- Ничего он не стоит,- порешила, наконец, m-lle Marie и дала себе слово перестать думать о соседе и найти кого-нибудь другого.
- Он, верно, совсем глуп,- говорила она, жалуясь подруге.
- C'est vrai Верно (франц.),- небрежно отвечала Augustine, занятая своею новою любовью в тринадцатом нумере.
В одну темную осеннюю ночь, когда в коридоре была совершенная тишина, в дверь у перчаточниц кто-то тихонько постучался. Marie, ночевавшая одна на двуспальной постели, которою они владели исполу со своей подругой, приподнялась на локоть и тихонько спросила:
- Qui va la? Кто там? (франц.)
- C'est moi Это я (франц.),- отвечал так же тихо голос из-за дверей.
- Mais quel moi donc? Кто это я? (франц.)
- Mais puisque je vous repete que c'est moi, votre voisin du numero onze. Говорю вам, это я, ваш сосед из 11-го номера (франц.)
- Tiens! Подумайте! (франц.) - прошептала про себя Marie и, лукаво рассмеявшись с соблюдением всякой тишины, отвечала:
- Mais je suis au lit, monsieur!.. Que desirez vous?.. Qu'у a-t-il a votre service? Но я в постели, сударь, что вам угодно? (франц.)
- Une allumette, mademoiselle Спичку (франц.),- тихо отвечал Долинский.- Уронил мой ключ и не могу его отыскать без огня.
- Un brin de feu? Огоньку? (франц.)
- Oui, une allumette, s'il vous plait. Да, пожалуйста, спичку (франц.)
Marie еще сердечнее рассмеялась, откинула крючок и, впустив соседа, снова кувыркнулась в свою постельку.
- Спички там на камине,- произнесла она, лукаво выглядывая одним смеющимся глазком из-под одеяла.
Долинский поискал на камине спичек, взял коробочек, поблагодарил соседку и, не смотря на нее, пошел к двери. M-lle Marie быстро вскочила.
- Это черт знает что такое! - крикнула она вспыльчиво вслед Долинскому.
- Что? - спросил он, остановясь.
- Нужно быть глупее доски, чтобы входить ночью в комнату женщины с желанием получить одну зажигательную спичку.
Долинский, ни слова не отвечая, тихо притворил двери.
М-lle Marie сердито щелкнула крючком, а Долинский, несмотря на поздний час ночи, уселся у себя за столиком со вновь принесенною книгою. Это была одна из брошюр о Юме.
Прошло месяца три; на батиньольских вершинах все шло по-прежнему. Единственная перемена заключалась в том, что pigeon голубь (франц.) из тринадцатого нумера прискучил любовью бедной Augustine и оставленная colombine голубка (франц.), написав на дверях изменника, что он "свинья, урод и мерзавец", стала спокойно встречаться с заменившею ее новою подругою тринадцатого нумера и спала у себя с m-lle Marie.
Один раз Долинский возвращался домой часу в пятом самого ненастного зимнего дня. Холодный мелкий дождик, вперемежку с ледянистой мглою и маленькими хлопочками мокрого снега, пробили его насквозь, пока он добрался на империале омнибуса от rue de Seine улицы Сены (франц.) из Латинского квартала до своих батиньольских вершин.
Спустясь по осклизшим трехпогибельным ступеням с империала, Долинский торопливо пробежал две улицы и стал подниматься на свою лестницу. Он очень озяб в своем сильно поношенном пальтишке и дрожал; под мышкой у него было несколько книг и брошюр, плохо увернутых в газетную бумагу.
На лестнице Долинский обогнал Зайончека и, не обращая на него внимания, бежал далее, чтобы скорее развести у себя огонь и согреться у камина. Второпях он не заметил, как у него из-под руки выскользнули и упали две книжки. M-r 1е pretre Zajonczek не спеша поднял эти книги и не спеша развернул их. Обе книги были польские: одна "Historija Kosciola Russkiego, Ksiedza Fr. Gusty" (история русской церкви, сочиненная католическим священником Густою), а другая - мистические бредни Тавянского, известнейшего мистика, имевшего столь печальное влияние на прекраснейший ум Мицкевича и давшего совершенно иное направление последней деятельности поэта.
M-r le pretre Zajonczek взял обе эти книги и, держа их в руке, постучал в двери Долинского.
- Entrez Войдите (франц.), - отозвался Нестор Игнатьевич. Вошел m-r le pretre Zajonczek.
- To ksiegi pana dobrodzieja? Это книги любезного пана? (польск.) спросил он Долинского по-польски.
- Мои; очень вам благодарен,- отвечал кое-как на том же языке давно отвыкший от него Долинский.
- Вы занимаетесь религиозной литературой?
- Да... так... немного, - отвечал несколько конфузясь Долинский.
- Пусть вам поможет Бог,- говорил, сжимая его руку Зайончек, и добавил,- жатвы много, а детей мало есть.
С этих пор началось знакомство Долинского с Зайончеком.
Глава четырнадцатая
НОВОЕ МАСЛО В ПЛОШКУ
M-r le pretre, по отношению к своему новому знакомству, явился совсем не таким, каким он был ко всем прочим жильцам вышки. Он сам предложил Долинскому несколько редких книг, и, столкнувшись с ним однажды вечером у своей двери, попросил его зайти к себе. Долинский не отказался, и только что они вошли в комнату Зайончека, дававшую всем чувствовать, что здесь живет католическая духовная особа, как в двери постучался новый гость. Это была с головы до ног закутанная в бархат и кружева молодая, высокая дама с очень красивым лицом, несомненно польского происхождения. Она только что переступила порог, как сложила на груди свои античные руки, преклонила колена и произнесла:
- Niech bedzie pochwlony Jezus Chrystus. Да будет славен Иисус Христос (польск.).
- Na wieki wiekow, Amen, Во веки веков, Аминь (польск.) - ответил Зайончек и подал даме руку.
Та встала, поцеловала руку Зайончека, подняла к небу свои большие голубые глаза, полные благоговейного страха, и сказала:
- Я на минуту к вам, мой отец.
Долинский хотел выйти. M-r le pretre ласково его удержал за руку и еще ласковее сказал:
- Мои добрые дети никогда не мешают друг другу. Попавший в число добрых детей Зайончека Долинский остался.
Пышная дама заговорила по-итальянски о каком-то семейном горе.
Долинский старался не слушать этого разговора.
Он подошел к этажерке и рассматривал книги Зайончека. Прежде всего ему попалась в руки "Dictionnaire des missions catholiques, Lacroix et Djunkovskoy"; "Словарь католических миссий Лакруа и Джунковского" (франц.) Долинский взял другую книгу. Это была: "Histoire diplomatique des conclaves depuis Martin V jucqu'a Pie IX, Petruccelli de la Gattina". "Дипломатическая история соборов с Мартина V до Пия IX, Петручелли де ля Гатина" (франц.). Далее он развернул большое in-folio "Acta Sanctorum" Форматом в пол-листа "Деяния святых" (лат.). На столе лежал развернутый IV том этой книги: Joannes Bollandus, Godefridus Henschenius, Societatis Jesu theologi. Ян Болланд, Готфрид Хеншен, Теологическое Общество Иезуитов (дат.).
Пока Долинский перелистывал эту книгу, приводя себе на память давно забытое значение многих латинских слов, дама стала прощаться с Зайончеком.
- Тот, кто доводит тебя до этого, большее наказание приймет, и рука Провидения давно тебя благословила,- говорил, напутствуя ее, m-r le pretre, держащийся, как видно, с Провидением совсем za panibrata. По-свойски (польск.).
Дама опять поцеловала руку Зайончека.
- Прощайте, дочь моя,- отвечал ласково суровый m-r le pretre и пошел провожать свою восхитительно прекрасную дочь.
Долинский попал в самый центр польских мистиков. Это общество жило в Париже очень рассеянно, все члены его в насмешку назывались "Tawianczykami" от имени того же известного мистика Тавянского, которого они считались последователями. Тавянчиков считалось довольно много в Париже; они имели здесь свои собрания и своих представителей, в числе которых одно из первых мест занимал m-r le pretre Zajonczek. Иезуиты смотрели на этих "тавянчиков" довольно снисходительно и даже, кажется, дружелюбно. Некоторые полагали, что парижские иезуиты одно время даже надеялись найти в Tawianczykach некоторое противодействие против пугающего святых отцов материализма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79