Так, напр., Кант объективность науки связал с субъек-
тивностью пространства, времени и всех категорий. И даже
больше того. Как раз на этом субъективизме он и пытается
обосновать <реализм> науки. Конечно, эта попытка - вздор-
ная. Но пример Канта прекрасно показывает, как мало евро-
пейская наука дорожила реальностью и объективностью своих
категорий. Некоторые представители науки даже любили и
любят щеголять таким рассуждением: я вам даю учение о жид-
костях, а существуют эти последние или нет - это не мое
дело; или: я доказал вот эту теорему, а соответствует ли ей что-
нибудь реальное, или она есть порождение моего субъекта или
210
мозга - это меня не касается. Совершенно противоположна
этому точка зрения мифического сознания. Миф - необходи-
мейшая - прямо нужно сказать, трансцендентально-необхо-
димая - категория мысли и жизни; и в нем нет ровно ничего
случайного, ненужного, произвольного, выдуманного или
фантастического. Это - подлинная и максимально конкрет-
ная реальность.
Ученые-мифологи почти всегда находятся во власти этого
всеобщего предрассудка; и если они не прямо говорят о субъ-
ективизме мифологии, то дают те или иные более тонкие по-
строения, сводящие мифологию все к тому же субъективизму.
Так, учение об иллюзорной апперцепции в духе психологии Гер-
барта у Лацаруса и Штейнталя также является совершенным
искажением мифического сознания и ни с какой стороны не
может быть связано с существом мифических построений. Тут
вообще мы должны поставить такую дилемму. Или мы гово-
рим не о самом мифическом сознании, а о том или ином от-
ношении к нему, нашем собственном или чьем-либо ином, и
тогда можно говорить, что миф - досужая выдумка, что миф -
детская фантазия, что он - не реален, но субъективен, фило-
софски беспомощен или, наоборот, что он есть предмет по-
клонения, что он - прекрасен, божествен, свят и т. д. Или же,
во-вторых, мы хотим вскрыть не что-нибудь иное, а самый
миф, самое существо мифического сознания, и - тогда миф
всегда и обязательно есть реальность, конкретность, жизнен-
ность и для мысли - полная и абсолютная необходимость,
нефантастичность, нефиктивность. Слишком часто ученые-
мифологи любили говорить о себе, т. е. о свойственном им
самим мировоззрении, чтобы еще и мы пошли тем же путем.
Нас интересует миф, а не та или иная эпоха в развитии науч-
ного сознания. Но с этой стороны для мифа нисколько не
специфично и даже просто не характерно то, что он - выдумка.
Он - не выдумка, а содержит в себе строжайшую и опреде-
леннейшую структуру и есть логически, т. е. прежде всего диа-
лектически, необходимая категория сознания и бытия вообще.
II. Миф не есть бытие идеальное. Под идеальным бытием
условимся сейчас понимать не бытие лучшее, совершенней-
шее и возвышеннейшее, чем бытие обыкновенное, но просто
смысловое бытие. Всякая вещь ведь имеет свой смысл не с
точки зрения цели, а с точки зрения существенной значимос-
ти. Так, дом есть сооружение, предназначенное для предохра-
нения человека от атмосферных явлений; лампа есть прибор,
211
служащий для освещения, и т. п. Ясно, что смысл вещи не
есть сама вещь; он - абстрактное понятие вещи, отвлеченная
идея вещи, мысленная значимость вещи. Есть ли миф такое
отвлеченно-идеальное бытие? Конечно, не есть ни в каком
смысле. Миф не есть произведение или предмет чистой мысли.
Чистая, абстрактная мысль меньше всего участвует в создании
мифа. Уже Вундт хорошо показал, что в основе мифа лежит
аффективный корень, так как он всегда есть выражение тех
или других жизненных и насущных потребностей и стремле-
ний. Чтобы создать миф, меньше всего надо употреблять ин-
теллектуальные усилия. И опять-таки мы говорим не о теории
мифа, а о самом мифе как таковом. С точки зрения той или
иной теории можно говорить о мыслительной работе субъек-
та, создающего миф, об отношении ее к другим психическим
факторам мифообразования, даже о превалировании ее над
другими факторами и т. д. Но, рассуждая имманентно, мифи-
ческое сознание есть меньше всего интеллектуальное и мыс-
лительно-идеальное сознание. У Гомера (Od. XI 145 слл.) изо-
бражается, как Одиссей спускается в Аид и оживляет на ко-
роткий срок обитающие там души кровью. Известен обычай
побратимства через смешение крови из уколотых пальцев или
обычаи окропления кровью новорожденного младенца, а
также употребление крови убитого вождя и пр. Спросим себя:
неужели какое-то мыслительно-идеальное построение поня-
тия крови заставляет этих представителей мифического созна-
ния относиться к крови именно так? И неужели миф о дейст-
вии крови есть только абстрактное построение того или друго-
го понятия Мы должны согласиться, что здесь ровно столько
же мысли, сколько и в отношении, напр., к красному цвету,
который, как известно, способен приводить в бешенство мно-
гих животных. Когда какие-нибудь дикари раскрашивают по-
койника или намазывают свои лица перед битвой красной
краской, то ясно, что не отвлеченная мысль о красном цвете
действует здесь, но какое-то иное, гораздо более интенсивное,
почти аффективное сознание, граничащее с магическими
формами. Было бы совершенно ненаучно, если бы мы стали
мифический образ Горгоны, с оскаленными зубами и дико
выпученными глазами, - это воплощение самого ужаса и
дикой, ослепительно жестокой, холодно-мрачной одержимос-
ти - толковать как результат абстрактной работы мыслите-
Вундт В. Миф и религия, пер. под ред. Д. Н. Овсянико-Куликов-
СКОГО.СП6.С.37-51.
212
лей, вздумавших производить разделение идеального и реаль-
ного, отбросить все реальное и сосредоточиться на анализе
логических деталей бытия идеального. Несмотря на всю
вздорность и полную фантастичность такого построения, оно
постоянно имеет место в разных <научных> изложениях.
В особенности заметно это засилье абстрактной мысли в
оценке самых обыкновенных, житейских психологических
категорий. Переводя цельные мифические образы на язык их
абстрактного смысла, понимают цельные мифически-психо-
логические переживания как некие идеальные сущности, не
внимая к бесконечной сложности и противоречивости реаль-
ного переживания, которое, как мы увидим впоследствии,
всегда мифично. Так, чувство обиды, чисто вербально вскры-
ваемое в наших учебниках психологии, всегда трактуется как
противоположность чувству удовольствия. Насколько условна
и неверна такая психология, далекая от мифизма живого че-
ловеческого сознания, можно было бы показать на массе при-
меров. Многие, например, любят обижаться. Я всегда вспо-
минаю в этих случаях Ф. Карамазова: <Именно, именно при-
ятно обидеться. Это вы так хорошо сказали, что я и не слыхал
еще. Именно, именно я-то всю жизнь и обижался до прият-
ности, для эстетики обижался, ибо не только приятно, да и
красиво иной раз обиженным быть; - вот что вы забыли, ве-
ликий старец: красиво! Это я в книжку запишу!> В абстракт-
но-идеальном смысле обида есть. конечно, нечто неприятное.
Но жизненно это далеко не всегда так. Совершенно абстракт-
но (приведу еще пример) наше обычное отношение к пище.
Вернее, абстрактно не самое отношение (оно волей-неволей
всегда мифично и конкретно), а нежизненно наше желание
относиться к ней, испорченное предрассудками ложной
науки и унылой, серой, обывательски-мещанской повседнев-
ной мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
тивностью пространства, времени и всех категорий. И даже
больше того. Как раз на этом субъективизме он и пытается
обосновать <реализм> науки. Конечно, эта попытка - вздор-
ная. Но пример Канта прекрасно показывает, как мало евро-
пейская наука дорожила реальностью и объективностью своих
категорий. Некоторые представители науки даже любили и
любят щеголять таким рассуждением: я вам даю учение о жид-
костях, а существуют эти последние или нет - это не мое
дело; или: я доказал вот эту теорему, а соответствует ли ей что-
нибудь реальное, или она есть порождение моего субъекта или
210
мозга - это меня не касается. Совершенно противоположна
этому точка зрения мифического сознания. Миф - необходи-
мейшая - прямо нужно сказать, трансцендентально-необхо-
димая - категория мысли и жизни; и в нем нет ровно ничего
случайного, ненужного, произвольного, выдуманного или
фантастического. Это - подлинная и максимально конкрет-
ная реальность.
Ученые-мифологи почти всегда находятся во власти этого
всеобщего предрассудка; и если они не прямо говорят о субъ-
ективизме мифологии, то дают те или иные более тонкие по-
строения, сводящие мифологию все к тому же субъективизму.
Так, учение об иллюзорной апперцепции в духе психологии Гер-
барта у Лацаруса и Штейнталя также является совершенным
искажением мифического сознания и ни с какой стороны не
может быть связано с существом мифических построений. Тут
вообще мы должны поставить такую дилемму. Или мы гово-
рим не о самом мифическом сознании, а о том или ином от-
ношении к нему, нашем собственном или чьем-либо ином, и
тогда можно говорить, что миф - досужая выдумка, что миф -
детская фантазия, что он - не реален, но субъективен, фило-
софски беспомощен или, наоборот, что он есть предмет по-
клонения, что он - прекрасен, божествен, свят и т. д. Или же,
во-вторых, мы хотим вскрыть не что-нибудь иное, а самый
миф, самое существо мифического сознания, и - тогда миф
всегда и обязательно есть реальность, конкретность, жизнен-
ность и для мысли - полная и абсолютная необходимость,
нефантастичность, нефиктивность. Слишком часто ученые-
мифологи любили говорить о себе, т. е. о свойственном им
самим мировоззрении, чтобы еще и мы пошли тем же путем.
Нас интересует миф, а не та или иная эпоха в развитии науч-
ного сознания. Но с этой стороны для мифа нисколько не
специфично и даже просто не характерно то, что он - выдумка.
Он - не выдумка, а содержит в себе строжайшую и опреде-
леннейшую структуру и есть логически, т. е. прежде всего диа-
лектически, необходимая категория сознания и бытия вообще.
II. Миф не есть бытие идеальное. Под идеальным бытием
условимся сейчас понимать не бытие лучшее, совершенней-
шее и возвышеннейшее, чем бытие обыкновенное, но просто
смысловое бытие. Всякая вещь ведь имеет свой смысл не с
точки зрения цели, а с точки зрения существенной значимос-
ти. Так, дом есть сооружение, предназначенное для предохра-
нения человека от атмосферных явлений; лампа есть прибор,
211
служащий для освещения, и т. п. Ясно, что смысл вещи не
есть сама вещь; он - абстрактное понятие вещи, отвлеченная
идея вещи, мысленная значимость вещи. Есть ли миф такое
отвлеченно-идеальное бытие? Конечно, не есть ни в каком
смысле. Миф не есть произведение или предмет чистой мысли.
Чистая, абстрактная мысль меньше всего участвует в создании
мифа. Уже Вундт хорошо показал, что в основе мифа лежит
аффективный корень, так как он всегда есть выражение тех
или других жизненных и насущных потребностей и стремле-
ний. Чтобы создать миф, меньше всего надо употреблять ин-
теллектуальные усилия. И опять-таки мы говорим не о теории
мифа, а о самом мифе как таковом. С точки зрения той или
иной теории можно говорить о мыслительной работе субъек-
та, создающего миф, об отношении ее к другим психическим
факторам мифообразования, даже о превалировании ее над
другими факторами и т. д. Но, рассуждая имманентно, мифи-
ческое сознание есть меньше всего интеллектуальное и мыс-
лительно-идеальное сознание. У Гомера (Od. XI 145 слл.) изо-
бражается, как Одиссей спускается в Аид и оживляет на ко-
роткий срок обитающие там души кровью. Известен обычай
побратимства через смешение крови из уколотых пальцев или
обычаи окропления кровью новорожденного младенца, а
также употребление крови убитого вождя и пр. Спросим себя:
неужели какое-то мыслительно-идеальное построение поня-
тия крови заставляет этих представителей мифического созна-
ния относиться к крови именно так? И неужели миф о дейст-
вии крови есть только абстрактное построение того или друго-
го понятия Мы должны согласиться, что здесь ровно столько
же мысли, сколько и в отношении, напр., к красному цвету,
который, как известно, способен приводить в бешенство мно-
гих животных. Когда какие-нибудь дикари раскрашивают по-
койника или намазывают свои лица перед битвой красной
краской, то ясно, что не отвлеченная мысль о красном цвете
действует здесь, но какое-то иное, гораздо более интенсивное,
почти аффективное сознание, граничащее с магическими
формами. Было бы совершенно ненаучно, если бы мы стали
мифический образ Горгоны, с оскаленными зубами и дико
выпученными глазами, - это воплощение самого ужаса и
дикой, ослепительно жестокой, холодно-мрачной одержимос-
ти - толковать как результат абстрактной работы мыслите-
Вундт В. Миф и религия, пер. под ред. Д. Н. Овсянико-Куликов-
СКОГО.СП6.С.37-51.
212
лей, вздумавших производить разделение идеального и реаль-
ного, отбросить все реальное и сосредоточиться на анализе
логических деталей бытия идеального. Несмотря на всю
вздорность и полную фантастичность такого построения, оно
постоянно имеет место в разных <научных> изложениях.
В особенности заметно это засилье абстрактной мысли в
оценке самых обыкновенных, житейских психологических
категорий. Переводя цельные мифические образы на язык их
абстрактного смысла, понимают цельные мифически-психо-
логические переживания как некие идеальные сущности, не
внимая к бесконечной сложности и противоречивости реаль-
ного переживания, которое, как мы увидим впоследствии,
всегда мифично. Так, чувство обиды, чисто вербально вскры-
ваемое в наших учебниках психологии, всегда трактуется как
противоположность чувству удовольствия. Насколько условна
и неверна такая психология, далекая от мифизма живого че-
ловеческого сознания, можно было бы показать на массе при-
меров. Многие, например, любят обижаться. Я всегда вспо-
минаю в этих случаях Ф. Карамазова: <Именно, именно при-
ятно обидеться. Это вы так хорошо сказали, что я и не слыхал
еще. Именно, именно я-то всю жизнь и обижался до прият-
ности, для эстетики обижался, ибо не только приятно, да и
красиво иной раз обиженным быть; - вот что вы забыли, ве-
ликий старец: красиво! Это я в книжку запишу!> В абстракт-
но-идеальном смысле обида есть. конечно, нечто неприятное.
Но жизненно это далеко не всегда так. Совершенно абстракт-
но (приведу еще пример) наше обычное отношение к пище.
Вернее, абстрактно не самое отношение (оно волей-неволей
всегда мифично и конкретно), а нежизненно наше желание
относиться к ней, испорченное предрассудками ложной
науки и унылой, серой, обывательски-мещанской повседнев-
ной мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67