и
реализм, объективизм науки заключается не в красочном жи-
вописании жизни, но - в правильности соответствия отвле-
ченного закона и формулы с эмпирической текучестью явле-
ний, вне всякой картинности, живописности или эмоцио-
нальности. Последние свойства навсегда превратили бы науку
в жалкий и малоинтересный привесок мифологии. Поэтому
необходимо надо считать, что уже на первобытной ступени
своего развития наука не имеет ничего общего с мифологией,
хотя, в силу исторической обстановки, и существуют как ми-
фологически окрашенная наука, так и научно осознанная или
хотя бы примитивно-научно трактованная мифология. Как
наличие <белого человека> ничего не доказывает на ту тему,
что <человек> и <белизна> одно и то же, и как, наоборот, дока-
зывает именно то, что <человек> (как таковой) не имеет ниче-
го общего с <белизной> (как таковой) - ибо иначе <белый че-
ловек> было бы тавтологией. - так и между мифологией и
первобытной наукой существует <акциденциальное>, но
никак не <субстанциальное> тождество.
2. В связи с этим я категорически протестую против второ-
2]6
го лженаучного предрассудка, заставляющего утверждать, что
мифология предшествует науке, что наука появляется из мифа,
что некоторым историческим эпохам, в особенности совре-
менной нам, совершенно не свойственно мифическое созна-
ние, что наука побеждает миф.
Прежде всего, что значит, что мифология предшествует
науке? Если это значит, что миф проще для восприятия, что
он наивнее и непосредственнее науки, то спорить об этом со-
вершенно не приходится. Также трудно спорить и о том, что
мифология дает для науки тот первоначальный материал, над
которым она будет в дальнейшем производить свои абстрак-
ции и из которого она должна выводить свои закономерности.
Но если указанное утверждение имеет тот смысл, что сначала
существует мифология, а потом наука, то оно требует полного
отвержения и критики.
Именно, во-вторых, если брать реальную науку, т. е.
науку, реально творимую живыми людьми в определенную
историческую эпоху, то такая наука решительно всегда не
только сопровождается мифологией, но и реально питается
ею, почерпая из нее свои исходные интуиции.
Декарт - основатель новоевропейского рационализма и
механизма, а стало быть, и позитивизма. Не жалкая салонная
болтовня материалистов XVIII века, а, конечно, Декарт есть
подлинный основатель философского позитивизма. И вот
оказывается, что под этим позитивизмом лежит своя опреде-
ленная мифология. Декарт начинает свою философию с все-
общего сомнения. Даже относительно Бога он сомневается,
не является ли и Он также обманщиком. И где же он находит
опору для своей философии, свое уже несомненное основание?
Он находит его в Я, в субъекте, в мышлении, в сознании, в ,
в . Почему это так? Почему вещи менее реальны? По-
чему менее реален Бог, о котором Декарт сам говорит, что это
яснейшая и очевиднейшая, простейшая идея? Почему не что-
нибудь еще иное? Только потому, что таково его собственное
бессознательное вероучение, такова его собственная мифоло-
гия, такова вообще индивидуалистическая и субъективистичес-
кая мифология, лежащая в основе новоевропейской культуры и
философии. Декарт - мифолог, несмотря на весь свой рацио-
нализм, механизм и позитивизм. Больше того, эти последние
его черты только и объяснимы его мифологией; они только и
питаются ею.
Другой пример. Кант совершенно правильно учит о том,
что для того, чтобы познавать пространственные вещи, надо к
2/7
ним подойти уже в обладании представлениями пространства.
Действительно, в вещи мы находим разные слои ее конкрети-
зации: имеем ее реальное тело, объем, вес и т. д., имеем ее
форму, идею, смысл. Логически идея, конечно, раньше мате-
рии, потому что сначала вы имеете идею, а потом осущест-
вляете ее на том или другом материале. Смысл предшествует
явлению. Из этой совершенно примитивной и совершенно
правильной установки Платон и Гегель сделали вывод, что
смысл, понятие - объективны, что в объективном миропоряд-
ке сплетены в неразрывную реальную связь логически различ-
ные моменты идеи и вещи. Что же теперь выводит отсюда
Кант? Кант из этого выводит свое учение о субъективности
всех познавательных форм, пространства, времени, катего-
рий. Его аргументы уполномочивали его только на констати-
рование логического предшествия форм и смыслов - теку-
чим вещам. На деле же всякая <формальность>, оформление,
всякое осмысление и смысл для него обязательно субъектив-
ны. Поэтому и получилось то, чего можно было бы и не дока-
зывать и что являлось его исходным вероучением и мифоло-
гией. Рационалистически-субъективистическая и отъединен-
но-индивидуалистическая мифология празднует в кантовской
философии, быть может, свою максимальную победу. Также и
ранний Фихте первоначальное единство всякого осмысления,
до разделения на практическое и теоретическое наукоучение,
почему-то трактует не как просто Единое, что сделал Плотин, а
как Я. Тут тоже мифология, которая ничем не доказана, ничем
не доказуема и которая ничем и не должна быть доказываема.
И туг удивляться нечему. Так всегда и бывает, что доказуемое
и выводное основывается на недоказуемом и самоочевидном;
и мифология только тогда и есть мифология, если она не до-
казывается, если она не может и не должна быть доказывае-
мой. - Итак, под теми философскими конструкциями, кото-
рые в новой философии призваны были осознать научный
опыт, кроется вполне определенная мифология.
Не менее того мифологична и наука, не только <первобыт-
ная>, но и всякая. Механика Ньютона построена на гипотезе
однородного и бесконечного пространства. Мир не имеет гра-
ниц, т. е. не имеет формы. Для меня это значит, что он - бес-
формен. Мир - абсолютно однородное пространство. Для
меня это значит, что он - абсолютно плоскостей, невырази-
телен, нерельефен. Неимоверной скукой веет от такого мира.
Прибавьте к этому абсолютную темноту и нечеловеческий
холод междупланетных пространств. Что это как не черная
218

дыра, даже не могила и даже не баня с пауками, потому что и
то и другое все-таки интереснее и теплее и все-таки говорит о
чем-то человеческом. Ясно, что это не вывод науки, а мифо-
логия, которую наука взяла как вероучение и догмат. Не толь-
ко гимназисты, но и все почтенные ученые не замечают, что
мир их физики и астрономии есть довольно-таки скучное,
порою отвратительное, порою же просто безумное марево, та
самая дыра, которую ведь тоже можно любить и почитать. Ды-
ромоляи, говорят, еще и сейчас не перевелись в глухой Сиби-
ри. А я, по грехам своим, никак не могу взять в толк: как это
земля может двигаться? Учебники читал, когда-то хотел сам
быть астрономом, даже женился на астрономке. Но вот до сих
пор никак не могу себя убедить, что земля движется и что неба
никакого нет. Какие-то там маятники да отклонения чего-то
куда-то, какие-то параллаксы... Неубедительно. Просто жид-
ковато как-то. Тут вопрос о целой земле идет, а вы какие-то
маятники качаете. А главное, все это как-то неуютно, все это
какое-то неродное, злое, жестокое. То я был на земле, под
родным небом, слушал о Вселенной, <яже не подвижется>.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67