Такую возможность я посчитал абсурдом, ребячеством».
История с мнимыми американскими танками — лишь один пример неуклюжей работы службы дезинформации КГБ, которая пыталась доказать, что происходящее в Чехословакии — это результат действий западных спецслужб и что армии НАТО уже готовы войти на территорию страны.
Оперативную группу КГБ во время вторжения в Чехословакию возглавил генерал Георгий Карпович Цинев, начальник Главного управления контрразведки. Он расположился в советском посольстве в Праге и постоянно разговаривал с Андроповым по ВЧ — узел правительственной междугородней связи оперативно развернули в посольском подвале.
Для Андропова Пражская весна — попытка чехов и словаков построить «социализм с человеческим лицом» — была повторением венгерских событий. Действовать следовало быстро и жестко. Андропов был инициатором самых жестких и репрессивных мер, писал помощник Брежнева по международным делам Андрей Михайлович Александров-Агентов. В Чехословакии Андропов сделал ставку на быстрый шоковый эффект, надеясь испугать чехов, но разведка промахнулась: ввод войск ничего не решил.
Народ — за малым исключением — не оказал вооруженного сопротивления, но и не захотел сотрудничать с оккупационными войсками. Отказались санкционировать ввод войск и руководители страны во главе с Александром Дубчеком.
Один из членов дубчековского руководства Зденек Млынарж позднее во всех деталях описал августовский день 1968 года, когда советские солдаты с оружием в руках вошли в здание ЦК компартии Чехословакии. И он думал: да это же те самые солдаты, которых ты с восторгом встречал в мае 1945 года! Это они сейчас нацелят на тебя свои автоматы. И он сразу вспомнил, как во время Второй мировой войны немецкие патрули прочесывали Прагу. С этой минуты для него исчезла разница между теми и этими солдатами — все они были оккупантами…
Начальник разведки Сахаровский находился в Москве. Всю ночь, пока шел ввод войск, он находился в своем кабинете на Лубянке.
— Можно ли считать, что первоначальный сценарий отпал? — спросил его по телефону Валентин Фалин, которому Громыко поручил следить за развитием событий.
— Если не обманываться, то надо исходить из самого неблагоприятного допущения, — честно ответил Сахаровский. — Весьма осложняется проведение плана операции в самой Чехословакии. Черник и Дубчек, не говоря о уже о Смрковском, не пойдут на сотрудничество.
В два часа ночи Фалин разбудил Громыко — министр тоже не поехал домой, а вздремнул в комнате отдыха. Фалин изложил услышанное от Сахаровского.
— Гладко было на бумаге, — буркнул министр. — Известил комитет высшее руководство?
— Этого аспекта Сахаровский не касался. Надо полагать, известил…
Сахаровский был суровым и требовательным руководителем. Много работал, но не обрел качеств царедворца. Ему не хватало образования, знания языков, понимания заграничной обстановки. Он представлял себе только обстановку в социалистических странах. В несоциалистической стране он побывал один-единственный раз — в марте 1970 года приехал в Египет.
Грустно сказал сопровождавшему его Кирпиченко:
— Да, поздновато я начал ездить по заграницам!
Новый председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов решил, что на столь важном посту ему нужен другой человек.
Андропов убрал Сахаровского из разведки, воспользовавшись громким провалом его службы, когда сотрудник лондонской резидентуры Олег Лялин ушел к англичанам.
В июле 1971 года Сахаровского освободили от должности. Несколько лет он числился старшим консультантом группы консультантов при председателе КГБ.
В феврале 1975 года вышел в отставку. Скончался 12 ноября 1983 года. Похоронили его на Новодевичьем кладбище.
ФЕДОР МОРТИН. ЖИЗНЬ В ЛЕСУ
Сахаровского сменил его первый заместитель Федор Константинович Мортин, куда более темпераментный и динамичный человек. Но ему не хватало уверенности в себе. Он не смел отстаивать свою точку зрения перед начальством. Коллеги обвиняли его в мягкотелости.
«Вместо спокойного и скупого на жесты и слова Сахаровского главк обрел импульсивного, живого, вечно суетившегося шефа, — вспоминал Кирпиченко. — Он был постоянно переполнен разными идеями и искренне стремился придать разведке новый, современный облик и направить ее на решение нужных государству проблем».
Мортин начинал службу в госбезопасности еще в послевоенные годы. В 1950 году его взяли в аппарат ЦК, а перевели в КГБ заместителем начальника первого Главного управления в октябре 1954 года, когда в органы госбезопасности на укрепление направили большой отряд партийных работников.
Он одним из первых занялся ближневосточными проблемами, приехал в Египет и организовал в 1955 году встречу главного редактора «Правды» Дмитрия Трофимовича Шепилова с новым руководителем Египта Гамаль Абдель Насером, которая положила начало сближению двух стран.
В отличие от Сахаровского, он много ездил за рубеж. Он уделял особое внимание научно-технической разведке, преобразовал разведывательную школу в более современное учебное заведение.
Когда Мортин возглавил первое Главное управление, разведка переехала в Ясенево. Федор Константинович приказал в целях конспирации повесить на караульной будке табличку «Научный центр исследований». Название прижилось.
При Мортине разведка приняла участие в растянувшейся на несколько лет операции, которая способствовала сближению Советского Союза и Западной Германии.
В 1970 году в Федеративной Республике Германии пришло к власти правительство, сформированное социал-демократами и свободными демократами. Правые, христианские демократы, потеряли власть впервые за все послевоенное время.
Новое правительство возглавил социал-демократ Вилли Брандт. В отличие от своих предшественников на посту канцлера, Брандт был известным антифашистом. Он бежал из нацистской Германии и провел войну в эмиграции, в Норвегии.
У Вилли Брандта была чудесная, обаятельная улыбка. Говорят, что лицо — зеркало души. Это в полной мере относилось к Вилли Брандту. Он всю жизнь провел в политике и тем не менее остался порядочным, открытым человеком, которому был чужд цинизм. Он даже сохранил в себе некий идеализм.
В тридцатые годы юного социал-демократа Брандта искало гестапо, чтобы отправить в концлагерь. После войны немецкие неонацисты требовали поставить его к стенке. Германские националисты называли канцлера предателем национальных интересов. И советские газеты поначалу именовали Брандта социал-предателем.
Люди в разных странах были потрясены, когда во время визита в Варшаву он вдруг опустился на колени перед памятником варшавскому гетто. Это не был запланированный жест. Это было движение души. «Перед пропастью немецкой истории и под тяжестью памяти о миллионах убитых я сделал то, что делают люди, когда им не хватает слов», — напишет он потом.
Ему лично незачем было извиняться. Брандт сделал это за тех, кто должен был извиниться, но не захотел.
По некоторым признакам можно было понять, что Брандт намерен улучшить отношения с Советским Союзом. Он написал письмо своему формальному партнеру — главе советского правительства Алексею Николаевичу Косыгину. Брандт в дипломатичной форме намекнул, что хотел бы установить контакты с Москвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
История с мнимыми американскими танками — лишь один пример неуклюжей работы службы дезинформации КГБ, которая пыталась доказать, что происходящее в Чехословакии — это результат действий западных спецслужб и что армии НАТО уже готовы войти на территорию страны.
Оперативную группу КГБ во время вторжения в Чехословакию возглавил генерал Георгий Карпович Цинев, начальник Главного управления контрразведки. Он расположился в советском посольстве в Праге и постоянно разговаривал с Андроповым по ВЧ — узел правительственной междугородней связи оперативно развернули в посольском подвале.
Для Андропова Пражская весна — попытка чехов и словаков построить «социализм с человеческим лицом» — была повторением венгерских событий. Действовать следовало быстро и жестко. Андропов был инициатором самых жестких и репрессивных мер, писал помощник Брежнева по международным делам Андрей Михайлович Александров-Агентов. В Чехословакии Андропов сделал ставку на быстрый шоковый эффект, надеясь испугать чехов, но разведка промахнулась: ввод войск ничего не решил.
Народ — за малым исключением — не оказал вооруженного сопротивления, но и не захотел сотрудничать с оккупационными войсками. Отказались санкционировать ввод войск и руководители страны во главе с Александром Дубчеком.
Один из членов дубчековского руководства Зденек Млынарж позднее во всех деталях описал августовский день 1968 года, когда советские солдаты с оружием в руках вошли в здание ЦК компартии Чехословакии. И он думал: да это же те самые солдаты, которых ты с восторгом встречал в мае 1945 года! Это они сейчас нацелят на тебя свои автоматы. И он сразу вспомнил, как во время Второй мировой войны немецкие патрули прочесывали Прагу. С этой минуты для него исчезла разница между теми и этими солдатами — все они были оккупантами…
Начальник разведки Сахаровский находился в Москве. Всю ночь, пока шел ввод войск, он находился в своем кабинете на Лубянке.
— Можно ли считать, что первоначальный сценарий отпал? — спросил его по телефону Валентин Фалин, которому Громыко поручил следить за развитием событий.
— Если не обманываться, то надо исходить из самого неблагоприятного допущения, — честно ответил Сахаровский. — Весьма осложняется проведение плана операции в самой Чехословакии. Черник и Дубчек, не говоря о уже о Смрковском, не пойдут на сотрудничество.
В два часа ночи Фалин разбудил Громыко — министр тоже не поехал домой, а вздремнул в комнате отдыха. Фалин изложил услышанное от Сахаровского.
— Гладко было на бумаге, — буркнул министр. — Известил комитет высшее руководство?
— Этого аспекта Сахаровский не касался. Надо полагать, известил…
Сахаровский был суровым и требовательным руководителем. Много работал, но не обрел качеств царедворца. Ему не хватало образования, знания языков, понимания заграничной обстановки. Он представлял себе только обстановку в социалистических странах. В несоциалистической стране он побывал один-единственный раз — в марте 1970 года приехал в Египет.
Грустно сказал сопровождавшему его Кирпиченко:
— Да, поздновато я начал ездить по заграницам!
Новый председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов решил, что на столь важном посту ему нужен другой человек.
Андропов убрал Сахаровского из разведки, воспользовавшись громким провалом его службы, когда сотрудник лондонской резидентуры Олег Лялин ушел к англичанам.
В июле 1971 года Сахаровского освободили от должности. Несколько лет он числился старшим консультантом группы консультантов при председателе КГБ.
В феврале 1975 года вышел в отставку. Скончался 12 ноября 1983 года. Похоронили его на Новодевичьем кладбище.
ФЕДОР МОРТИН. ЖИЗНЬ В ЛЕСУ
Сахаровского сменил его первый заместитель Федор Константинович Мортин, куда более темпераментный и динамичный человек. Но ему не хватало уверенности в себе. Он не смел отстаивать свою точку зрения перед начальством. Коллеги обвиняли его в мягкотелости.
«Вместо спокойного и скупого на жесты и слова Сахаровского главк обрел импульсивного, живого, вечно суетившегося шефа, — вспоминал Кирпиченко. — Он был постоянно переполнен разными идеями и искренне стремился придать разведке новый, современный облик и направить ее на решение нужных государству проблем».
Мортин начинал службу в госбезопасности еще в послевоенные годы. В 1950 году его взяли в аппарат ЦК, а перевели в КГБ заместителем начальника первого Главного управления в октябре 1954 года, когда в органы госбезопасности на укрепление направили большой отряд партийных работников.
Он одним из первых занялся ближневосточными проблемами, приехал в Египет и организовал в 1955 году встречу главного редактора «Правды» Дмитрия Трофимовича Шепилова с новым руководителем Египта Гамаль Абдель Насером, которая положила начало сближению двух стран.
В отличие от Сахаровского, он много ездил за рубеж. Он уделял особое внимание научно-технической разведке, преобразовал разведывательную школу в более современное учебное заведение.
Когда Мортин возглавил первое Главное управление, разведка переехала в Ясенево. Федор Константинович приказал в целях конспирации повесить на караульной будке табличку «Научный центр исследований». Название прижилось.
При Мортине разведка приняла участие в растянувшейся на несколько лет операции, которая способствовала сближению Советского Союза и Западной Германии.
В 1970 году в Федеративной Республике Германии пришло к власти правительство, сформированное социал-демократами и свободными демократами. Правые, христианские демократы, потеряли власть впервые за все послевоенное время.
Новое правительство возглавил социал-демократ Вилли Брандт. В отличие от своих предшественников на посту канцлера, Брандт был известным антифашистом. Он бежал из нацистской Германии и провел войну в эмиграции, в Норвегии.
У Вилли Брандта была чудесная, обаятельная улыбка. Говорят, что лицо — зеркало души. Это в полной мере относилось к Вилли Брандту. Он всю жизнь провел в политике и тем не менее остался порядочным, открытым человеком, которому был чужд цинизм. Он даже сохранил в себе некий идеализм.
В тридцатые годы юного социал-демократа Брандта искало гестапо, чтобы отправить в концлагерь. После войны немецкие неонацисты требовали поставить его к стенке. Германские националисты называли канцлера предателем национальных интересов. И советские газеты поначалу именовали Брандта социал-предателем.
Люди в разных странах были потрясены, когда во время визита в Варшаву он вдруг опустился на колени перед памятником варшавскому гетто. Это не был запланированный жест. Это было движение души. «Перед пропастью немецкой истории и под тяжестью памяти о миллионах убитых я сделал то, что делают люди, когда им не хватает слов», — напишет он потом.
Ему лично незачем было извиняться. Брандт сделал это за тех, кто должен был извиниться, но не захотел.
По некоторым признакам можно было понять, что Брандт намерен улучшить отношения с Советским Союзом. Он написал письмо своему формальному партнеру — главе советского правительства Алексею Николаевичу Косыгину. Брандт в дипломатичной форме намекнул, что хотел бы установить контакты с Москвой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131