Политика Горбачева поначалу представлялась им тактикой, а потом воспринималась в штыки.
Сам Шебаршин, более гибкий, чем большинство его подчиненных, старался приспособить жизнь первого Главного управления к требованиям времени. В декабре 1989 года начальник разведки впервые выступал публично — перед студентами МГИМО, учебного заведения, которое он сам закончил. В январе следующего Леонид Владимирович держал речь перед рабочими авиационного завода «Знамя труда». В апреле в «Правде» появилось первое интервью с начальником разведки.
В феврале 1990 года председатель КГБ Крючков представил президенту Горбачеву годовой доклад об итогах оперативно-служебной деятельности.
Отчет разведки стоял на первом месте:
«Важное значение придавалось добыванию документальных секретных материалов руководящих органов капиталистических государств и их военно-политических блоков, в том числе путем перехвата и дешифрования корреспонденции, приходящей по различным системам связи.
Осуществлен ряд крупномасштабных активных мероприятий в целях оказания долговременного выгодного воздействия на влиятельные зарубежные круги…
На научно-техническом направлении разведке Комитета удалось добыть ряд остро необходимых для оборонных отраслей промышленности образцов и документальных материалов…»
Отдельно говорилось об успехах управления внешней контрразведки, также подчиненного Шебаршину:
«Обеспечивалась безопасность советских учреждений и граждан за рубежом. Сорвано большое число провокационных акций спецслужб противника, в том числе направленных против сотрудников разведки. По информации КГБ досрочно отозваны из-за границы 274 советских гражданина. Не удалось предотвратить невозвращение на родину 118 советских граждан».
Телеграммы, поступавшие от резидентов, обрабатывали в информационно-аналитическом управлении первого Главного управления. Три раза в день начальник управления или его заместители докладывали свежие сообщения начальнику разведки. Самое важное за его подписью отправлялось Крючкову. Он решал, какую информацию докладывать Горбачеву, какую — членам политбюро. Все документы, исходившие из комитета, подписывал председатель.
По должности Шебаршин был и заместителем председателя КГБ. Ему оставили второй кабинет — на седьмом этаже главного здания на Лубянке, где до него сидели все начальники разведки, начиная с Фитина. Шебаршин приезжал в главное здание на заседания коллегии комитета или просто, чтобы пообедать с руководством КГБ, узнать последние новости, почувствовать, чем живут его коллеги. За обедом Крючков бывал откровеннее, чем в кабинете.
Крючков продолжал пристально следить за делами в разведке, что не очень радовало Шебаршина. Даже став членом политбюро, Владимир Александрович жил на даче в разведгородке, и генералы из первого Главного управления не упускали случая за спиной Шербаршина доложить председателю, что происходит в разведке.
Время от времени Крючков давал Шебаршину поручения, выходящие за рамки обязанностей начальника разведки. Летом 1990 года Шебаршину пришлось отправиться в Краснодар с невыполнимой задачей — помешать избранию бывшего генерала Олега Калугина народным депутатом СССР. Крючков своим приказом лишил Калугина генеральского звания и пенсии и тем самым обеспечил ему народную поддержку.
Участия в августовском путче 1991 года Шебаршин не принимал. Председатель КГБ Владимир Крючков таланты Шебаршина ценил, но у него были люди и поближе — их он и втянул в путч. Возможно, тогда Шебаршину было неприятно, что он не в числе приближенных. Зато в августе 1991 года он не попал в тюремную камеру.
Шебаршин пишет, что летом 1991 года он предложил Крючкову пересмотреть отношение к Ельцину: Горбачев не сумеет удержать страну от распада, нравится нам Ельцин или нет, стоит ориентироваться на Ельцина и Россию.
— Уверен, что у нас нет иного пути.
Крючков не стал спорить с Шебаршиным, напротив, поддержал его предложение развивать контакты с новой российской властью:
— Подумаем еще… Работайте, посылайте побольше информации Борису Николаевичу.
Главным любимцем Крючкова был генерал-полковник Виктор Федорович Грушко. Он был старше Шебаршина на пять лет. Как и Шебаршин, окончил Московский государственный институт международных отношений и был распределен в МИД. Работал в Норвегии и в центральном аппарате министерства. Его тоже пригласили на работу в КГБ. В 1960 году он приступил к занятиям в «школе №101». Как знающего иностранный язык и имеющего опыт дипломатической работы, его через год отправили в первое Главное управление.
Грушко трудился в третьем (англо-скандинавском) отделе, который занимался Англией, Ирландией, Австралией, Новой Зеландией и Скандинавскими странами. В 1972 году стал заместителем начальника отдела, затем возглавил третий отдел.
В 1980 году Крючков сделал Грушко своим заместителем. Виктор Федорович получил дачу в поселке в Ясенево, это была важнейшая привилегия руководителей первого Главного управления. Из норвежской резидентуры помимо Грушко вышли еще два генерала. Геннадий Федорович Титов стал помощником Крючкова и сменил Грушко на посту начальника третьего отдела. Таким же путем шел и Владимир Иванович Жижин. Он стал помощником Крючкова. Когда Крючков стал председателем КГБ, возглавил его секретариат. В начале 1991 года Крючков вернул его в разведку, назначил на должность, освободившуюся после ухода Титова. Возможно, имея в виду поставить Жижина, начальника своего секретариата, во главе разведки, как это сделал когда-то Андропов.
Но Владимира Жижина, самого молодого генерала в КГБ, подвела близость к начальству: он принял участие в путче в августе 1991 года и лишился должности.
Крючков забрал Грушко из разведки и сделал начальником второго Главного управления (контрразведка) — вместо отправленного на пенсию генерал-полковника Ивана Алексеевича Маркелова, затем назначил своим первым заместителем.
Грушко и его помощник полковник Алексей Егоров были среди главных разработчиков планов введения чрезвычайного положения в стране. Грушко все августовские дни был рядом с Крючковым, даже ночевал на Лубянке.
Крючков использовал для встреч с будущими членами ГКЧП гостевой дом разведки и объект АБЦ на Ленинском проспекте. Накануне звонил Шебаршину, спрашивал, свободен ли дом, просил подготовить ужин.
Грушко позвонил Шебаршину 18 августа днем и от имени Крючкова приказал привести в боевую готовность две группы сотрудников отдельного учебного центра — по пятьдесят человек каждая.
— А какое задание? — поинтересовался Шебаршин.
— Не знаю, — ответил Грушко. — Владимир Александрович звонил из машины. Велел передать приказ.
Еще недавно Шебаршин и Грушко были на равном положении. Но теперь Грушко стал не только первым зампредом, но и пользовался особыми правами внутри комитета как близкий к Крючкову человек. Он давал указания, не считая нужным ничего объяснять, хотя прекрасно знал, зачем понадобился спецназ. Шебаршину пришлось проглотить пилюлю.
Отдельный учебный центр был создан после штурма дворца Амина в Кабуле, когда выяснилось, что у Комитета госбезопасности нет своего спецназа. 19 августа 1981 года политбюро приняло решение создать внутри КГБ отряд специального назначения для проведения операций за пределами Советского Союза «в особый период».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Сам Шебаршин, более гибкий, чем большинство его подчиненных, старался приспособить жизнь первого Главного управления к требованиям времени. В декабре 1989 года начальник разведки впервые выступал публично — перед студентами МГИМО, учебного заведения, которое он сам закончил. В январе следующего Леонид Владимирович держал речь перед рабочими авиационного завода «Знамя труда». В апреле в «Правде» появилось первое интервью с начальником разведки.
В феврале 1990 года председатель КГБ Крючков представил президенту Горбачеву годовой доклад об итогах оперативно-служебной деятельности.
Отчет разведки стоял на первом месте:
«Важное значение придавалось добыванию документальных секретных материалов руководящих органов капиталистических государств и их военно-политических блоков, в том числе путем перехвата и дешифрования корреспонденции, приходящей по различным системам связи.
Осуществлен ряд крупномасштабных активных мероприятий в целях оказания долговременного выгодного воздействия на влиятельные зарубежные круги…
На научно-техническом направлении разведке Комитета удалось добыть ряд остро необходимых для оборонных отраслей промышленности образцов и документальных материалов…»
Отдельно говорилось об успехах управления внешней контрразведки, также подчиненного Шебаршину:
«Обеспечивалась безопасность советских учреждений и граждан за рубежом. Сорвано большое число провокационных акций спецслужб противника, в том числе направленных против сотрудников разведки. По информации КГБ досрочно отозваны из-за границы 274 советских гражданина. Не удалось предотвратить невозвращение на родину 118 советских граждан».
Телеграммы, поступавшие от резидентов, обрабатывали в информационно-аналитическом управлении первого Главного управления. Три раза в день начальник управления или его заместители докладывали свежие сообщения начальнику разведки. Самое важное за его подписью отправлялось Крючкову. Он решал, какую информацию докладывать Горбачеву, какую — членам политбюро. Все документы, исходившие из комитета, подписывал председатель.
По должности Шебаршин был и заместителем председателя КГБ. Ему оставили второй кабинет — на седьмом этаже главного здания на Лубянке, где до него сидели все начальники разведки, начиная с Фитина. Шебаршин приезжал в главное здание на заседания коллегии комитета или просто, чтобы пообедать с руководством КГБ, узнать последние новости, почувствовать, чем живут его коллеги. За обедом Крючков бывал откровеннее, чем в кабинете.
Крючков продолжал пристально следить за делами в разведке, что не очень радовало Шебаршина. Даже став членом политбюро, Владимир Александрович жил на даче в разведгородке, и генералы из первого Главного управления не упускали случая за спиной Шербаршина доложить председателю, что происходит в разведке.
Время от времени Крючков давал Шебаршину поручения, выходящие за рамки обязанностей начальника разведки. Летом 1990 года Шебаршину пришлось отправиться в Краснодар с невыполнимой задачей — помешать избранию бывшего генерала Олега Калугина народным депутатом СССР. Крючков своим приказом лишил Калугина генеральского звания и пенсии и тем самым обеспечил ему народную поддержку.
Участия в августовском путче 1991 года Шебаршин не принимал. Председатель КГБ Владимир Крючков таланты Шебаршина ценил, но у него были люди и поближе — их он и втянул в путч. Возможно, тогда Шебаршину было неприятно, что он не в числе приближенных. Зато в августе 1991 года он не попал в тюремную камеру.
Шебаршин пишет, что летом 1991 года он предложил Крючкову пересмотреть отношение к Ельцину: Горбачев не сумеет удержать страну от распада, нравится нам Ельцин или нет, стоит ориентироваться на Ельцина и Россию.
— Уверен, что у нас нет иного пути.
Крючков не стал спорить с Шебаршиным, напротив, поддержал его предложение развивать контакты с новой российской властью:
— Подумаем еще… Работайте, посылайте побольше информации Борису Николаевичу.
Главным любимцем Крючкова был генерал-полковник Виктор Федорович Грушко. Он был старше Шебаршина на пять лет. Как и Шебаршин, окончил Московский государственный институт международных отношений и был распределен в МИД. Работал в Норвегии и в центральном аппарате министерства. Его тоже пригласили на работу в КГБ. В 1960 году он приступил к занятиям в «школе №101». Как знающего иностранный язык и имеющего опыт дипломатической работы, его через год отправили в первое Главное управление.
Грушко трудился в третьем (англо-скандинавском) отделе, который занимался Англией, Ирландией, Австралией, Новой Зеландией и Скандинавскими странами. В 1972 году стал заместителем начальника отдела, затем возглавил третий отдел.
В 1980 году Крючков сделал Грушко своим заместителем. Виктор Федорович получил дачу в поселке в Ясенево, это была важнейшая привилегия руководителей первого Главного управления. Из норвежской резидентуры помимо Грушко вышли еще два генерала. Геннадий Федорович Титов стал помощником Крючкова и сменил Грушко на посту начальника третьего отдела. Таким же путем шел и Владимир Иванович Жижин. Он стал помощником Крючкова. Когда Крючков стал председателем КГБ, возглавил его секретариат. В начале 1991 года Крючков вернул его в разведку, назначил на должность, освободившуюся после ухода Титова. Возможно, имея в виду поставить Жижина, начальника своего секретариата, во главе разведки, как это сделал когда-то Андропов.
Но Владимира Жижина, самого молодого генерала в КГБ, подвела близость к начальству: он принял участие в путче в августе 1991 года и лишился должности.
Крючков забрал Грушко из разведки и сделал начальником второго Главного управления (контрразведка) — вместо отправленного на пенсию генерал-полковника Ивана Алексеевича Маркелова, затем назначил своим первым заместителем.
Грушко и его помощник полковник Алексей Егоров были среди главных разработчиков планов введения чрезвычайного положения в стране. Грушко все августовские дни был рядом с Крючковым, даже ночевал на Лубянке.
Крючков использовал для встреч с будущими членами ГКЧП гостевой дом разведки и объект АБЦ на Ленинском проспекте. Накануне звонил Шебаршину, спрашивал, свободен ли дом, просил подготовить ужин.
Грушко позвонил Шебаршину 18 августа днем и от имени Крючкова приказал привести в боевую готовность две группы сотрудников отдельного учебного центра — по пятьдесят человек каждая.
— А какое задание? — поинтересовался Шебаршин.
— Не знаю, — ответил Грушко. — Владимир Александрович звонил из машины. Велел передать приказ.
Еще недавно Шебаршин и Грушко были на равном положении. Но теперь Грушко стал не только первым зампредом, но и пользовался особыми правами внутри комитета как близкий к Крючкову человек. Он давал указания, не считая нужным ничего объяснять, хотя прекрасно знал, зачем понадобился спецназ. Шебаршину пришлось проглотить пилюлю.
Отдельный учебный центр был создан после штурма дворца Амина в Кабуле, когда выяснилось, что у Комитета госбезопасности нет своего спецназа. 19 августа 1981 года политбюро приняло решение создать внутри КГБ отряд специального назначения для проведения операций за пределами Советского Союза «в особый период».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131