На
седьмой день после операции мне принесли
корсет и разрешили 20-минутную прогулку.
Не дожидаясь медсестры, я приняла душ,
сама надела корсет и оделась.
Когда я вернулась домой, мне особенно
трудно было вставать в корсете с глубоких
мягких кресел, а ночью мне иногда в нем
было очень жарко. Ноя никогда не обраща-
лась за помощью, сама одевалась, не прини-
мала никаких обезболивающих таблеток и не
отдыхала днем.
Сейчас я такая же, какой была когда-то
раньше: гибкая, быстрая, подвижная. Я стала
тоньше на 3-4 см и стройнее. Однако, если
посмотреть на меня сбоку, нижняя часть спи-
ны кажется немного плоской, и не могу
сказать, чтобы мне это нравилось. Синдром
плоской спины наблюдается у тех больных, у
которых поясничные участки позвоночника
сращиваются со стержнем Харрйнгтона. Пос-
ле операции у таких больных возникают боли
в нижней части спины, чувство усталости,
неприятные ощущения, больной становится
ворчливым и раздражительным. Чтобы по-
мочь в подобных случаях, врачи разработали
различные методы коррекции. Однако мне не
требуется коррекция. Я чувствую себя значи-
тельно лучше, чем раньше, и я считаю, что
поступила правильно, согласившись на опе-
рацию. Она прошла успешно: на 50% успех
гарантировали моя воля и выдержка, а на
50% - мастерство и добрые руки хирурга>.
ОПЕРАЦИЯ ВЫПРЯМЛЯЕТ
ПОЗВОНОЧНИК
И ЗАКАЛЯЕТ ХАРАКТЕР
Я, как и многие, с кем я беседовала, реши-
лась на операцию не сразу. Мне сделали
операцию только через 5 лет после того, как
был обнаружен сколиоз. В 15-летнем возрасте
искривление составляло лишь 20Ї и могло бы
быть откорректировано неоперативным пу-
тем, а в 1970 г., когда я встретилась с д-ром
Брэдфордом, оно равнялось уже 43Ї. Я пони-
мала, что операция - мой последний шанс.
Искривление позвоночника у меня было
не очень заметным, реберного горба не было.
Однако вследствие небольшой ротации поз-
вонков туловище постоянно клонилось влево,
а правое плечо было на 2-3 см выше левого.
Правда, я старалась всегда держаться прямо,
не горбиться, что стоило мне больших уси-
лий.
Искривление -40-60Ї не опасно для жиз-
ни, оно не влияет на работу сердца и легких,
боль при нем возникает крайне редко. Мож-
но было бы и смириться с такой формой
сколиоза, если бы твердо знать, что искривле-
ние не будет увеличиваться. Однако, к сожа-
лению, оно может расти и в зрелом возрасте,
поэтому приходится решаться на операцию.
Мне такое решение> далось нелегко. Я
только что поступила на первый курс Минне-
сотского университета, устроилась секретарем
в суд на неполный рабочий день, чтобы пла-
тить за учебу. В это же время я встретила
одного молодого человека, которого в мечтах
видела своим мужем. Операция разрушала все
мои планы. Я должна была уйти из универси-
тета и оставить работу. Я понимала, что и
моя личная жизнь может не состояться. Но
все-таки я решилась. 15 января 1970 г. я
поступила в госпиталь, а на следующий день
д-р Брэдфорд уже оперировал меня. Мне
имплантировали стержень Харрингтона, кото-
рый выпрямил мою спину и сделал меня
стройнее на целых 5 см.
Когда кончилось действие наркоза, я не
могла ни о чем думать, кроме боли. Мне дали
обезболивающее, и я опять заснула. Через
несколько дней, когда мне стало чуть лучше,
меня на каталке отвезли в гипсовальню, где 4
молодых, веселых техника-ортопеда помогли
мне снять больничный халат и надели на
меня длинный <чулок>, закрывавший 2/3 тела.
Через несколько минут длинные полоски
марли, пропитанной жидким гипсом, уже
легли вокруг моей шеи, груди, талии и бедер.
Молодые ребята, накладывавшие гипс, без
конца шутили, весело интересовались, пред-
почитаю ли я пышные или строгие формы.
Их хорошее настроение, добродушное подшу-
чивание помогли снять напряжение, создать
свободную, непринужденную обстановку.
Через 20 мин гипс высох. Я лежала на
столе, мне казалось, что я похожа на древне-
египетскую мумию - холодную, влажную,
неподвижную. Затем один из техников-орто-
педов каким-то инструментом, очень напоми-
нающим маленькую пилу, быстро удалил лиш-
ний гипс.
Через две недели после операции мне
разрешили встать и немного походить по
палате. Я очень удивилась. Мне казалось, что
в моем состоянии сделать несколько шагов,
так же невозможно, как сыграть в футбол.
Однако, несмотря на мои решительные про-
тесты, медсестра помогла мне сесть на край
кровати. и сказала: <Вставайте же, вам уже
можно ходить>.
Какое удивительное, волнующее чувство -
снова встать на ноги! Колени дрожали, мне
казалось, что я вся как будто сжимаюсь под
тяжестью корсета, весившего почти 5 кг.
Медленно я сделала один шаг, потом другой.
Сделав десять шагов, я решила немного от-
дохнуть. Но прежде чем сесть, собрала пос-
ледние силы и подошла к зеркалу. <Нечего
сказать! Настоящий урод!> - в отчаянии я
ударила рукой по корсету.
Никто не мог утешить меня: ни медсёстры
ни д-р Брэдфорд, ни даже мои друзья. Я
умоляла д-ра Брэдфорда разрешить мне снять
корсет. Я обещала ему, что буду очень осто-
рожна. Однако мои горячие просьбы, клятвы,
заверения совершенно не трогали его.
Мне казалось, что я не выдержу. Ведь
корсет нужно было носить долгих 9 мес. Я
искренне страдала. Что скажет мой новый
друг, который не был мне уже безразличен?!
Я встретилась с ним только через три
недели, когда он впервые после операции
пришел ко мне и предложил провести вечер
у одного из его друзей, с которым я не была
знакома. Его неожиданное предложение
взволновало и испугало меня, но все же
теперь я испытывала меньший страх, чем
тогда, когда готовилась к нашей первой после
операции встрече. Он немного удивился, за-
метив мою сдержанность. Когда я открыла
дверь, чтобы выйти, он неожиданно посмот-
рел на меня и сказал: <О черт! Ведь я же
ничего не знал!> Все время, пока он вел меня
к машине, я старалась казаться веселой и
беззаботной.
В машине мы молчали. Он смотрел на
дорогу, я же на потолок машины, так как
могла сидеть только в таком положении, ина-
че корсет вонзался мне в подбородок.
Наконец мы приехали. Мы поднялись в
квартиру его друга, меня познакомили с со-
бравшимися. Все пристально разглядывали
меня. Видимо, они в первый раз видели
девушку в корсете. Их расспросы <с при-
страстием> были очень неприятны для меня.
Через полчаса такого допроса мне удалось
незаметно скрыться в туалете, где я дала волю
слезам и долго плакала. Постепенно я успо-
коилась, взяла себя в руки, проверила еще
раз, хорошо ли закрыта моя шея воротником
<хомут> и направилась к лестнице, которая
вела наверх в комнату, откуда слышался весе-
лый смех. Вечер был в самом разгаре.
Неожиданно я оступилась, упала на спину
и покатилась вниз по лестнице. Затылок и
ягодицы больно ударились о корсет во время
падения, но никакая боль не могла сравнить-
ся со страдающим самолюбием.
Через минуту все собрались около меня.
<Как ты, в порядке? Тебе не больно? Может
быть вызвать врача?>
Я не испытывала особенной боли, но у
меня было только одно желание: куда-нибудь
скрыться, спрятаться, мгновенно исчезнуть.
Мой спутник не помог мне. Мне кажется,
он растерялся еще больше, чем я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
седьмой день после операции мне принесли
корсет и разрешили 20-минутную прогулку.
Не дожидаясь медсестры, я приняла душ,
сама надела корсет и оделась.
Когда я вернулась домой, мне особенно
трудно было вставать в корсете с глубоких
мягких кресел, а ночью мне иногда в нем
было очень жарко. Ноя никогда не обраща-
лась за помощью, сама одевалась, не прини-
мала никаких обезболивающих таблеток и не
отдыхала днем.
Сейчас я такая же, какой была когда-то
раньше: гибкая, быстрая, подвижная. Я стала
тоньше на 3-4 см и стройнее. Однако, если
посмотреть на меня сбоку, нижняя часть спи-
ны кажется немного плоской, и не могу
сказать, чтобы мне это нравилось. Синдром
плоской спины наблюдается у тех больных, у
которых поясничные участки позвоночника
сращиваются со стержнем Харрйнгтона. Пос-
ле операции у таких больных возникают боли
в нижней части спины, чувство усталости,
неприятные ощущения, больной становится
ворчливым и раздражительным. Чтобы по-
мочь в подобных случаях, врачи разработали
различные методы коррекции. Однако мне не
требуется коррекция. Я чувствую себя значи-
тельно лучше, чем раньше, и я считаю, что
поступила правильно, согласившись на опе-
рацию. Она прошла успешно: на 50% успех
гарантировали моя воля и выдержка, а на
50% - мастерство и добрые руки хирурга>.
ОПЕРАЦИЯ ВЫПРЯМЛЯЕТ
ПОЗВОНОЧНИК
И ЗАКАЛЯЕТ ХАРАКТЕР
Я, как и многие, с кем я беседовала, реши-
лась на операцию не сразу. Мне сделали
операцию только через 5 лет после того, как
был обнаружен сколиоз. В 15-летнем возрасте
искривление составляло лишь 20Ї и могло бы
быть откорректировано неоперативным пу-
тем, а в 1970 г., когда я встретилась с д-ром
Брэдфордом, оно равнялось уже 43Ї. Я пони-
мала, что операция - мой последний шанс.
Искривление позвоночника у меня было
не очень заметным, реберного горба не было.
Однако вследствие небольшой ротации поз-
вонков туловище постоянно клонилось влево,
а правое плечо было на 2-3 см выше левого.
Правда, я старалась всегда держаться прямо,
не горбиться, что стоило мне больших уси-
лий.
Искривление -40-60Ї не опасно для жиз-
ни, оно не влияет на работу сердца и легких,
боль при нем возникает крайне редко. Мож-
но было бы и смириться с такой формой
сколиоза, если бы твердо знать, что искривле-
ние не будет увеличиваться. Однако, к сожа-
лению, оно может расти и в зрелом возрасте,
поэтому приходится решаться на операцию.
Мне такое решение> далось нелегко. Я
только что поступила на первый курс Минне-
сотского университета, устроилась секретарем
в суд на неполный рабочий день, чтобы пла-
тить за учебу. В это же время я встретила
одного молодого человека, которого в мечтах
видела своим мужем. Операция разрушала все
мои планы. Я должна была уйти из универси-
тета и оставить работу. Я понимала, что и
моя личная жизнь может не состояться. Но
все-таки я решилась. 15 января 1970 г. я
поступила в госпиталь, а на следующий день
д-р Брэдфорд уже оперировал меня. Мне
имплантировали стержень Харрингтона, кото-
рый выпрямил мою спину и сделал меня
стройнее на целых 5 см.
Когда кончилось действие наркоза, я не
могла ни о чем думать, кроме боли. Мне дали
обезболивающее, и я опять заснула. Через
несколько дней, когда мне стало чуть лучше,
меня на каталке отвезли в гипсовальню, где 4
молодых, веселых техника-ортопеда помогли
мне снять больничный халат и надели на
меня длинный <чулок>, закрывавший 2/3 тела.
Через несколько минут длинные полоски
марли, пропитанной жидким гипсом, уже
легли вокруг моей шеи, груди, талии и бедер.
Молодые ребята, накладывавшие гипс, без
конца шутили, весело интересовались, пред-
почитаю ли я пышные или строгие формы.
Их хорошее настроение, добродушное подшу-
чивание помогли снять напряжение, создать
свободную, непринужденную обстановку.
Через 20 мин гипс высох. Я лежала на
столе, мне казалось, что я похожа на древне-
египетскую мумию - холодную, влажную,
неподвижную. Затем один из техников-орто-
педов каким-то инструментом, очень напоми-
нающим маленькую пилу, быстро удалил лиш-
ний гипс.
Через две недели после операции мне
разрешили встать и немного походить по
палате. Я очень удивилась. Мне казалось, что
в моем состоянии сделать несколько шагов,
так же невозможно, как сыграть в футбол.
Однако, несмотря на мои решительные про-
тесты, медсестра помогла мне сесть на край
кровати. и сказала: <Вставайте же, вам уже
можно ходить>.
Какое удивительное, волнующее чувство -
снова встать на ноги! Колени дрожали, мне
казалось, что я вся как будто сжимаюсь под
тяжестью корсета, весившего почти 5 кг.
Медленно я сделала один шаг, потом другой.
Сделав десять шагов, я решила немного от-
дохнуть. Но прежде чем сесть, собрала пос-
ледние силы и подошла к зеркалу. <Нечего
сказать! Настоящий урод!> - в отчаянии я
ударила рукой по корсету.
Никто не мог утешить меня: ни медсёстры
ни д-р Брэдфорд, ни даже мои друзья. Я
умоляла д-ра Брэдфорда разрешить мне снять
корсет. Я обещала ему, что буду очень осто-
рожна. Однако мои горячие просьбы, клятвы,
заверения совершенно не трогали его.
Мне казалось, что я не выдержу. Ведь
корсет нужно было носить долгих 9 мес. Я
искренне страдала. Что скажет мой новый
друг, который не был мне уже безразличен?!
Я встретилась с ним только через три
недели, когда он впервые после операции
пришел ко мне и предложил провести вечер
у одного из его друзей, с которым я не была
знакома. Его неожиданное предложение
взволновало и испугало меня, но все же
теперь я испытывала меньший страх, чем
тогда, когда готовилась к нашей первой после
операции встрече. Он немного удивился, за-
метив мою сдержанность. Когда я открыла
дверь, чтобы выйти, он неожиданно посмот-
рел на меня и сказал: <О черт! Ведь я же
ничего не знал!> Все время, пока он вел меня
к машине, я старалась казаться веселой и
беззаботной.
В машине мы молчали. Он смотрел на
дорогу, я же на потолок машины, так как
могла сидеть только в таком положении, ина-
че корсет вонзался мне в подбородок.
Наконец мы приехали. Мы поднялись в
квартиру его друга, меня познакомили с со-
бравшимися. Все пристально разглядывали
меня. Видимо, они в первый раз видели
девушку в корсете. Их расспросы <с при-
страстием> были очень неприятны для меня.
Через полчаса такого допроса мне удалось
незаметно скрыться в туалете, где я дала волю
слезам и долго плакала. Постепенно я успо-
коилась, взяла себя в руки, проверила еще
раз, хорошо ли закрыта моя шея воротником
<хомут> и направилась к лестнице, которая
вела наверх в комнату, откуда слышался весе-
лый смех. Вечер был в самом разгаре.
Неожиданно я оступилась, упала на спину
и покатилась вниз по лестнице. Затылок и
ягодицы больно ударились о корсет во время
падения, но никакая боль не могла сравнить-
ся со страдающим самолюбием.
Через минуту все собрались около меня.
<Как ты, в порядке? Тебе не больно? Может
быть вызвать врача?>
Я не испытывала особенной боли, но у
меня было только одно желание: куда-нибудь
скрыться, спрятаться, мгновенно исчезнуть.
Мой спутник не помог мне. Мне кажется,
он растерялся еще больше, чем я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27