Что же, помирать потом? Ух, шайтан побери этого Рекру-това! Чего такое болтает?
- С тобой не случается, со мной тоже, думать надо, кому доверяешь,все еще сердито сказал Сафаров, но прежней уверен-ности в голосе уже не чувствовалось. Он нехотя взял трубку прямого телефона, набрал номер.- Але, Виталий? Это Сафаров те-бя беспокоит.
- Сафаров? Константин Рашидович?- растерянно переспросил Квочкин.
- Правильно, дорогой, это я. Не ожидал, да? Эх, молодой, богатый, сильный! Знать не хочешь старика Сафарова, да?
- Почему же... Рад слышать вас, Константин Рашидович. Спасибо за комплимент, но и сами не скромничайте,- голос бан-кира зазвучал более уверенно.- Чем могу служить?
- Отпусти моего журналиста, Виталий.
- Не понимаю, о чем вы?
- О Чекмареве. Отпусти его, Виталий. Тебе нужна рыжая Настя, и мне тоже. Видишь, ничего не скрываю.
- Я не знаю никакого Чекмарева,- зло сказал Квочкин.- А вам, Константин Рашидович, советую заниматься своими делами!
- Это и есть мои дела, дорогой. Знаешь, почему? У тебя из клетки дорогие птички вылетели, в лесу теперь живут. Уже не твои, кто поймает его будут. А что поделаешь? Надо было смотреть за птичками.
- Спасибо за совет. Что еще?
- Дорогой Виталий, сейчас не 93-й год, стрелять друг-дру-га нельзя. Ты сильней, поймаешь птичек - все останется, как было. Я поймаю - многое может измениться. Совсем ничего не скрываю. Могу сказать, что издательства "Свет и тьма" давно уже нет, и Настя Зозулина там не работает. Обманула парня.
- И за откровение спасибо. Не хочу оставаться в долгу и скажу вам больше: Настя Зозулина в 95-м вышла замуж за датча-нина и уехала в Данию.
- Вот видишь, Виталий. Отпусти Чекмарева, я тебе потом скидку сделаю.
- Его у меня нет! Обмен любезностями закончен, всего доб-рого!
Положив трубку, Сафаров вздохнул и сказал Рекрутову:
- Отпустит. Если живой еще...
20
Кабина старого лифта гудела где-то наверху, лязгали же-лезные двери, а люди на первом этаже переглядывались и с осуж-дением качали головами. Да только это ничуть не влияло на бе-зобразное поведение лифта.
Лавкин не выдержал, побежал вверх по лестнице. Одним ма-хом взлетел на третий этаж и остановился. крепко вцепившись руками в дряхлые перила сердце бешено колотилось в груди, казалось, еще немного и не выдержит, остановится. Два этажа оставалось до спасительного кабинета, где можно будет и на ди-ване полежать, и в кресле расслабиться, и достать из бара бу-тылку коньяка, выпить рюмочку для поднятия тонуса. Лавкин пос-тоял несколько минут, а потом осторожно двинулся наверх, прис-лушиваясь к гулкому стуку сердца.
Он спешил, потому что Сафаров прямо сказал: "Дело очень серьезное, на карту поставлено будущее корпорации. Если ты подведешь, Валерий, пеняй на себя." Разве можно после такого предупреждения черт-те знает, сколько ждать лифта? Девка может в любой момент позвонить редакторам, спросить, почему Чекмарев не подходит к телефону, и ей скажут, что он как ушел вчера, так и не появлялся в редакции. И все. Можно распрощаться с теплым, денежным местечком.
Аля удивленно захлопала длинными ресницами, когда увидела своего задыхющегося начальника.
- Валерий Петрович! Вам плохо?
- Бежал... по лестнице. Этот лифт... черт бы его побрал! Все нормально, Аля, не суетись... Немедленно пригласи ко мне Павлюковича. Бегом!
И он ввалился в свой кабинет, плюхнулся на диван. Едва успел малость отдышаться, как из белой коробки селектора заз-венел голос Али:
- Валерий Петрович, Павлюкович здесь.
- Впусти,- выдохнул Лавкин в микрофон селектора, добрав-шись до рабочего кресла.
- Валерий Петрович...
При виде этого длинного, нескладного молодого человека испуг Лавкина сменился гневом. Из-за таких вот безответствен-ных дураков он может потерять работу!
- Что вы натворили, с вашим Чекмаревым?- заорал он. Павлюкович втянул голову в плечи, развел руки с растопы
ренными пальцами и стал похож на мультипликационный кактус.
- А что случилось?- громким шепотом спросил он.- Статья не понравилась наверху?
- При чем тут статья?! Я спрашиваю и рукописи Чекмарева, о том, кому он ее передал, о каких-то, понимаешь, рыжих Нас-тях! Почему я ничего не знаю об этом?
Павлюкович хотел что-то сказать, но так и замер с откры-тым ртом. Он не мог понять, почему о подруге Чекмарева нужно докладывать главному редактору? Может, и о собственной жене тоже необходимо докладывать? Мол, демократически надежна, мо-рально устойчива? Или Чекмарев - зимбабвийский шпион, и все, что он делает, должно быть известно начальству? Надо было пре-дупредить... Да ведь вчера же рассказал все, что знал Рекруто-ву из "ДЕГЛа". Лавкин даже не спросил потом, о чем они долго беседовали, мол, ничего не знаю и знать не хочу. Меня это не касается. А теперь коснулось, что ли?
Так и не решив, что же следует говорить, Павлюкович лишь сильнее растопырил напряженные пальцы.
- Садись,- приказал Лавкин, видя, что ответа не дождет-ся.- И слушай меня внимательно. Чекмарев крупно влип. Его подставила девка, Настя. Возможно, что из-за этой аферы мы ли-шимся нашего главного спонсора и вообще... возникнут большие проблемы, все останутся без работы. Но прежде, чем это случит-ся, я выгоню тебя!
- Да за что, Валерий Петрович?!- испуганно воскликнул Павлюкович.Я-то здесь при чем? Я не знакомил его с Настей, не заставлял писать роман, не советовал, кому отдать его! И даже не знаю, кому он отдал рукопись!
- Я тебе сказал, что дело серьезное? Я тебя предупредил? Все. А теперь слушай меня внимательно. В общей комнате ска-жешь: если будут спрашивать Чекмарева, пусть перезвонят в его кабинет. Ясно?
- Чего ж тут неясного...
- Далее. Сам сядешь на место Чекмарева и будешь там до вечера, до конца рабочего дня. Если позвонит Настя, ответишь: Чекмарев у главного, на планерке. Запомнил?
- Позвонит... Из Нижнего? Она же в командировке.
- Не имеет значения, откуда!
- Понял. Серега на планерке. А на самом деле он где?
- Не твое дело! Чекмарев на планерке, освободится не ско-ро. Спроси, что передать. Если будет просить, чтобы ты его позвал... на минутку, скажи, мол, постараюсь и немедленно со-общи мне. Вопросы есть?
- Я возьму статью, над которой работаю, можно?
- Бери, что хочешь. Дверь запри на ключ, чтобы никто не сунулся во время разговора. И, разумеется, о нашем разговоре никому ни слова. Ни-ко-му! Бегом на место, и помни, ты должен говорить естественным тоном, убедительно. Ошибешься - потом не обижайся, Павлюкович.
- Сделаю, Валерий Петрович. А если Настя не позвонит?
- Ты слишком много вопросов задаешь!
Оставшись в одиночестве, Лавкин раздраженно хлопнул ла-донью по столу. Это несправедливо, что его карьера, его судьба зависит от какого-то Чекмарева, какой-то Насти, черт бы их побрал! От Павлюковича! Это раньше, при советской власти такое было сплошь и рядом: напился твой подчиненный, попал в вытрез-витель - тебя на ковер! Почему, такой-сякой, ты допустил по-добное? Воспитательную работу не проводишь, подчиненных рас-пустил, какой пример показывают такие журналисты трудящимся?! И, будь ты хоть кристально чистым человеком - выговор, а то и предупреждение о неполном служебном соответствии. Но теперь же в стране произошли необратимые демократические перемены. Ника-кая КПСС над душой не стоит, никакое воспитание не требуется, каждый сам за себя! Хоть каждый день попадай в вытрезвитель, главное, чтоб не прогуливал, не опаздывал, своевременно и ка-чественно делал работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91