- А интересно, что они там себе думают об этой штуке? - иронически
хмыкнул Второй, в сильный армейский бинокль разглядывая напряженные
бледные лица предводителей воинства Запада.
В это время, устав от бесполезных разговоров, лейтенант презрительно
сказал:
- Великий Мордор ничего вам не должен, кроме этих тряпок. Если вы
пришли за ними, то забирайте их и идите... хоть в Валинор, - лейтенант
брезгливо бросил под ноги Гэндальфу аккуратный серый сверток с пожитками
Фродо.
С нескрываемым удовольствием Второй наблюдал, как вытянулось и
посерело лицо Гэндальфа, судорожно сглотнул Арагорн и смачно сплюнул в
сторону, пытаясь скрыть страх, Эомер.
Третий брезгливо поморщился:
- Ну и манеры у этих рохирримцев. Да что с них взять: дикари,
кочевники...
- Я тебе дам "дикари, кочевники"! - рявкнул Второй, но тут же
расхохотался, - Нет, ты смотри, смотри!
В это время один из гондорцев громко и грязно выругался по поводу
томившихся за Черными Воротами орков. Его услышали. Это было последней
каплей. С ревом, сметая охрану, орки вырвались за ворота. Лейтенант едва
успел отъехать в сторону.
- Ну все, - с некоторой грустью заметил Второй, - теперь пойдет дело.
Что ж мы Самому-то скажем, - обреченно вздохнул он.
Но говорить ничего не пришлось, прозвучал сигнал общего сбора.
- По коням! - скомандовал Второй, - в Барад-Дур, живо! И хотя за
воротами происходили весьма забавные события, ослушаться приказа никто не
посмел.
По сумеречным сводам готического зала скользили отблески бледного
света. Девять темных высоких фигур напряженно вглядывались в экран
палантира-компьютера. Сам сидел молча и неподвижно. Он уже давно все знал
и все решил, но в глубине Его души еще теплилась надежда, что, может быть,
обойдется. Без Этого. За Его спиной временами слышались приглушенные
возбужденные реплики.
- Уснул, - тоскливо простонал кто-то. - Вместе с кольцом.
И тогда Сам, с тяжелым вздохом, но без малейшего колебания, нажал на
кнопку.
- Вот он, час Судьбы! - радостно завопил Гэндальф, тыча пальцем в
небо.
...Ослепительно-белая трещина, как молния, распорола Пространство, и
на мгновение стали видны Звезды...
Земля содрогнулась. Все и вся попадало. У Арагорна потемнело в
глазах: массивное древко, на которое он еще вчера приказал насадить свое
королевское знамя, обрушилось на него и заехало ему по носу. Тяжелое
полотнище накрыло его с головой. В ушах потомка нуменорцев звучал
доносившийся непонятно откуда издевательский многоголосый хохот.
Хохотали в запредельном Мордоре. Пришедший в себя после некоторого
замешательства гарнизон Барад-Дура не мог сдержать буйного веселья, глядя,
как гордый потомок нуменорцев путается в складках тяжелого знамени с
воплями: "Элендил! Элендил!" - что больше походило на жалостную мольбу о
помощи, чем на боевой клич. Хохотал даже первый, на время забыв о своей
больной ноге. Когда веселье пошло на убыль, раздался усталый холодный
голос:
- Ну что, успокоились? Теперь уходите. Я УСТАЛ.
ОБОРОТЕНЬ
Тхэсса-князь, властитель княжества Тах-Ана, был величайшим из магов,
и в предках своих числил жрецов рода Тауру, что из ушедшей страны Ана.
Тхэсса-маг знал и умел многое, и многое было открыто ему; говорили,
что даже слуги Черного Повелителя иногда посещают его, и от них получил он
в дар древнюю мудрость.
Тхэсса-лекарь перенял дар исцеления у одного из учеников Черного
Целителя, и в княжестве Тах-Ана не было никого искуснее, чем он.
Тхэсса-правитель был горд и отважен; не было равных ему во владении
оружием и лучше него не было стрелка и конника; но войн он не вел. Был он
горделив, и жаждал власти и знаний. И, обладая знаниями, получил он власть
истинную, не над всеми, но над каждым. Гордой уверенностью и радостью
наполняло это сердце князя; но и сила, и знания, и власть были лишь
средствами для него, не целью; и могущество свое обращал он на благо
людям. Велика была мудрость его и смиряла она гордыню его. Никому не
отказывал он в помощи, и люди видели это, и прощали ему многое, и
преклонялись перед ним, и любили его, и не надо было им другого правителя.
И Тхэсса-князь любил народ свой и землю свою, хотя суровой была любовь
его.
Так жил он, так правил он, и под властью его счастливы были люди
Тах-Ана, и верили ему, и росла мудрость их.
Лучше всего прочего знал Тхэсса-маг магию Луны. Она давала ему силы
для свершений; и жемчуг, издревле связанный с Луной, был в венце его. И
любил князь бешеную скачку по серебристым степным ковылям, и счастьем было
для него мчаться в ночь, и Владычица Ночи вливала древнюю силу в него.
Тогда начинал он чувствовать себя одним с этой землей, с этим звездным
небом, с этим вечно изменчивым светом, казалось, открывавшим скрытую суть
вещей.
В ту ночь заехал он далеко на север, не заметив, как рассвело. И
внезапно в странном зыбком мареве явился ему Белый город. Конь Тхэссы
встал. Словно врос в землю. Словно окаменел, не в силах сдвинуться с
места.
Белый город. Тхэсса содрогнулся. Его род хранил память об
Уртуган-Ана. Тогда город исчез, ушел. Чтобы появиться - теперь. Зачем?
Почему он, Тхэсса, видит это? И древние слова медленно приходили к нему...
...Белый город - щербатые зубы оскаленного черепа. Белый город -
обрушившаяся бредовая мысль искореженного сознания. Белый город, белые
развалины, из которых высосало жизнь белое солнце.
...Город Ничто. Город Никогда. Никто не знает, когда возник он и
откуда. Город-небытие, где нет времени. Город, не принадлежащий ни одному
миру и существующий везде - нигде не существующий. Город, где иные законы.
Законы безвременья, не-бытия и забвения.
Пришедшее из ниоткуда,
Что само по себе уже ложь,
Ибо и "ниоткуда" - лишь ответ на вопрос "откуда".
Значит, откуда-то это пришло...
Он спешился и медленно пошел вперед. Не потому, что подчинился зову
города: шел по своей воле, веря в свои силы, потому что хотел - знать.
Те минуты, что шел он показались Тхэссе вечностью. И тогда внезапно
предстал перед ним человек. В странном мертвом мареве фигура его казалась
зыбкой. Темно-серыми были одежды его, золотая цепь лежала на груди его, и
был в ней знак Разрушения. Низко надвинутый капюшон плаща скрывал лицо
незнакомца. И замер Тхэсса; и так стояли они в молчании.
"Что это? Тварь из Злых Земель? Но те не имеют образа, а этот -
человек... Что же нужно ему в мертвом городе?"
- Уходи, - ненавидящий свистящий шепот, - Прочь с моего пути,
смертный!
Рука Тхэссы стиснула рукоять меча.
- Негоже так говорить со встречными, путник, скрывающий свое лицо.
Сухой безжизненный смешок: - Ты хочешь видеть меня? Смотри! Серый откинул
капюшон, и Тхэсса содрогнулся.
...Так было, когда в первый раз это лицо выплыло из глубины
хрустальной сферы. Злобное, старческое, с острыми чертами и землистой
кожей. Бесцветные тусклые глаза, пристальный ненавидящий взгляд из-под
тяжелых набрякших век, ввалившийся безгубый рот, длинные жидкие пряди
волос, едва прикрывающие череп.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39