проще стать христианином,
чем римлянином.
П у б л и й. ?
Т у л л и й. Из жалости к себе, Публий, из жалости к себе. Тебе же
отсюда сбежать хочется. Или - самоубиться. То есть тебе вечной жизни
хочется. Вечной - но именно жизни. Ни с чем другим это прилагательное
связывать не желаешь. Чем более вечной, тем более жизни, да?
П у б л и й. Ну и что? Чего в этом дурного-то?
Т у л л и Й. Да нет, разве ж я... что ты? Публий, как раз
возможно. Но стремление-то к возможному как раз для римлянина и есть
самый большой моветон. А поэтому, душка Публий...
П у б л и й. Как?! Как ты сказал? Ты имеешь в виду - сбежать
возможно? да? Ты сказал - осуществимо... Я не ослышался?..
Т у л л и Й. Осуществимо, душка Публий, осуществимо. Все
осуществимо. А пока...
П у б л и й (вскакивая, орет). Каким образом!?! Как? Где?
(Безумно озирается, как бы в поисках выхода, как бы подозревая, что
что-то проглядел; затем кидается к мусоропроводу, к двери лифта, к
окну - ощупывает стекло - бросается к клетке с птичкой, осененный как
бы догадкой, но тут же разочаровывается, и т.п. 2-х - не более -
минутная пантомима, на протяжении которой Туллий, заложив руки за
спину а ля школьный учитель, разглядывает бюсты). Как? Где?
(Возбуждение его гаснет.) Брешешь, падло. Ни хрена это не
осуществимо. Не в данной инкарнации. И не будь это пожизненно,
начистить бы тебе рыло... Сука ты, Туллий, большая старая римская
сука. Волчица. Ни стыда, ни совести. Над простым человеком
дорываться. "Осуществимо, возможно..."
Т у л л и Й (не меняя позы). На что поспорим?
П у б л и й. На твое снотворное.
Т у л л и Й. Лучше на твое. Мое все кончилось.
П у б л и й. Идет... (До него начинает доходить смысл сделки, но
ему лень додумывать.) Да ты что... охренел, в самом деле... да если я
проиграю - т. е. если ты выиграешь, то...
Т у л л и Й. А пока, душка Публий, повторяй за мной: Энний,
Теренций, Лукреций... Ну, давай!
П у б л и й (повторяет, загибая для счета пальцы). Энний,
Теренций, Лукреций...
Т у л л и й. Катулл, Тибулл, Проперций.
П у б л и й. Катулл, Тибулл, Проперций.
Т у л л и Й. Вергилий, Овидий, Гораций.
П у б л и й. Вергилий, Овидий, Гораций.
Т у л л и Й. Лукан, Марциал, Сенека.
П у б л и й. Лукан, Марциал, Сенека... Пятнадцать!
Т у л л и Й. Ювенал... эх, добавим историков. Плиний, Тацит,
Саллюстий...
П у б л и й. Плиний, Тацит, Саллюстий... спать - хочется-а...
Т у л л и и. Прими снотворное. У тебя же есть.
Пауза, во время которой занавес на четверть спускается.
П у б л и й. Пожалуй. Пожалуй, ты прав. (Прислоняет ладонь к
пульту в изголовье; на экране вспыхивает: "Публий Марцелл, N 1750-А";
затем Публий нажимает кнопку, и на экране вспыхивает: "Заказ -
Снотворное". Затем из отверстия рядом с пультом появляется, как
пневмопочта, продолговатый цилиндр, в котором, когда Публий берет его
в руки, раздается характерное тарахтение таблеток: Туллий следит за
всей этой манипуляцией, как загипнотизированный. Публий произносит с
видимым удовлетворением.) Что ни говори, а мои отпечатки пальцев,
Туллий, не твои отпечатки пальцев. (Высыпает несколько таблеток на
ладонь, подходит к стоящему на столе графину, бросает таблетки в рот
и запивает их прямо из носика.)
Т у л л и Й (глотая слюну). Римские компьютеры... славятся своим
гостеприимством. (Закуривает.)
П у б л и й (уходит в нужник; раздается сильный шум падающей
струи, затем - звук спускаемой воды, сменяемый звуком воды из-под
крана; Публий чистит зубы, полощет на ночь горло, приговаривая).
Катулл, Тибулл, Пропорций, Вергилий, Овидий, Гораций, Катулл, Тибулл
(выходит из нужника, пересекает сцену по направлению к своему ложу),
Пропорций, Овидий, Вергилий, Гораций. (Садится в своем, алькове,
чтобы размотать сандалий, и, внезапно, в этой позе валится на бок и
засыпает.)
Пауза. После которой Туллий встаете направляется к алькову Публия
в постель, все время косясь на цилиндр с таблетками. Берет этот
флакон в руки, читает надпись на этикетке. Проглатывает слюну. Ставит
флакон на место, смотрит в окно, там - Луна и звезды. Пауза. После
чего Туллий задергивает альков Публия пологом, направляется к нише;
вынимает оттуда бюст, допустим, Вергилия и, кряхтя, перетаскивает его
к отверстию мусоропровода и ставит его на то, что служит в камере
обеденным столом - этакая платформа с регулируемой высотой - более
или менее, как в больницах. Последующие 5-10 минут Туллий занят
переноской бюстов из ниш и с полок и установкой их на столе. Он
вспотел, запыхался; обнажает себя до пояса и, останавливаясь
передохнуть, прислушивается к довольно громкому храпу Публия...
Т у л л и й (выпрямляясь и утирая пот со лба - прислушивается к
храпу Публия). Во человек клопа давит! В объятьях - как его? -
Морфея. "Лесбия, где ты была? Лежала в объятьях Морфея..." Катулла,
стало быть, первым и пустим. Во-первых, копия, и поэтому не жалко...
во-вторых, уж больно популярен... на все языки переведен... И весу,
как в императоре... Потяжелей Горация будет... Килограмм за полста
потянет... И при ускорении в 9.81... да если 700 метров лететь... то
сечке, конечно, кранты. Как, впрочем, и крокодильчикам. То есть, в
лучшем случае, крокодильчикам мрамор придется жевать... А это разные
вещи... Это тебе не фарш... Так можно и зубки испортить... И тут мы
по ним еще Вергилием врежем. Тем более что портретное сходство
посредственное... Да и кто его вообще видел. Может, даже и не он...
Аноним... "Сами овечки в лугах поедать колокольчики станут/Чтоб в
голубую их шерсть красить потом не пришлось..." Экая прелесть!.. Всей
этой Энеиды бесконечной стоит. (Пододвигает бюст Вергилия к отверстию
мусоропровода.) ...Тяжелый... однако поэт... Одно слово -
эпический... Нет, не хотел бы я быть крокодильчиком... Все-таки 35000
килограммометров в момент приземления... Все-таки почти 500 км в час
скорость. И - по морде... Да еще если, скажем, Лукрецием... Тем более
что ему, как спятившему, все равно... "Счастлив всякий, кто мог
постигнуть причину явлений..." Уффф!.. хотя бы уже потому, что
причина явлений настигает всякого, кто счастлив... или -
несчастлив... Как это там... (Декламирует.)
Вещи есть также еще, для каких не одну нам, а много
можно причин привести - но одна лишь является верной.
Так, если ты, например, вдалеке бездыханный увидишь
труп человека, то ты всевозможные смерти причины
высказать должен тогда - но одна только истиной будет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18