Когда же колдовство свершилось, князь, желая обезопасить себя — чтобы ведун, помогавший ему в этом, не разгласил тайны, — повелел сжечь его в бане.
На мысль об этом наводит и эпизод, который приводит в своих воспоминаниях Вольф Мессинг: «…со Сталиным я встречался и позже. Вероятно, по его поручению были всесторонне проверены мои способности. Помню такое: мне было дано задание получить сто тысяч рублей в Госбанке по чистой бумажке. Опыт этот чуть не закончился трагически. Я подошел к кассиру, сунул ему вырванный из школьной тетради листок. Раскрыл чемодан, поставил у окошечка на барьер. Пожилой кассир посмотрел на бумагу. Раскрыл кассу. Отсчитал сто тысяч… Закрыв чемодан, я отошел к середине зала. Подошли свидетели, которые должны были подписать акт о проведенном опыте. Когда эта формальность была закончена, с тем же чемоданчиком я вернулся к кассиру. Он взглянул на меня, перевел взгляд на чистый тетрадный листок, насаженный им на гвоздик с погашенными чеками, на чемодан, из которого я начал вынимать тугие нераспечатанные пачки денег. Затем неожиданно откинулся на спинку стула и захрипел. Инфаркт! К счастью, он потом выздоровел».
Скорее всего, если потом у кассира спрашивали, почему он так поступил, он едва ли мог дать этому какое-то объяснение.
Можно ли представить себе, что в наши дни существуют некие лаборатории, сверхсекретные центры каких-то еще более засекреченных ведомств, пытающиеся воздействовать на политических, государственных деятелей в мире, в котором мы живем?
Косвенным свидетельством интереса к этому со стороны спецслужб стало сообщение, появившееся какое-то время назад в зарубежной печати, об американском корреспонденте в Москве Роберте Тосе, проявлявшем повышенную любознательность к работам закрытых советских парапсихологиче-ских центров. Интерес этот привлек внимание КГБ, и корреспондента несколько раз приглашали для собеседования, чтобы выяснить, что именно удалось ему узнать.
Нарождавшиеся службы безопасности молодой Страны Советов проявляли самое серьезное внимание к деятельности оккультистов, что в немалой степени объяснялось некоторым страхом за возможные последствия их странных действий. Об этом свидетельствует, в частности, эпизод, невольным участником, а вернее, жертвой которого едва не стал Александр Леонидович Чижевский (1897 — 1964) — крупнейший советский биолог (любопытно, что он установил зависимость эпидемий, войн и революций от циклов активности Солнца), член многих академий мира.
Послереволюционный Петроград. Первые годы новой власти, от которой никто — даже, наверное, сами носители власти — не знал, чего ждать. В те дни в душах у многих соседствовали самые святые надежды и самое темное отчаяние. Надвигалась холодная и голодная зима. Вечерами улицы погружались во мрак. Трамваи почти не ходили или ходили очень редко. Последнее обстоятельство и сыграло решающую роль в судьбе Чижевского. Точнее — спасло его.
Накануне один знакомый из философского кружка, где иногда бывал и Чижевский, пригласил его на очень важную, как обещал он, встречу с людьми, у которых якобы есть ответы на мучительные для многих вопросы. Такая достаточно туманная форма приглашения была как бы признаком приближавшихся тяжелых времен; когда осмотрительность и осторожность станут условием выживания. Адрес, записанный на клочке бумаги, являл собой название переулка где-то на окраине города. Эта удаленность, а может, и смутное нежелание отправляться туда — то, что принято называть предчувствием, — внушили было Чижевскому мысль проигнорировать приглашение. Тем более что он и не обещал определенно там быть. Когда уже вечером это необъяснимое чувство внезапно его оставило, Чижевский все-таки заторопился на встречу, жалея лишь, что опоздает.
Ко всему еще долго не было трамвая. Даже в те времена ему обычно не приходилось ждать так долго, как в этот вечер.
Когда наконец он вышел на нужной остановке и направился к указанному на листке переулку, навстречу ему стали попадаться встревоженные кучки людей. Все оборачивались в одну и ту же сторону — как раз куда он шел. Поначалу доносившиеся до Чижевского обрывки разговоров никак не соединялись в его сознании с местом, куда он направлялся.
— Сразу окружили, и все! Чекисты…
— Чекисты. Десять машин…
— Я как услышала, что стреляют…
— Никто не ушел…
Открывшийся ему за поворотом небольшой особняк, стоявший несколько на отшибе, был весь залит ослепительным и непривычным в те годы электрическим светом. Не менее десятка легковых машин, обступивших дом, заливали его ярким светом фар. Какие-то фигуры сновали с носилками между распахнутыми дверями особняка и стоявшим поодаль в тени фургоном.
Не останавливаясь и не замедляя шага, чтобы не обратить на себя внимание, Чижевский продолжил путь и, обойдя оцепление, постарался затеряться на глухих окрестных улицах.
Через пару дней он узнал, что же произошло в доме, куда он так счастливо опоздал к назначенному часу. В тот вечер там условились встретиться самые сильные оккультисты, экстрасенсы и «чернокнижники» Петербурга. Действо, которое они намерены были там сотворить, хорошо известно адептам тайных наук. Исследователи называют это инволютивной магией. Подобный прием един и у русских колдунов, и у колдунов Африки, и у сибирских шаманов или жрецов вуду. Для этого берется изображение конкретного человека, при помощи неких действий оно как бы идентифицируется с оригиналом, после чего все, что проделывается с изображением, должно отразиться на самом человеке.
Кто-то успел донести в ЧК о цели собрания. Дом был бесшумно окружен. Перед тем как с револьверами в руках одновременно ворваться туда через окна и двери, чекисты успели увидеть в небольшом зале человек двадцать, перед которыми стояли портреты вождей революции — Ленина, Троцкого и других. Собравшиеся проделывали с ними непонятные манипуляции. Интересоваться, что именно они сотворяли, у чекистов не было ни времени, ни нужды. Те, кто послал их, наверное, знали это лучше. Они же просто выполняли приказ — не задавая вопросов, не спрашивая имен, открыли стрельбу. Все, кто оказался в зале, были убиты на месте.
Можно составить длинный перечень различных целительств и чудес, совершенных разными оккультистами, магами, святыми. В качестве уникального и бесспорного примера приведу еще одно, более близкое к нам по времени. Это «исцеление по телеграфу» Иоанном Кронштадтским наследника болгарского престола Бориса, от которого отступились было уже все светила тогдашней медицинской науки. За это Иоанн был награжден болгарским орденом.
Милиция против полтергейста
На протяжении всей истории нашей страны внимание органов безопасности и охраны правопорядка привлекали не только чудеса, производимые конкретными людьми, будь то экстрасенсы, маги, колдуны, святые и прочие чудодеи. Органы сталкивались (и сталкиваются поныне) также и с такими загадочными явлениями, у которых нет определенного, зримого «автора». Однако у этого невидимого «автора» имеется имя. В разных странах его называют «полтергейстом», у нас же чаще — «барабашкой». Известно и его более древнее имя, уходящее в глубь веков, — «домовой».
Вот как, основываясь на поверьях, существовавших в Воронежской губернии царской России, описывает происхождение домовых отечественный историк и этнограф М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189
На мысль об этом наводит и эпизод, который приводит в своих воспоминаниях Вольф Мессинг: «…со Сталиным я встречался и позже. Вероятно, по его поручению были всесторонне проверены мои способности. Помню такое: мне было дано задание получить сто тысяч рублей в Госбанке по чистой бумажке. Опыт этот чуть не закончился трагически. Я подошел к кассиру, сунул ему вырванный из школьной тетради листок. Раскрыл чемодан, поставил у окошечка на барьер. Пожилой кассир посмотрел на бумагу. Раскрыл кассу. Отсчитал сто тысяч… Закрыв чемодан, я отошел к середине зала. Подошли свидетели, которые должны были подписать акт о проведенном опыте. Когда эта формальность была закончена, с тем же чемоданчиком я вернулся к кассиру. Он взглянул на меня, перевел взгляд на чистый тетрадный листок, насаженный им на гвоздик с погашенными чеками, на чемодан, из которого я начал вынимать тугие нераспечатанные пачки денег. Затем неожиданно откинулся на спинку стула и захрипел. Инфаркт! К счастью, он потом выздоровел».
Скорее всего, если потом у кассира спрашивали, почему он так поступил, он едва ли мог дать этому какое-то объяснение.
Можно ли представить себе, что в наши дни существуют некие лаборатории, сверхсекретные центры каких-то еще более засекреченных ведомств, пытающиеся воздействовать на политических, государственных деятелей в мире, в котором мы живем?
Косвенным свидетельством интереса к этому со стороны спецслужб стало сообщение, появившееся какое-то время назад в зарубежной печати, об американском корреспонденте в Москве Роберте Тосе, проявлявшем повышенную любознательность к работам закрытых советских парапсихологиче-ских центров. Интерес этот привлек внимание КГБ, и корреспондента несколько раз приглашали для собеседования, чтобы выяснить, что именно удалось ему узнать.
Нарождавшиеся службы безопасности молодой Страны Советов проявляли самое серьезное внимание к деятельности оккультистов, что в немалой степени объяснялось некоторым страхом за возможные последствия их странных действий. Об этом свидетельствует, в частности, эпизод, невольным участником, а вернее, жертвой которого едва не стал Александр Леонидович Чижевский (1897 — 1964) — крупнейший советский биолог (любопытно, что он установил зависимость эпидемий, войн и революций от циклов активности Солнца), член многих академий мира.
Послереволюционный Петроград. Первые годы новой власти, от которой никто — даже, наверное, сами носители власти — не знал, чего ждать. В те дни в душах у многих соседствовали самые святые надежды и самое темное отчаяние. Надвигалась холодная и голодная зима. Вечерами улицы погружались во мрак. Трамваи почти не ходили или ходили очень редко. Последнее обстоятельство и сыграло решающую роль в судьбе Чижевского. Точнее — спасло его.
Накануне один знакомый из философского кружка, где иногда бывал и Чижевский, пригласил его на очень важную, как обещал он, встречу с людьми, у которых якобы есть ответы на мучительные для многих вопросы. Такая достаточно туманная форма приглашения была как бы признаком приближавшихся тяжелых времен; когда осмотрительность и осторожность станут условием выживания. Адрес, записанный на клочке бумаги, являл собой название переулка где-то на окраине города. Эта удаленность, а может, и смутное нежелание отправляться туда — то, что принято называть предчувствием, — внушили было Чижевскому мысль проигнорировать приглашение. Тем более что он и не обещал определенно там быть. Когда уже вечером это необъяснимое чувство внезапно его оставило, Чижевский все-таки заторопился на встречу, жалея лишь, что опоздает.
Ко всему еще долго не было трамвая. Даже в те времена ему обычно не приходилось ждать так долго, как в этот вечер.
Когда наконец он вышел на нужной остановке и направился к указанному на листке переулку, навстречу ему стали попадаться встревоженные кучки людей. Все оборачивались в одну и ту же сторону — как раз куда он шел. Поначалу доносившиеся до Чижевского обрывки разговоров никак не соединялись в его сознании с местом, куда он направлялся.
— Сразу окружили, и все! Чекисты…
— Чекисты. Десять машин…
— Я как услышала, что стреляют…
— Никто не ушел…
Открывшийся ему за поворотом небольшой особняк, стоявший несколько на отшибе, был весь залит ослепительным и непривычным в те годы электрическим светом. Не менее десятка легковых машин, обступивших дом, заливали его ярким светом фар. Какие-то фигуры сновали с носилками между распахнутыми дверями особняка и стоявшим поодаль в тени фургоном.
Не останавливаясь и не замедляя шага, чтобы не обратить на себя внимание, Чижевский продолжил путь и, обойдя оцепление, постарался затеряться на глухих окрестных улицах.
Через пару дней он узнал, что же произошло в доме, куда он так счастливо опоздал к назначенному часу. В тот вечер там условились встретиться самые сильные оккультисты, экстрасенсы и «чернокнижники» Петербурга. Действо, которое они намерены были там сотворить, хорошо известно адептам тайных наук. Исследователи называют это инволютивной магией. Подобный прием един и у русских колдунов, и у колдунов Африки, и у сибирских шаманов или жрецов вуду. Для этого берется изображение конкретного человека, при помощи неких действий оно как бы идентифицируется с оригиналом, после чего все, что проделывается с изображением, должно отразиться на самом человеке.
Кто-то успел донести в ЧК о цели собрания. Дом был бесшумно окружен. Перед тем как с револьверами в руках одновременно ворваться туда через окна и двери, чекисты успели увидеть в небольшом зале человек двадцать, перед которыми стояли портреты вождей революции — Ленина, Троцкого и других. Собравшиеся проделывали с ними непонятные манипуляции. Интересоваться, что именно они сотворяли, у чекистов не было ни времени, ни нужды. Те, кто послал их, наверное, знали это лучше. Они же просто выполняли приказ — не задавая вопросов, не спрашивая имен, открыли стрельбу. Все, кто оказался в зале, были убиты на месте.
Можно составить длинный перечень различных целительств и чудес, совершенных разными оккультистами, магами, святыми. В качестве уникального и бесспорного примера приведу еще одно, более близкое к нам по времени. Это «исцеление по телеграфу» Иоанном Кронштадтским наследника болгарского престола Бориса, от которого отступились было уже все светила тогдашней медицинской науки. За это Иоанн был награжден болгарским орденом.
Милиция против полтергейста
На протяжении всей истории нашей страны внимание органов безопасности и охраны правопорядка привлекали не только чудеса, производимые конкретными людьми, будь то экстрасенсы, маги, колдуны, святые и прочие чудодеи. Органы сталкивались (и сталкиваются поныне) также и с такими загадочными явлениями, у которых нет определенного, зримого «автора». Однако у этого невидимого «автора» имеется имя. В разных странах его называют «полтергейстом», у нас же чаще — «барабашкой». Известно и его более древнее имя, уходящее в глубь веков, — «домовой».
Вот как, основываясь на поверьях, существовавших в Воронежской губернии царской России, описывает происхождение домовых отечественный историк и этнограф М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189