Ты будешь почти бессмертным, но жизнь станет в тягость тебе, и
ты захочешь смерти, но не сможешь умереть.
- Ты сказал - почти бессмертным.
Вместо ответа Посланник спросил:
- Сколько тебе лет, сын короля?
- Мне исполнилось двадцать два, и уже год, как я считаюсь
полноправным воином.
- Ты еще слишком молод, Денна, чтобы от радости жизни повернуться к
ее горестям. Я не отговариваю тебя. Подумай.
Денна вздохнул.
- Я хочу идти с тобой. Но я боюсь, что это мне не под силу. Я слишком
мало могу и знаю. Что я должен знать, укажи мне!
- Делай то, что можешь. Делай то, что считаешь нужным. Я вижу твое
сердце и верю в тебя. Пока ты в этой жизни - действуй сам.
- Пока я в этом мире.
- Да, Денна. Выслушай меня. Настанет время, когда ты будешь мне
нужен, и ты не сможешь больше быть хранителем Харада. Потому я говорю тебе
- если ты изберешь мой путь, ты ненадолго задержишься среди живых. Я не
даю тебе страшного дара бессмертия. И тогда ты придешь ко мне навсегда, и
от тебя будет зависеть не только судьба Харада, но и всего Средиземья.
Решай.
- Ты укажешь мне мой путь?
- Нет. Ты сам найдешь его. Но ты придешь ко мне. Юноша опустил
голову. Он боялся себя, боялся, что ошибется, что не сделает все как надо.
- Я хочу идти с тобой, - наконец сказал он.
- Подними руку, Денна, сын короля.
Денна медленно поднял левую руку, и Посланник коснулся ее, и на
мгновение леденящий холод сжал сердце юноши.
- Носи его всегда, и ты будешь слышать меня, и других и можешь
просить помощи и ответа. Теперь прощай, Денна! Юноша посмотрел на свою
левую руку - на ней светилось стальное кольцо с полированным плоским
черным камнем с металлическим отблеском и красной искрой. Камень крови.
Камень воинов.
И много крови тогда лилось на границах Харада и морских побережьях,
ибо нуменорцы стремились завоевать власть на море. И больше всего жаждали
они захватить большой порт, который они называли Умбар. Он контролировал
Северное побережье Харада вплоть до устья Андуина. В городе была большая
верфь, где строили корабли, и был он столицей большого вассального
княжества. Туда и отправился король своего младшего сына с войском, ибо
готовилось большое наступление - множество нуменорских кораблей высадили
войска к северу от Умбара и большой флот блокировал город с моря.
И младший сын хорошо оправдал надежды своего отца. Хотя страшен был
нуменорский флот и велико было их воинство, Умбар держался почти два года,
и нуменорцам ни разу не удавалось закрепиться на земле княжества. И стали
называть младшего сына короля хранителем Ханатты.
Но Нуменор лишь показывал пока зубы. В середине 2279 года был нанесен
решающий удар. Одновременно был высажен большой десант на юге и на севере;
затем от Нуменора прибыли еще войска, и Умбар был отрезан от Харада.
Кольцо медленно сжималось, и прибывавшие в город беженцы и раненые
приносили страшные вести. Теперь надежда была только на корабли. И день за
днем они уходили из гавани, увозя людей, почти без надежды прорваться
сквозь нуменорскую морскую блокаду. Но здесь дело спасала флотилия
северного порта, которой удавалось оттягивать на себя нуменорские силы,
позволила уйти умбарским беженцам. И никто не знал, что сила Кольца Денны,
сила души его спасает корабли беженцев, незримо ограждая их от атак
нуменорцев.
Людей выводили до последнего дня. Не все добирались до Харадских
берегов, но все же очень многих удалось спасти.
Под конец в городе остался лишь небольшой отряд воинов, зашедших в
городской цитадели. Предводительствовал ими Денна, не пожелавший покинуть
своих людей. Сопротивление не могло быть долгим. Маленький отряд был
перебит весь. Ненавистного харадского военачальника пытались взять живым,
но пока он мог сопротивляться, к нему подойти боялись. А когда он уже не
мог поднять меча, некому было спасать ему жизнь. Денна еще дышал, когда
удар нуменорского клинка отсек ему голову. Ее выставили на воротах
цитадели, и все нуменорское войско радостными криками приветствовало
победу над врагами. И крики замерли у них в горле, когда у них на глазах
голова и тело убитого истаяли тонким дымом, словно и не было их. Так не
стало у Харада хранителя, и Умбар стал нуменорской крепостью.
И был он встречен тем, кого называл он Посланником в том же темном
зале. И тяжело было ему - он считал, что не сумел сделать ничто из того,
что мог бы.
- Я не оправдал твоих надежд, Посланник. Все силы мои ушли на войну,
и не стал я ни просветителем, ни учителем, как ты ожидал.
- Ты сделал больше. Ты стал защитником. Отныне ты будешь так зваться,
и это - твой путь.
И был он облачен в черные одежды, и стал одним их Девяти. И навечно
осталась у него красная полоса на шее.


(СЕДЬМОЙ НАЗГУЛ)
Они так нежно и изыскано звенят, эти маленькие колокольчики в хрупких
ажурных беседках. Утро - перламутровое, неопределенное. Каждый миг
мимолетен и неповторим, и вся жизнь такова - миги, мгновения, каждое -
единственное. Эта мимолетность, манящая печаль неопределенности и
изменчивости - во всем. И девушки в ярких платьях, что идут за водой к
источнику - иные каждую минуту. Странно, как при этой изменчивости вещь
остается самой собой? Суть? Что есть суть? Все меняется, все хрупко и
изыскано, нежно и зыбко. Одно повторяется - эти проклятые видения. Каждую
ночь новолуния - всегда, неизбежно и страшно. И это с детства. Непонятно и
страшно. Здесь такого нет. Здесь - гармония даже в смерти. Печаль
неизбежности, но не ужас. Но ночью - не смерть. Жизнь, но страшнее смерти.
И он ее видит.
Страшно жить двойной жизнью. Днем еще как-то можно отогнать мысли.
Поэтому - нет наездника и охотника, поединщика и музыканта лучше его.
Ночью - опять эти страшные, непонятные видения, от которых перехватывает
дыхание. Сначала пытался спрашивать. Затем - затаился.
- ...Пропала, понимаешь, - плачет. - Куда я без нее? Как детей-то
накормить, а?
Всадник остановился. Он не знал, о чем речь, не знал, что случилось.
Но, еще не осознав сам, сказал:
- Иди к Еловой горе. Она там, у порубки.
Оба воззрились на него в изумлении. А вечером крестьянин прибежал,
благодаря и кланяясь в землю, говорил:
- Нашел, прямо там и была! Да будет вам счастье и тысяча лет жизни,
молодой господин!
"Счастье и тысяча лет... Зачем столько... Если бы понять, что я
вижу..."
И началось. Он стал понимать, что видит потаенное. Особенно ясно это
стало, когда он во сне увидел, как мать обрезала руку. На другой день все
произошло в точности, как во сне. Он испугался. А потом привык. Он видел
всякие грядущие мелочи, и даже забавно было иногда подшучивать над
друзьями. Но все было до поры.

...Он увидел, как его убили, увидел - кто. Он сказал. Не поверили. Но
так и случилось. Тогда стали верить. И бояться его и его видений. Его
глаз. Он это видел. Страшно. Все хуже и хуже. Теперь он видел события, как
бы на развилке: одно событие и много исходов, в зависимости от
обстоятельств. И в ужасе понял, что от его слов зависят судьбы слишком
многих, и он должен судить и решать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39