И штаны от мехового костюма оказались широки и длинны. Зато курточка была в самый раз, а ее черный цигейковый воротник как бы усиливал смуглость лица.
— Не зябнут? — спросил я, показывая на ноги.
Летчик мгновенно вытянулся в струнку. Брюки бриджи с хорошими от утюга стрелками и до блеска начищенные сапоги придавали ему особое изящество. Я невольно подумал, что он и в небе такой же аккуратный, как на земле. И воевать начинает расчетливо, с присущей ему собранностью.
— Никак нет! — чеканя слова, ответил Сулам. — Мама из Кутаиси прислала длинные шерстяные носки. — И не без гордости пояснил: — Сама связала.
Зная его скупость на слова, я уточнил:
— А зимой? Здесь морозы бывают до тридцати.
— Выдержу!
Мы в воздухе. Под нами все бело. Теперь Украина с неба напоминала Россию на Калининском фронте с ее бескрайними снежными просторами зимой 1942/43 года. Но вот и фронт. Огонь и дым как бы горным хребтом обоэначили поле боя. Все черным-черно. Война слизала снег и целые села, оголив украинский чернозем. А сколько танков! Здесь их у противника, как и под Курском, полно. Через редкие просветы в облаках кровавым пятном нет-нет да и мелькнет солнце. Видимости почти никакой.
От кипящей земли четверкой уходим за тучи. Кустов с Лазаревым остаются внизу. Теперь у нас вверху солнце и небо. И все же отдельные черные столбы, похожие на извержение вулкана, прорываются за облака.
Не прошло и двух минут полета в заоблачных просторах, как раздался тревожный голос Кустова:
— Вижу «лапотников»! Атакую!
Противника у нас, в высоте, пока нет. Надо нам с Суламом снизиться и помочь Игорю с Сергеем.
— Василь! Оставайся здесь, — передал я Рогачеву и с Суламом нырнул вниз.
Только мы пробили облака, как носами своих истребителей почти уткнулись в двух «фоккеров». Они от неожиданности шарахнулись в разные стороны. Я хотел было погнаться за ними, но впереди заметил двух «мессершмиттов», а дальше перед ними — пару «яков», догонявших тройку бомбардировщиков. Это, наверное, Кустов с Лазаревым. И почему-то оба атакуют, не замечая противника сзади.
Опасность для «яков» была так велика, что я сразу кинулся им на выручку, успев только передать своему ведомому, чтобы он атаковал правого фашиста. Помнил я и о вражеской паре истребителей, оставшейся позади. Надо бы оглянуться, но обстановка не позволила. Немедля ловлю свою жертву в прицел и нажимаю на кнопку управления оружием. Брызнул огонь. Огонь брызнул и от «мессершмитта». Но это не искры, высеченные из металла моими снарядами и пулями. Фашист все-таки успел полоснуть по нашему истребителю.
Оба «яка» скрылись в облаках. Однако один уходил вяло и с большим креном. «Мессершмитты», атакованные нами, исчезли где-то внизу в дымке. Два бомбардировщика тоже посыпались к земле, а третий, сбросив бомбы, метнулся ввысь, в тучи. И тут только я взглянул в сторону напарника. Его нет. Неужели сбили? Я повернул голову назад. Там «фоккер» и сзади него Сулам, поливающий фашиста огнем.
Спасибо товарищу: вовремя выручил. Но и к нему уже подбирается немецкий истребитель. Рывок — и я мчусь на помощь ведомому. Враг заметил меня и оставил Сулама.
Задание мы выполнили, во домой возвратились только вчетвером, без Кустова и Лазарева. Такие без вести пропасть не могут. И все-таки исчезновение Лазарева тревожило меня. В нем еще, как в шаловливом пареньке сохранилось много вольностей, которые мешают в бою.
Я не спешу идти с докладом к командиру полка. Стою у своего самолета и с опаской поглядываю на полевой телефон.
Эта штука иногда приносила тяжелые вести: земля сообщала, где упали наши сбитые самолеты.
— Товарищ капитан, ваше задание выполнено, — четко и спокойно доложил мне подошедший Сулам. — Разрешите получить замечания.
Больше тридцати раз приходилось мне слышать такие его доклады, и всегда они звучали по-иному. После первого вылета в осипшем голосе и на бледном лице были тревога, нетерпение узнать оценку своих действий и радость боевого крещения. Теперь деловитое спокойствие рабочего человека и гордость за свой труд.
Раньше он был горяч и вспыльчив. Сейчас уравновешен и степенен. Фронтовая жизнь вместе с боевым опытом дает и житейскую сдержанность. Правда, Судам с виду никак не походил на литературного героя — летчика-богатыря. Скорее всего, он напоминал подростка в форме летчика. Как обманчив может быть внешний облик!
К Суламу пришла боевая зрелость. Возможно ли за месяц? Да. Возмужание на фронте не зависит от возраста и определяется не временем, а боями и внутренними качествами человека. В этом бою Сулам как бы сдал экзамен на мастерство, показав свою зоркость, расчет и умение быстро сразить врага. Воюет с увлечением и вдохновенно.
Разве можно воевать увлеченно и вдохновенно? Разве можно с увлечением смотреть смерти в глаза? А страх? А инстинкт самосохранения? Эти чувства подчиняются воле, которая как бы является внутренним командиром каждого бойца.
— Молодец! — похвалил я его. — Поздравляю с третьей личной победой!
К нам подошли Рогачев с Сачковым, но мы не успели обменяться и словом, как раздался громкий звонок телефона. Я его ждал. И все же взять трубку не торопился.
— Стодвадцатый слушает, — не спуская глаз с западного неба, отзываюсь я.
— Почему не докладываете о вылете? — В голосе командира полка нетерпение и тревога, но от его вопроса на душе полегчало. Я хотел ответить, но радость захлестнула: вдали замаячила пара «яков». — Почему молчишь? Что случилось? Где два самолета?
— Еще в воздухе. Кустов и Лазарев. Они на подходе. — Однако сам думаю: «А если это не они?»
И как бы в ответ на мой вопрос радио донесло голос Кустова:
— Приготовьте санитарную машину. Сергей летит па честном слове.
Самолет Лазарева заходил на посадку неуклюже, с большим креном. Правое крыло было так раздето, что белели его деревянные внутренности и виднелся бензиновый бак. Фактически Лазарев летел на одном крыле. Сколько требовалось от него усилий и умения, чтобы машина не перевернулась и не сорвалась в штопор! Но как такую калеку посадить? Это еще труднее и опаснее, чем просто лететь. И почему он не выпрыгнул с парашютом? А сейчас уже поздно: нет высоты.
Лазарев убрал газ, и самолет камнем помчался к земле. Аэродром застыл в оцепенении. Единственное, что может замедлить падение и смягчить удар, — это мотор. И мотор не подвел. Он как бы почувствовал опасность, мгновенно заработал на полную мощь. И машина, повинуясь его силе, приземлилась удачно.
На стоянке Лазарев лихо выскочил из кабины и, бросив беглый взгляд на разбитое крыло своего «яка», бодро подошел ко мне и с горделивыми нотками обратился за разрешением доложить своему командиру пары о вылете.
— Товарищ лейтенант, задание выполнено, — в прежнем тоне продолжал Лазарев, обращаясь к Кустову. — Вас в бою прикрыл. Сбил бомбардировщика, но и меня немного кто-то укусил. Какие будут замечания?
— Значит, задание выполнено? — переспросил Кустов.
— Так точно! — отчеканил летчик.
— А кто вам дал право атаковать «юнкерса»?
— Но вы мне и не запрещали. — Друзья перешли на «вы».
— А разве вы не знаете закона — ведущий атакует, а ведомый охраняет его?
— Но сзади нас никого не было, и я думал…
Помощник командира полка предостерегающе поднял руку:
— Хватит! Все ясно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
— Не зябнут? — спросил я, показывая на ноги.
Летчик мгновенно вытянулся в струнку. Брюки бриджи с хорошими от утюга стрелками и до блеска начищенные сапоги придавали ему особое изящество. Я невольно подумал, что он и в небе такой же аккуратный, как на земле. И воевать начинает расчетливо, с присущей ему собранностью.
— Никак нет! — чеканя слова, ответил Сулам. — Мама из Кутаиси прислала длинные шерстяные носки. — И не без гордости пояснил: — Сама связала.
Зная его скупость на слова, я уточнил:
— А зимой? Здесь морозы бывают до тридцати.
— Выдержу!
Мы в воздухе. Под нами все бело. Теперь Украина с неба напоминала Россию на Калининском фронте с ее бескрайними снежными просторами зимой 1942/43 года. Но вот и фронт. Огонь и дым как бы горным хребтом обоэначили поле боя. Все черным-черно. Война слизала снег и целые села, оголив украинский чернозем. А сколько танков! Здесь их у противника, как и под Курском, полно. Через редкие просветы в облаках кровавым пятном нет-нет да и мелькнет солнце. Видимости почти никакой.
От кипящей земли четверкой уходим за тучи. Кустов с Лазаревым остаются внизу. Теперь у нас вверху солнце и небо. И все же отдельные черные столбы, похожие на извержение вулкана, прорываются за облака.
Не прошло и двух минут полета в заоблачных просторах, как раздался тревожный голос Кустова:
— Вижу «лапотников»! Атакую!
Противника у нас, в высоте, пока нет. Надо нам с Суламом снизиться и помочь Игорю с Сергеем.
— Василь! Оставайся здесь, — передал я Рогачеву и с Суламом нырнул вниз.
Только мы пробили облака, как носами своих истребителей почти уткнулись в двух «фоккеров». Они от неожиданности шарахнулись в разные стороны. Я хотел было погнаться за ними, но впереди заметил двух «мессершмиттов», а дальше перед ними — пару «яков», догонявших тройку бомбардировщиков. Это, наверное, Кустов с Лазаревым. И почему-то оба атакуют, не замечая противника сзади.
Опасность для «яков» была так велика, что я сразу кинулся им на выручку, успев только передать своему ведомому, чтобы он атаковал правого фашиста. Помнил я и о вражеской паре истребителей, оставшейся позади. Надо бы оглянуться, но обстановка не позволила. Немедля ловлю свою жертву в прицел и нажимаю на кнопку управления оружием. Брызнул огонь. Огонь брызнул и от «мессершмитта». Но это не искры, высеченные из металла моими снарядами и пулями. Фашист все-таки успел полоснуть по нашему истребителю.
Оба «яка» скрылись в облаках. Однако один уходил вяло и с большим креном. «Мессершмитты», атакованные нами, исчезли где-то внизу в дымке. Два бомбардировщика тоже посыпались к земле, а третий, сбросив бомбы, метнулся ввысь, в тучи. И тут только я взглянул в сторону напарника. Его нет. Неужели сбили? Я повернул голову назад. Там «фоккер» и сзади него Сулам, поливающий фашиста огнем.
Спасибо товарищу: вовремя выручил. Но и к нему уже подбирается немецкий истребитель. Рывок — и я мчусь на помощь ведомому. Враг заметил меня и оставил Сулама.
Задание мы выполнили, во домой возвратились только вчетвером, без Кустова и Лазарева. Такие без вести пропасть не могут. И все-таки исчезновение Лазарева тревожило меня. В нем еще, как в шаловливом пареньке сохранилось много вольностей, которые мешают в бою.
Я не спешу идти с докладом к командиру полка. Стою у своего самолета и с опаской поглядываю на полевой телефон.
Эта штука иногда приносила тяжелые вести: земля сообщала, где упали наши сбитые самолеты.
— Товарищ капитан, ваше задание выполнено, — четко и спокойно доложил мне подошедший Сулам. — Разрешите получить замечания.
Больше тридцати раз приходилось мне слышать такие его доклады, и всегда они звучали по-иному. После первого вылета в осипшем голосе и на бледном лице были тревога, нетерпение узнать оценку своих действий и радость боевого крещения. Теперь деловитое спокойствие рабочего человека и гордость за свой труд.
Раньше он был горяч и вспыльчив. Сейчас уравновешен и степенен. Фронтовая жизнь вместе с боевым опытом дает и житейскую сдержанность. Правда, Судам с виду никак не походил на литературного героя — летчика-богатыря. Скорее всего, он напоминал подростка в форме летчика. Как обманчив может быть внешний облик!
К Суламу пришла боевая зрелость. Возможно ли за месяц? Да. Возмужание на фронте не зависит от возраста и определяется не временем, а боями и внутренними качествами человека. В этом бою Сулам как бы сдал экзамен на мастерство, показав свою зоркость, расчет и умение быстро сразить врага. Воюет с увлечением и вдохновенно.
Разве можно воевать увлеченно и вдохновенно? Разве можно с увлечением смотреть смерти в глаза? А страх? А инстинкт самосохранения? Эти чувства подчиняются воле, которая как бы является внутренним командиром каждого бойца.
— Молодец! — похвалил я его. — Поздравляю с третьей личной победой!
К нам подошли Рогачев с Сачковым, но мы не успели обменяться и словом, как раздался громкий звонок телефона. Я его ждал. И все же взять трубку не торопился.
— Стодвадцатый слушает, — не спуская глаз с западного неба, отзываюсь я.
— Почему не докладываете о вылете? — В голосе командира полка нетерпение и тревога, но от его вопроса на душе полегчало. Я хотел ответить, но радость захлестнула: вдали замаячила пара «яков». — Почему молчишь? Что случилось? Где два самолета?
— Еще в воздухе. Кустов и Лазарев. Они на подходе. — Однако сам думаю: «А если это не они?»
И как бы в ответ на мой вопрос радио донесло голос Кустова:
— Приготовьте санитарную машину. Сергей летит па честном слове.
Самолет Лазарева заходил на посадку неуклюже, с большим креном. Правое крыло было так раздето, что белели его деревянные внутренности и виднелся бензиновый бак. Фактически Лазарев летел на одном крыле. Сколько требовалось от него усилий и умения, чтобы машина не перевернулась и не сорвалась в штопор! Но как такую калеку посадить? Это еще труднее и опаснее, чем просто лететь. И почему он не выпрыгнул с парашютом? А сейчас уже поздно: нет высоты.
Лазарев убрал газ, и самолет камнем помчался к земле. Аэродром застыл в оцепенении. Единственное, что может замедлить падение и смягчить удар, — это мотор. И мотор не подвел. Он как бы почувствовал опасность, мгновенно заработал на полную мощь. И машина, повинуясь его силе, приземлилась удачно.
На стоянке Лазарев лихо выскочил из кабины и, бросив беглый взгляд на разбитое крыло своего «яка», бодро подошел ко мне и с горделивыми нотками обратился за разрешением доложить своему командиру пары о вылете.
— Товарищ лейтенант, задание выполнено, — в прежнем тоне продолжал Лазарев, обращаясь к Кустову. — Вас в бою прикрыл. Сбил бомбардировщика, но и меня немного кто-то укусил. Какие будут замечания?
— Значит, задание выполнено? — переспросил Кустов.
— Так точно! — отчеканил летчик.
— А кто вам дал право атаковать «юнкерса»?
— Но вы мне и не запрещали. — Друзья перешли на «вы».
— А разве вы не знаете закона — ведущий атакует, а ведомый охраняет его?
— Но сзади нас никого не было, и я думал…
Помощник командира полка предостерегающе поднял руку:
— Хватит! Все ясно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96