Рядом с Хомейни
После возвращения из командировки, летом 1968 года, Шебаршин прошел годичные курсы усовершенствования и подготовки руководящего состава первого Главного управления КГБ — на факультете усовершенствования краснознаменного института, что было необходимо для служебного роста. Программа повторяла учебный курс разведывательной школы, но с учетом, что в аудитории сидели профессионалы с немалым опытом. Оперативные офицеры уже состоялись как разведчики и чувствовали себя уверенно. Это была не столько учеба, сколько отдых.
Два года Шебаршин провел в центральном аппарате, и его отправили заместителем резидента в Индию — главный форпост советской разведки на Востоке. Шебаршин руководил линией политической разведки. В Дели была огромная резидентура, на которую не жалели денег, потому что в Индии можно делать то, что непозволительно в любой другой стране. Резидентом был Яков Прокофьевич Медяник, сыгравшую большую роль в судьбе двух будущих начальников разведки — Шебаршина и Трубникова.
Леонид Шебаршин проработал в Индии шесть лет. Но после возвращения домой желанного повышения не получил. В апреле 1977 года Шебаршин приступил к работе в Ясеневе заместителем начальника отдела. Он вернулся на ту же должность, с которой уезжал. Это было не очень приятно. Хотелось движения вперед. И он с удовольствием принял предложение поехать резидентом в Иран. Назначение состоялось в мае 1978 года.
Шебаршин вспоминал, как перед отъездом в Тегеран его пригласил к себе секретарь парткома КГБ Гений Евгеньевич Агеев, который среди прочего поинтересовался:
— А в театр вы ходите?
Секретарь парткома хотел убедиться в том, что новый резидент обладает широким культурным кругозором. На этот ритуальный вопрос обыкновенно отвечали утвердительно даже те, кто поражал своих коллег необразованностью и полным отсутствием интереса к литературе и искусству. К Шебаршину, литературно одаренному человеку, это никак не относилось.
Леонид Владимирович честно ответил:
— Нет, не хожу!
Секретарь парткома понимающе кивнул:
— Времени не остается.
Шебаршин игры не принял:
— Время есть. Я не люблю театр.
Гений Агеев, который со временем стал первым заместителем председателя КГБ, возмутился и отчитал Шебаршина за отсутствие интереса к культурной жизни. Более того, Агеев позвонил Крючкову и просил сделать внушение тегеранскому резиденту. Начальник разведки попросил нового резидента быть осторожнее во взаимоотношениях с «большим парткомом» КГБ.
Председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов по-своему напутствовал Шебаршина:
— Смотри, брат, персы такой народ, что мигом могут посадить тебя в лужу. И охнуть не успеешь!
Для лучшего понимания обстановки в Иране Андропов рекомендовал резиденту перечитать «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта». Карл Маркс написал эту работу в 1852 году, подводя итог внутриполитической борьбы во Франции, закончившейся приходом к власти племянника Наполеона.
Шебаршин пишет, что его «поразила применимость многих мыслей Маркса к иранской ситуации, изящество его формулировок». Блистательный слог Карла Маркса, конечно, и по сей день производит впечатление на тонких ценителей его творчества. Но неужели в его трудах можно найти объяснение тому сложнейшему явлению, каким была исламская революция в Иране?
Шебаршин руководил советской разведкой в Иране в самый сложный период исламской революции.
Накануне революционных событий главной задачей тегеранской резидентуры оставалась работа с американцами, которых через несколько месяцев как ветром сдует. И Шебаршин, и другие разведчики утверждают, что заранее предсказывали падение шахского режима. Но почему в таком случае не были заранее усилены разведывательные возможности в Иране, который после прихода к власти духовенства во главе с аятоллой Рухоллой Хомейни стал важным фактором мировой политики?
В Тегеране резидентура была небольшой и неэффективной. Шебаршин сразу отметил и слабость аналитической работы, и отсутствие контактов среди тех, кто может дать важную информацию о происходящем в стране.
Но тут уже почти все зависело от него самого.
Резидент — важнейший пост в разведке. Это самостоятельная должность. Конечно, он постоянно держит связь с центром, получает указания, отчитывается за каждый шаг. Тем не менее многие решения резидент принимает на собственный страх и риск. Есть проблемы, которые ни с кем не обсудишь. Как правильно строить отношения с послом? Как поступить с оперативным работником, совершившим ошибку? Или с офицером, который потихоньку прикарманивал деньги, выделявшиеся на агента?
В резидентуры тоже много попадало «позвоночников», сыновей высокопоставленных персон, с которыми было очень трудно, потому что никто не хотел ссориться с их родителями.
Резидент, может, конечно, убрать слабого сотрудника, склонного, например, выпить. Но когда он это делает, то портит отношения со всеми, кто поставил свои подписи на решении послать этого сотрудника в загранкомандировку, а на этой бумаге десяток подписей, заверяющих, что сотрудник — замечательный работник, который укрепит работу резидентуры.
Один из отставных сотрудников разведки, который тоже был резидентом, вспоминал, как среди его подчиненных оказался сын крупного начальника из Министерства иностранных дел. Однажды ночью он исчез, жена подняла шум. Наутро офицер нашелся, путанно объяснил резиденту, что был в плохом настроении, всю ночь колесил по городу, а под утро заснул в машине. Можно было закрыть глаза, чтобы не ссориться с влиятельным человеком. Но резидент решил, что он не может доверять офицеру, способному выкинуть такой фортель, сообщил в Москву, и того отозвали.
Резидент обязан сообщить о каждом чрезвычайном происшествии, но в принципе постоянно смотреть на своих сотрудников и думать, а не продался ли ты? — невозможно.
Каждый оперативный работник резидентуры составляет план на неделю, обсуждает его с резидентом. Он сообщает, что будет делать в тот или иной день, заранее составляет план беседы с любым интересующим резидентуру человеком.
Встречи с агентом, конечно же, занимают мало времени, потому что агентов мало. Главная работа сотрудника резидентуры — разработка интересующей разведку среды. Он должен постоянно искать людей, которые могут представить интерес, встречаться с ними, пытаться разговорить и прощупать на предмет возможного сотрудничества.
Встречу разведчика, работающего под журналистской крышей, с другим журналистом прикрывать не надо. Она хорошо легендирована. А контакт с важным для разведки человеком — особенно в стране, где существует сильная контрразведка, продумывается очень тщательно. В Тегеране приходилось действовать с сугубой осторожностью.
Когда речь идет о встрече с агентом, принимаются особые меры предосторожности. Иногда делаются несколько ложных выездов, чтобы раздробить силы наружного наблюдения, следящего за посольством. Потом кто-то вывозит оперативного сотрудника в город. Тот выскакивает из машины, перебегает на другую сторону, где его на своей машине подбирает другой сотрудник и везет на условленное место.
После встречи вместе с резидентом обсуждают, как она прошла. Потому что логично ожидать подставы со стороны контрразведки или спецслужб противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131