Но Зорге не виноват. Художника Мияги включили в его группу московские кураторы. Зорге лишь подчинился приказу.
Японская полиция давно следила за Зорге, как, впрочем, и за другими иностранцами. Полиция видела, что он занимается не только журналистикой, но Зорге был тесно связан с немецким посольством. Немецкого агента японская полиция трогать не собиралась. Но в Москве совершили непоправимую ошибку.
Центр решил связать группу Зорге напрямую с сотрудниками токийской резидентуры. С этого дня его арест был предрешен. Потому что японцам стало ясно, на кого он работает. Все годы с ним связывались через Шанхай. Туда курьеры отвозили добытые Зорге материалы, оттуда привозили деньги. Это было сложнее, но надежнее. Ведь в Токио японцы следили за каждым шагом сотрудников советского посольства. Опорный пункт контрразведки находился напротив входа в посольство.
Отправляясь на встречу, советские разведчики пытались соблюдать правила конспирации. Но в Японии это было практически бесполезно. Там каждый иностранец заметен, как рыба в аквариуме.
Сначала с радистом Максом Клаузеном встречался советский консул Будкевич. Клаузен получал по почте два билета в театр и шел вместе с женой. Будкевич садился рядом, они обменивались деньгами и пленками, которые были завернуты в носовой платок. Потом консул уехал, на связь приходил второй секретарь посольства Виктор Сергеевич Зайцев, дослужившийся впоследствии до полковника. Когда Клаузен болел, Зайцев встречался с самим Зорге.
После нескольких встреч японская полиция приняла решение ликвидировать советскую разведывательную группу.
Рихарда Зорге арестовали 18 октября 1941 года. Аресты членов его группы продолжались до весны 1942 года. Всего взяли тридцать пять человек.
Зорге, как и другие члены группы, надеялся спастись. Через неделю после ареста, 25 октября, признал, что он — коммунист и советский гражданин. Иначе бы его передали Германии, в руки гестапо. Зорге считал, что после начала войны с Америкой японцам не захочется портить отношения с Советским Союзом и ему сохранят жизнь.
Он попросил одного из следователей:
— Пожалуйста, передайте Зайцеву в советском посольстве, что Рамзай содержится в токийском доме предварительного заключения.
Зорге верил, что Москва о нем позаботится. Других же спасали. Скажем, резидентом военной разведки в Шанхае был Яков Григорьевич Бронин. Когда китайцы его арестовали, в Москве взяли под стражу сына Чан Кайши Цзян Цзинго. Потом их обменяли. Зорге надеялся, что и его обменяют на какого-нибудь японца.
Так почему же Зорге не попытались спасти?
Сначала разведка сообщила в Москву, что Зорге расстрелян. А потом стало известно, что он дает показания.
Показания дали все члены группы Зорге. Они раскрыли все свои связи, схемы контактов с курьерами, шифры, рассказали содержание своих радиопередач. Многие советские разведчики были возмущены тем, что Зорге все рассказал. Считалось, что разведчик обязан молчать. Как солдат на фронте, сражаться до последнего. Признание равносильно сдаче в плен. А к пленным Сталин и его окружение относились с презрением.
Для руководителей военной разведки Зорге не представлял никакой ценности. Подозрительный человек, двойной агент, выложивший японцам все, что знает. Зачем же обращаться к Сталину или к Молотову с предложением выручить его из беды!
Пренебрежение к собственным разведчикам проявилось и в истории с физиком-теоретиком Клаусом Фуксом, первым и наиболее важным советским атомным шпионом. Клаус Фукс вступил в компартию Германии в двадцать один год. В 1933 году бежал от нацистов в Англию. В конце 1941 года он предложил свои услуги советской разведке. В 1943 году Клаус Фукс переехал из Англии в Соединенные Штаты. А с августа 1944 года Фукс приступил к исследованиям в самой главной и самой секретной американской атомной лаборатории в Лос-Аламосе. Он сыграл важнейшую роль в создании советского ядерного оружия.
— По существу, Фукс выполнял задания академика Курчатова, — с гордостью говорил мне полковник внешней разведки Герой Советского Союза Александр Фек-лисов, который работал с Фуксом.
2 февраля 1950 года Фукса арестовали в Лондоне. Он во всем признался и был приговорен к четырнадцати годам тюремного заключения за передачу атомных секретов «агентам советского правительства». Сразу после вынесения приговора, 8 марта 1950 года, появилось заявление ТАСС:
«Выступавший на этом процессе в качестве обвинителя генеральный прокурор Великобритании Шоукросс заявил, будто бы Фукс передал атомные секреты „агентам советского правительства“. ТАСС уполномочен сообщить, что это заявление является грубым вымыслом, так как Фукс неизвестен советскому правительству и никакие „агенты“ советского правительства не имели к Фуксу никакого отношения».
Арестованный агент не имел для Сталина и руководителей разведки никакой ценности. Кроме того, признание Фукса было расценено как отсутствие чекистской стойкости, если не как предательство.
За примерное поведение в июне 1959 года Клауса Фукса освободили. Он обосновался в ГДР, где к нему отнеслись с полнейшим уважением, сделали заместителем директора Института ядерной физики, избрали академиком, членом ЦК, дали государственную премию.
Признать свою ошибку, извиниться перед Фуксом в КГБ не пожелали.
Один раз, в 1968 году, Фукс приехал в Советский Союз. К нему не проявили никакого интереса. Когда полковник Феклисов просил руководство первого Главного управления КГБ возбудить ходатайство о награждении Фукса орденом или об избрании иностранным членом Академии наук, воспротивился президент академии Мстислав Всеволодович Келдыш.
— Делать это нецелесообразно, — сказал он, — ибо ослабит заслуги советских ученых в создании ядерного оружия.
Уже после смерти Фукса полковник Феклисов побывал на его могиле и навестил его вдову.
— Что же вы так поздно пришли? — горестно спросила она. — Клаус двадцать пять лет ждал вас…
Что же удивляться, что в годы войны никто в Москве не собирался спасать Зорге. Хуже того, его жена, Екатерина Максимова, в сентябре 1942 года была арестована. Вероятно, это произошло после того, как Москве стало известно, что Зорге признал себя советским разведчиком и дает показания.
Дальнейшую ее судьбу восстановили журналисты «Комсомольской правды». После девятимесячного следствия ее отправили в ссылку в Красноярский край. Она работала на военном заводе, голодала, просила прислать ей денег. В 1943 году ее родные получили письмо:
«Сообщаю вам, что ваша Катя 3 июля 1943 года, находясь на излечении в Муртинском районе, в 5-й Муртинской райбольнице, умерла. В больницу она поступила с химическими ожогами… Иногда у нее со слезами срывался вопрос: „За что?!“ За три-четыре дня до смерти у нее начался паралич нёба, она стала неразборчиво говорить, но она все же просила меня записать Ваш адрес. Умерла сразу, как-то набрала много воздуха, вздохнула, и ее не стало.
Ее похоронили здесь же, на кладбище. Могилу сделали высокую и поставили деревянный крест с надписью и датой. Деньги, оставшиеся после нее, сорок пять рублей, израсходовали на могилу, похороны и крест. После нее остались вещи: серая юбка, шерстяная теплая безрукавка и галоши старые. Вещи хранятся на складе больницы…»
Письмо прислала медсестра, на руках которой в невероятных муках скончалась никому не нужная жена выдающегося советского разведчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Японская полиция давно следила за Зорге, как, впрочем, и за другими иностранцами. Полиция видела, что он занимается не только журналистикой, но Зорге был тесно связан с немецким посольством. Немецкого агента японская полиция трогать не собиралась. Но в Москве совершили непоправимую ошибку.
Центр решил связать группу Зорге напрямую с сотрудниками токийской резидентуры. С этого дня его арест был предрешен. Потому что японцам стало ясно, на кого он работает. Все годы с ним связывались через Шанхай. Туда курьеры отвозили добытые Зорге материалы, оттуда привозили деньги. Это было сложнее, но надежнее. Ведь в Токио японцы следили за каждым шагом сотрудников советского посольства. Опорный пункт контрразведки находился напротив входа в посольство.
Отправляясь на встречу, советские разведчики пытались соблюдать правила конспирации. Но в Японии это было практически бесполезно. Там каждый иностранец заметен, как рыба в аквариуме.
Сначала с радистом Максом Клаузеном встречался советский консул Будкевич. Клаузен получал по почте два билета в театр и шел вместе с женой. Будкевич садился рядом, они обменивались деньгами и пленками, которые были завернуты в носовой платок. Потом консул уехал, на связь приходил второй секретарь посольства Виктор Сергеевич Зайцев, дослужившийся впоследствии до полковника. Когда Клаузен болел, Зайцев встречался с самим Зорге.
После нескольких встреч японская полиция приняла решение ликвидировать советскую разведывательную группу.
Рихарда Зорге арестовали 18 октября 1941 года. Аресты членов его группы продолжались до весны 1942 года. Всего взяли тридцать пять человек.
Зорге, как и другие члены группы, надеялся спастись. Через неделю после ареста, 25 октября, признал, что он — коммунист и советский гражданин. Иначе бы его передали Германии, в руки гестапо. Зорге считал, что после начала войны с Америкой японцам не захочется портить отношения с Советским Союзом и ему сохранят жизнь.
Он попросил одного из следователей:
— Пожалуйста, передайте Зайцеву в советском посольстве, что Рамзай содержится в токийском доме предварительного заключения.
Зорге верил, что Москва о нем позаботится. Других же спасали. Скажем, резидентом военной разведки в Шанхае был Яков Григорьевич Бронин. Когда китайцы его арестовали, в Москве взяли под стражу сына Чан Кайши Цзян Цзинго. Потом их обменяли. Зорге надеялся, что и его обменяют на какого-нибудь японца.
Так почему же Зорге не попытались спасти?
Сначала разведка сообщила в Москву, что Зорге расстрелян. А потом стало известно, что он дает показания.
Показания дали все члены группы Зорге. Они раскрыли все свои связи, схемы контактов с курьерами, шифры, рассказали содержание своих радиопередач. Многие советские разведчики были возмущены тем, что Зорге все рассказал. Считалось, что разведчик обязан молчать. Как солдат на фронте, сражаться до последнего. Признание равносильно сдаче в плен. А к пленным Сталин и его окружение относились с презрением.
Для руководителей военной разведки Зорге не представлял никакой ценности. Подозрительный человек, двойной агент, выложивший японцам все, что знает. Зачем же обращаться к Сталину или к Молотову с предложением выручить его из беды!
Пренебрежение к собственным разведчикам проявилось и в истории с физиком-теоретиком Клаусом Фуксом, первым и наиболее важным советским атомным шпионом. Клаус Фукс вступил в компартию Германии в двадцать один год. В 1933 году бежал от нацистов в Англию. В конце 1941 года он предложил свои услуги советской разведке. В 1943 году Клаус Фукс переехал из Англии в Соединенные Штаты. А с августа 1944 года Фукс приступил к исследованиям в самой главной и самой секретной американской атомной лаборатории в Лос-Аламосе. Он сыграл важнейшую роль в создании советского ядерного оружия.
— По существу, Фукс выполнял задания академика Курчатова, — с гордостью говорил мне полковник внешней разведки Герой Советского Союза Александр Фек-лисов, который работал с Фуксом.
2 февраля 1950 года Фукса арестовали в Лондоне. Он во всем признался и был приговорен к четырнадцати годам тюремного заключения за передачу атомных секретов «агентам советского правительства». Сразу после вынесения приговора, 8 марта 1950 года, появилось заявление ТАСС:
«Выступавший на этом процессе в качестве обвинителя генеральный прокурор Великобритании Шоукросс заявил, будто бы Фукс передал атомные секреты „агентам советского правительства“. ТАСС уполномочен сообщить, что это заявление является грубым вымыслом, так как Фукс неизвестен советскому правительству и никакие „агенты“ советского правительства не имели к Фуксу никакого отношения».
Арестованный агент не имел для Сталина и руководителей разведки никакой ценности. Кроме того, признание Фукса было расценено как отсутствие чекистской стойкости, если не как предательство.
За примерное поведение в июне 1959 года Клауса Фукса освободили. Он обосновался в ГДР, где к нему отнеслись с полнейшим уважением, сделали заместителем директора Института ядерной физики, избрали академиком, членом ЦК, дали государственную премию.
Признать свою ошибку, извиниться перед Фуксом в КГБ не пожелали.
Один раз, в 1968 году, Фукс приехал в Советский Союз. К нему не проявили никакого интереса. Когда полковник Феклисов просил руководство первого Главного управления КГБ возбудить ходатайство о награждении Фукса орденом или об избрании иностранным членом Академии наук, воспротивился президент академии Мстислав Всеволодович Келдыш.
— Делать это нецелесообразно, — сказал он, — ибо ослабит заслуги советских ученых в создании ядерного оружия.
Уже после смерти Фукса полковник Феклисов побывал на его могиле и навестил его вдову.
— Что же вы так поздно пришли? — горестно спросила она. — Клаус двадцать пять лет ждал вас…
Что же удивляться, что в годы войны никто в Москве не собирался спасать Зорге. Хуже того, его жена, Екатерина Максимова, в сентябре 1942 года была арестована. Вероятно, это произошло после того, как Москве стало известно, что Зорге признал себя советским разведчиком и дает показания.
Дальнейшую ее судьбу восстановили журналисты «Комсомольской правды». После девятимесячного следствия ее отправили в ссылку в Красноярский край. Она работала на военном заводе, голодала, просила прислать ей денег. В 1943 году ее родные получили письмо:
«Сообщаю вам, что ваша Катя 3 июля 1943 года, находясь на излечении в Муртинском районе, в 5-й Муртинской райбольнице, умерла. В больницу она поступила с химическими ожогами… Иногда у нее со слезами срывался вопрос: „За что?!“ За три-четыре дня до смерти у нее начался паралич нёба, она стала неразборчиво говорить, но она все же просила меня записать Ваш адрес. Умерла сразу, как-то набрала много воздуха, вздохнула, и ее не стало.
Ее похоронили здесь же, на кладбище. Могилу сделали высокую и поставили деревянный крест с надписью и датой. Деньги, оставшиеся после нее, сорок пять рублей, израсходовали на могилу, похороны и крест. После нее остались вещи: серая юбка, шерстяная теплая безрукавка и галоши старые. Вещи хранятся на складе больницы…»
Письмо прислала медсестра, на руках которой в невероятных муках скончалась никому не нужная жена выдающегося советского разведчика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131