Элеонора равнодушно разрешила генералу подвести себя к экипажу, тому самому, в котором она уже когда-то ездила.
Когда они расселись, Уокер сказал:
— И еще вот что, сеньора. Вы не обязаны оставаться в Никарагуа. Мы все прекрасно поймем, если вы решите оставить нас. Мы будем рады оплатить ваши расходы, помочь доехать туда, куда вы пожелаете. Это самое меньшее, что мы можем сделать.
Был ли это намек, что они… он и Нинья Мария… предпочитают, чтобы она уехала? Ничего удивительного. Они, конечно, не смогут забыть эпизод, который хотели бы вычеркнуть из своей памяти. Но, вне всякого сомнения, Нинья Мария может думать иначе, решила Элеонора, вспомнив о Невилле Кроуфорде. «Неудивительно, если я и любовница генерала станем подругами», — цинично подумала Элеонора.
Генерал ждал ответа.
— Я ценю вашу заботу, сэр, и ваши щедрые предложения, но я еще не решила, что делать. Мне нужно немного времени.
— Я… вполне понимаю, — сказал он и бросил взгляд на суровое лицо полковника Фаррелла, сидевшего напротив. — Нет никакой спешки. К тому же, если это не нарушит ваш траур, я хотел бы пригласить вас на небольшой прием, который мы устраиваем через три дня, в четверг. Мы, как всегда, хотели бы видеть такую красавицу в Доме правительства.
Конечно, благоразумно было принять и комплимент и приглашение, даже если и были другие планы. Генерал ничего, кроме согласия, и не ждал.
— Когда-нибудь, Элеонора, если я смогу вернуться к менее официальному обращению и называть вас, как привык, я хотел бы услышать вашу историю о том, что произошло с вами за эти три месяца. Мы, конечно, в общих чертах знаем — по сообщениям, полученным из Гондураса. Но я предполагаю также и нечто большее, о чем мы можем лишь догадываться. Я, конечно, не хочу на вас давить или устраивать подобие допроса, но хотел бы услышать то, что вы можете мне рассказать, позднее, когда пройдет время и острота воспоминаний притупится.
Элеонора сжала пальцами колени и почувствовала жгучую боль при одной только мысли о прошлом. Она с трудом сглотнула и стала смотреть поверх головы генерала в пустоту.
— При всем уважении к вам, генерал, — сказала она дрожащим голосом, — я не уверена, что когда-нибудь смогу об этом рассказывать.
Уличный шум, выкрики продавцов, голоса прохожих, пронзительный визг свиней, чей покой в грязной луже потревожил экипаж, ворвались внутрь, нарушив тишину в экипаже. Элеонора бросила взгляд на Гранта и увидела, как его голубые глаза впились в кольцо с печаткой, державшееся на ее пальце с помощью скатанного и засунутого внутрь обрывка материи. Он медленно поднял голову и взглянул в ее зеленые глаза. Элеонора не могла определить, что он думает и чувствует. Его эмоции были наглухо скрыты, а бронзовое лицо ничего не выражало. Влажная жара становилась сильнее. Прислонившись к бархатным подушкам, она почувствовала, как пот ручейками стекает по спине. Генерал переключил внимание на кипу бумаг и отчетов, которые полковник Томас Генри вручил ему при встрече. Затем, нахмурившись, отодвинул их от себя и устремил взгляд в пространство.
Элеонора продолжала молчать. Но это могло показаться неприличным — будто ей не хочется поддерживать разговор, и, откашлявшись, она произнесла:
— Я хочу поздравить вас, генерал, с победой в Ривасе.
— Эта заслуга принадлежит моему большому союзнику, холере, — он холодно улыбнулся.
— Но я понимаю, что ваши люди храбро сражались, и вы укрепили здесь свои позиции.
Его грудь часто вздымалась и опускалась под черным сюртуком.
— На данный момент — да, — согласился он, и его светлые брови сошлись вместе. — Когда я говорил о вашем брате, я был искренен. Он показал себя хорошим солдатом и прекрасным честным человеком. Я не хочу смущать вас воспоминаниями о ваших потерях, но я хочу, чтобы вы знали: фаланга не такая большая и не такая безликая, чтобы не скорбеть в связи с уходом из жизни такого молодого ее представителя. Вы должны знать, что мы ценили Жан-Поля не меньше… Но хорошо, мы поговорим об этом в другой раз, когда вы отдохнете.
Элеонора хотела ответить что-то подобающее случаю, но с горечью поняла, что ничего из сказанного ею раньше не пробилось сквозь эгоцентризм Уокера к его душе. Единственное, что он хотел, — быть проинформированным любой ценой. Это Элеонора понимала, но почему он выделил Жан-Поля, а не Луиса, который представлял, безусловно, большую ценность и с точки зрения военных, являлось для нее загадкой. Спрашивать об этом генерала она не собиралась. Видимо, на то была причина. Она вообще научилась о многом догадываться за эти последние месяцы.
Экипаж остановился перед Домом правительства. Едва генерал вышел, его окружила охрана, следовавшая за экипажем верхом.
— Итак, до четверга, — он медленно улыбнулся. Когда экипаж уехал, в тишине раздался вежливый, холодный голос Гранта:
— Куда ты хочешь поехать?
— Не знаю, — сказала она растерянно, понимая, что ей придется вернуться под покровительство этого человека, но все же была не в силах высказать это. — Может быть, в отель.
— Кажется, ты однажды уже останавливалась в «Аламбре»?
Она утвердительно кивнула. Грант высунулся в окно, чтобы дать необходимые распоряжения. Элеонора наблюдала, как он сел обратно, разглядела, насколько это позволяла темнота экипажа, что на нем нет новых грубых шрамов и ран. Он выглядел сильным, таким, каким она встретила его впервые. Следуя своим мыслям, она импульсивно спросила:
— Плечо? Оно тебя больше не беспокоит?
Быстро взглянув на нее из-под темных ресниц, он ответил:
— Зажило.
— А ты был с Уокером во втором походе на Ривас?
— Да.
Она засмеялась:
— Не могу поверить, что ты когда-то был ранен. Ты выглядишь таким здоровым.
— Какого черта? — грубо спросил он, и его голос завибрировал от презрения и страсти. — Проведя несколько недель в джунглях с другим мужчиной и вернувшись назад с его именем и кольцом на пальце, вдруг изображаешь такую заботу?
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — неуверенно произнесла Элеонора, смущенная его внезапной атакой.
— Я думаю, понимаешь, — ответил он и посмотрел на нее напряженным взглядом, заставившим ее нервничать.
Без всяких угрызений совести Элеонора оставила попытки возобновить разговор. Ее забота была искренней, однако сказать об этом казалось немыслимым. Она замолчала и с интересом принялась смотреть в окно, чтобы отвлечься.
Грант тоже умолк, хотя Элеоноре показалось, что на протяжении короткого пути он раз или два бросал на нее озабоченные взгляды.
«Аламбра» была такой же, как и в то время, когда они с Мейзи жили в ней. Здесь стало спокойнее, меньше постояльцев, но атмосфера все та же: уютная, ненавязчивая. Получить комнату не составило труда, особенно гостье генерала Уокера. Следуя за новым управляющим, Грант проводил ее до комнаты. Управляющий суетился, одергивал занавеси, проверял воду в кувшине, смотрел, есть ли полотенце и мыло в умывальнике, прежде чем остановился и.взволнованно взглянул на человека в форме американской фаланги, ожидая одобрения. Грант кивнул, что означало разрешение уйти. Потом постоял со шляпой в руке, пока шаги управляющего не стихли на потертой длинной дорожке в коридоре.
— Спасибо, — начала было Элеонора.
— У тебя есть все, что нужно? — спросил Грант.
Они оба умолкли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96