старайтесь заслужить оный видеть
— Ах, дорогой невольник! Ежели только нужно сразиться со всем светом... Тысячу раз рождаться, чтоб умирать, на все, на все готов, скажи только, что мне делать, веди меня сей час. Довольно сей сабли.
— Изрядно, я поведу вас, но не надейтесь на меня; я лишь только буду вам показывать опасности и всеми мерами стану стараться сберечь себя от оных. Вам должно сражаться со всею лютейшею волшебною силою, со всеми стихиями; одно счастие может спасти вас от известной смерти.
— Ступай!— отвечал Громобой и потащил невольника. Они шли дремучим лесом, где, однако, не встретилось
с ними никакой опасности. При первом взгляде за оным представилось Громобою волнующееся море, и выскакивающие из оного чудовища разевали страшные свои пасти, грозя поглотить всякого приближающегося.
— Вам должно броситься в сие море и плыть посреди сих чудовищ; достижение к драгоценной вещи не может уступать опасности.
Я ничего не имею в сердце, кроме Миланы,— отвечал Громобой и побежал повергнуться в море.
В самое сие время тьма распростерлась над водами, и невольник без пользы говорил Громобою, чтоб он подождал, поколь тьма исчезнет —он бросился с берега.
Ты шутишь надо мною,— сказал Громобой, когда опять просияло и увидел он стоящего близ себя невольника — Здесь только игрище, и я вместо моря и волн упал на растянутую холстину, кою поддували мехами
Нет, государь мой,— отвечал невольник,— благодарите вашей отважности — без нее вы не разрушили бы сей очарованной бездны, и волны ее иль чудовища, конечно бы, поглотили. Но впереди там уже не очарование: с природою вам надлежит сразиться ступайте.
Громобой следовал, и вдруг преужасная пламенная река пролилась впереди них. Сверкание пламени было ужасно, V казалось, что растопленная медь готова была обратить в пепел каждого приближающегося.
Вот должно перейти сию реку, сказал невольник, остановясь Здесь уже мужество вам не поможет, если б вы были не человек, а вещество несгораемое... не лучше ль возвратиться? Безумно наверное умереть, ибо по смерти нет от любовниц никаких ожиданий, воротимся!
— Слабый,— молвил Громобой с досадою,— разве забуду я, что смерть моя полезна Милане?— сказал сие и бежал в огонь.
Он вдруг остановился и искал, чем бы побить невольника. Представлявшее издали огненную реку был ряд впуклых зеркал, поставленных на дрожащих пружинах так противу солнца, что отвращенные оного лучи ударялись прямо в глаза приближающимся.
— Перестанешь ли ты играть мною?— кричал он к невольнику, сжимая кулаки, ибо не попалось ему ничего в руки.
— Большая часть воображаемых страхов ужасны только вдали,— сказал невольник.— Неустрашимость их уничтожает. Но если б вы не так были смелы, очарование сие кончилось бы бедственным для вас образом. Однако теперь предлежит уже не то, чем издалека пугают: весь ад вас встретит. Пойдем, я увижу, достанет ли в вас бодрости.
Он отворил двери в стене, на коей установлены были зеркала, и ввел Громобоя в преужасную и мрачную пещеру. Они шли несколько ощупью; вдруг Громобой зацепился ногою за веревку, и в ту минуту пронзительный стук раздался по пещере. Впереди их блеснул свет, и ад, или престрашное чудовище разинуло рот. Дьяволы с пламенниками бегали пред оным. Всех родов змеи и чудовища, каких только может родить воображение, готовы были растерзать острыми своими когтями приближающегося.
— Что, государь мой? —говорил невольник, трепеща во всех членах.— Здесь уже не обман, а истинный ужас. От вас зависит сразиться и владеть Миланою. Что до меня, то я возвращусь.— Сказав сие, удалился.
Громобой, чувствующий всю цену отплаты за таковой подвиг, призвал на помощь имя Миланы и храбрость россиянина, обнажил свою саблю и шествовал сражаться со смертию. Опасность лишь умножала его смелость, и дьяволы не вытерпели блистания грозных и неустрашимых очей полководца Святославова; они, не допустя на себя ударов его сабли, подняли мерзкий крик и побросались в отверстие ада. Громобой восклицал уже победу и замахнул острие своего оружия, чтоб вонзить оное в пасть самому аду, но осмотрясь, «О боги! — вскричал он яростно.— Я отдался в обман сему бездельнику!» Ад сей был только написан красками на великом занавесе; казавшиеся издали движущимися чудовищами также только совершенное искусство живописи, а дьяволы — наряженные люди, ибо с одного из оных свалилась личина, сделанная с рогами, когда он пролезал под занавес.
— Счастлив ты! — кричал он невольнику. — Если б ты не ушел, я научил бы тебя, как мною играть!
— Не сердитесь,— сказал ему невольник, приближаясь.— Очарование кончилось.
— Ты смеешь приближиться, дерзкий!
— Выслушайте: сия игрушка была опыт вашей храбрости, оная разрушила талисман, содержавший действительное волшебство и судьбу вашу с Миланою. Готовьтесь насладиться приобретенным сокровищем; в сию минуту вы сие узнаете, приступим.
Невольник, сказав сие, обратился в женщину немолодых лет, у коей величество в лице сияло, и белые одежды ее, с висящим чрез плечо зодиаком, представили Громобою благодетельствующую волшебницу. Он бросился к ногам ее, но она, не допустя его, дернула за снурок. Вдруг занавес и пещера исчезли, а они очутились в том доме, где Громовой обитал с невольником.
При входе в зал встречены они были множеством богато одетых служителей, и первое, что привлекло взоры Громобоевы, была картина, кою видел он в садовой беседке, но уже без покрывала. Он не вытерпел, чтоб не вскричать:
— Ах, прелестная Милана!
— Не спешите делать похвалы — может быть, вы раскаетесь,— подхватила волшебница.
Она взяла Громобоя за руку и ввела его в знакомую уже ему спальню; но что ощутило тогда сердце Громобоево! Он увидел подлинник своей картины в том же платье, но несравненно превосходнейший, и хотя живописец мог хвалиться, что написал красавицу, которую никто бы не счел возможною в природе, однако настоящее лицо Миланы могло говорить в сравнении, что художник с намерением старался убавить его прелестей. Громобой обомлел и чаял умереть от радости и любви, взглянув на Милану; она пришла в не меньшее смятение, и расцветшие в то мгновение на нежных ее щеках розы умножили ее заразы; но волшебница вывела их из замешательства, начав к Громобою с усмешкою:
— Не согласны ли вы теперь, Громобои, забыть свою картину, чтоб владеть настоящею Миланою?
Ах, великомощная волшебница,— вопил Громобои. повергая себя к ногам Миланы.— Глаза мои обманывались, взирая на оную, но сердце мое всегда чувствовало, что счастие его... у ваших ног, прекрасная княжна!
- Нет, оное не должно быть, как только в моих объятиях, любезный Громобои!— подхватила Милана, подняв его с земли и бросясь к нему на шею.
Конечно, так,— пристала к словам сим волшебница, ибо наконец мужество ваше и испытанная любовь, храбрый Громобои, награждают вас сердцем княжны Миланы; разрушитель ее очарования не может быть заплачен, кроме руки и вечной ее верности. Владей, Громобои, достойною супругою, или, лучше сказать, спорьте вы оба вечно, кто из вас больше друг друга любит, но я знаю, что вы сего никогда не решите. Я, с моей стороны, поспешу вашим соединением, коего толь давно жаждут ваши души Нет уже теперь никаких препятствий, приступим!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Ах, дорогой невольник! Ежели только нужно сразиться со всем светом... Тысячу раз рождаться, чтоб умирать, на все, на все готов, скажи только, что мне делать, веди меня сей час. Довольно сей сабли.
— Изрядно, я поведу вас, но не надейтесь на меня; я лишь только буду вам показывать опасности и всеми мерами стану стараться сберечь себя от оных. Вам должно сражаться со всею лютейшею волшебною силою, со всеми стихиями; одно счастие может спасти вас от известной смерти.
— Ступай!— отвечал Громобой и потащил невольника. Они шли дремучим лесом, где, однако, не встретилось
с ними никакой опасности. При первом взгляде за оным представилось Громобою волнующееся море, и выскакивающие из оного чудовища разевали страшные свои пасти, грозя поглотить всякого приближающегося.
— Вам должно броситься в сие море и плыть посреди сих чудовищ; достижение к драгоценной вещи не может уступать опасности.
Я ничего не имею в сердце, кроме Миланы,— отвечал Громобой и побежал повергнуться в море.
В самое сие время тьма распростерлась над водами, и невольник без пользы говорил Громобою, чтоб он подождал, поколь тьма исчезнет —он бросился с берега.
Ты шутишь надо мною,— сказал Громобой, когда опять просияло и увидел он стоящего близ себя невольника — Здесь только игрище, и я вместо моря и волн упал на растянутую холстину, кою поддували мехами
Нет, государь мой,— отвечал невольник,— благодарите вашей отважности — без нее вы не разрушили бы сей очарованной бездны, и волны ее иль чудовища, конечно бы, поглотили. Но впереди там уже не очарование: с природою вам надлежит сразиться ступайте.
Громобой следовал, и вдруг преужасная пламенная река пролилась впереди них. Сверкание пламени было ужасно, V казалось, что растопленная медь готова была обратить в пепел каждого приближающегося.
Вот должно перейти сию реку, сказал невольник, остановясь Здесь уже мужество вам не поможет, если б вы были не человек, а вещество несгораемое... не лучше ль возвратиться? Безумно наверное умереть, ибо по смерти нет от любовниц никаких ожиданий, воротимся!
— Слабый,— молвил Громобой с досадою,— разве забуду я, что смерть моя полезна Милане?— сказал сие и бежал в огонь.
Он вдруг остановился и искал, чем бы побить невольника. Представлявшее издали огненную реку был ряд впуклых зеркал, поставленных на дрожащих пружинах так противу солнца, что отвращенные оного лучи ударялись прямо в глаза приближающимся.
— Перестанешь ли ты играть мною?— кричал он к невольнику, сжимая кулаки, ибо не попалось ему ничего в руки.
— Большая часть воображаемых страхов ужасны только вдали,— сказал невольник.— Неустрашимость их уничтожает. Но если б вы не так были смелы, очарование сие кончилось бы бедственным для вас образом. Однако теперь предлежит уже не то, чем издалека пугают: весь ад вас встретит. Пойдем, я увижу, достанет ли в вас бодрости.
Он отворил двери в стене, на коей установлены были зеркала, и ввел Громобоя в преужасную и мрачную пещеру. Они шли несколько ощупью; вдруг Громобой зацепился ногою за веревку, и в ту минуту пронзительный стук раздался по пещере. Впереди их блеснул свет, и ад, или престрашное чудовище разинуло рот. Дьяволы с пламенниками бегали пред оным. Всех родов змеи и чудовища, каких только может родить воображение, готовы были растерзать острыми своими когтями приближающегося.
— Что, государь мой? —говорил невольник, трепеща во всех членах.— Здесь уже не обман, а истинный ужас. От вас зависит сразиться и владеть Миланою. Что до меня, то я возвращусь.— Сказав сие, удалился.
Громобой, чувствующий всю цену отплаты за таковой подвиг, призвал на помощь имя Миланы и храбрость россиянина, обнажил свою саблю и шествовал сражаться со смертию. Опасность лишь умножала его смелость, и дьяволы не вытерпели блистания грозных и неустрашимых очей полководца Святославова; они, не допустя на себя ударов его сабли, подняли мерзкий крик и побросались в отверстие ада. Громобой восклицал уже победу и замахнул острие своего оружия, чтоб вонзить оное в пасть самому аду, но осмотрясь, «О боги! — вскричал он яростно.— Я отдался в обман сему бездельнику!» Ад сей был только написан красками на великом занавесе; казавшиеся издали движущимися чудовищами также только совершенное искусство живописи, а дьяволы — наряженные люди, ибо с одного из оных свалилась личина, сделанная с рогами, когда он пролезал под занавес.
— Счастлив ты! — кричал он невольнику. — Если б ты не ушел, я научил бы тебя, как мною играть!
— Не сердитесь,— сказал ему невольник, приближаясь.— Очарование кончилось.
— Ты смеешь приближиться, дерзкий!
— Выслушайте: сия игрушка была опыт вашей храбрости, оная разрушила талисман, содержавший действительное волшебство и судьбу вашу с Миланою. Готовьтесь насладиться приобретенным сокровищем; в сию минуту вы сие узнаете, приступим.
Невольник, сказав сие, обратился в женщину немолодых лет, у коей величество в лице сияло, и белые одежды ее, с висящим чрез плечо зодиаком, представили Громобою благодетельствующую волшебницу. Он бросился к ногам ее, но она, не допустя его, дернула за снурок. Вдруг занавес и пещера исчезли, а они очутились в том доме, где Громовой обитал с невольником.
При входе в зал встречены они были множеством богато одетых служителей, и первое, что привлекло взоры Громобоевы, была картина, кою видел он в садовой беседке, но уже без покрывала. Он не вытерпел, чтоб не вскричать:
— Ах, прелестная Милана!
— Не спешите делать похвалы — может быть, вы раскаетесь,— подхватила волшебница.
Она взяла Громобоя за руку и ввела его в знакомую уже ему спальню; но что ощутило тогда сердце Громобоево! Он увидел подлинник своей картины в том же платье, но несравненно превосходнейший, и хотя живописец мог хвалиться, что написал красавицу, которую никто бы не счел возможною в природе, однако настоящее лицо Миланы могло говорить в сравнении, что художник с намерением старался убавить его прелестей. Громобой обомлел и чаял умереть от радости и любви, взглянув на Милану; она пришла в не меньшее смятение, и расцветшие в то мгновение на нежных ее щеках розы умножили ее заразы; но волшебница вывела их из замешательства, начав к Громобою с усмешкою:
— Не согласны ли вы теперь, Громобои, забыть свою картину, чтоб владеть настоящею Миланою?
Ах, великомощная волшебница,— вопил Громобои. повергая себя к ногам Миланы.— Глаза мои обманывались, взирая на оную, но сердце мое всегда чувствовало, что счастие его... у ваших ног, прекрасная княжна!
- Нет, оное не должно быть, как только в моих объятиях, любезный Громобои!— подхватила Милана, подняв его с земли и бросясь к нему на шею.
Конечно, так,— пристала к словам сим волшебница, ибо наконец мужество ваше и испытанная любовь, храбрый Громобои, награждают вас сердцем княжны Миланы; разрушитель ее очарования не может быть заплачен, кроме руки и вечной ее верности. Владей, Громобои, достойною супругою, или, лучше сказать, спорьте вы оба вечно, кто из вас больше друг друга любит, но я знаю, что вы сего никогда не решите. Я, с моей стороны, поспешу вашим соединением, коего толь давно жаждут ваши души Нет уже теперь никаких препятствий, приступим!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56