Варана.
Юный рангун прозвенел тонким голоском:
— Бессмертный номер одиннадцать. Казана.
Бах постарался не показать, что его поразило и человекоподобие рангунов, и что они, не зная до него ни одного человека, все же знают человеческий язык. Он вежливо отрекомендовался:
— Михаил Петер Бах, археолог, хронавт.
— Знаем, — благожелательно сказал Кагула, Бессмертный No 29. — Путешественники по искривлённому времени, хронолет «Гермес», родина — планета Земля, другой поток времени. Верно?
— Верно. Откуда вы все это узнали?
— От вас. Вы о себе рассказали дилонам, всё рассказали… Мы знаем все, что делается у дилонов, что делается… Они отлично раскодировали ваш язык, они это могут, но говорить по-вашему неспособны. Для нас это просто, для нас…
Кагула по-человечески наслаждался удивлением Баха. Он ещё добавил, что рангуны могли похитить людей и раньше, но решили дать дилонам досконально изучить пришельцев, а потом изымать их.
— Похищен я один? А мои товарищи?
Рангун любезно разъяснил:
— Пока один. Твои товарищи, некто Аркадий и некто Асмодей Киборг или Киборг Асмодей, его точное имя пока не установлено, попали в хроноворот, попали… Мы велели найти и вызволить их. Будь покоен, они не минуют плена, они не минуют…
— А наш корабль?
Рангун нахмурился.
— Исчез. Но мы его разыщем. Иди рядом со мной. Нас ждут в городе, все нас ждут… Это близко.
Впереди шли три хаврона — Бедла, Кадла и Рудла, потом Бессмертный No 29 и Бах, а замыкали церемонное шествие — уже беспорядочной толпой — дилоны, составлявшие, сообразил Бах, свиту Бессмертных.
Город рангунов походил скорей на промышленный посёлок и грохотал, как древний котельный цех на Земле. В городе имелись и здания, и улица, но все окутывала пыль, в пылевом тумане посверкивали искры. Бах, скинувший было шлем астроскафандра, пожалел, что поторопился открыть голову. Можно было натянуть шлем снова, но трое Бессмертных шли с непокрытыми головами. Бах ограничился тем, что натужно закашлялся.
— Много пылят в вашем городе, — сказал Бах Бессмертному No 29.
— Стараются! Вот этот дом, — Кагула показал на облако пыли, в нем что-то смутно темнело, — должны были разрушить только завтра, а начали разрушать вчера, начали… А это прекрасное здание, — он показал на другое облако пыли, в нем ещё меньше можно было что-либо разглядеть, — должны были завершить только через неделю, но строители передадут разрушителям для уничтожения совершенно готовое здание на четыре дня раньше срока, раньше передадут… Великолепная работа, не правда ли?
— Не понял. Разрешите, я повторю: строители завершают сооружение прекрасного здания, чтобы без промедления передать его разрушителям на слом?!.
— Правильно. Ведь нельзя разрушить то, что ещё не построено, ведь нельзя…
— Да, уничтожить можно лишь то, что предварительно создано.
— Рад, что понимаешь это. Мы уверены, что найдём с людьми общий язык быстрей, чем глубокомысленные глупцы дилоны, которых вы почему-то предпочли, вы предпочли. Мы сразу поняли: пришельцы — существа такого же разума, как и мы, такого же… Это облегчит взаимопонимание.
— В порядке взаимопонимания… — Бах закашлялся от удушливой пыли. — Ты сказал, что нас ждут. А где? В одном из тех прекрасных зданий, которые немедленно идут на слом, едва их построят?
— Нет, мы идём в пещеру. Иногда и наши боевые операторы могут переусердствовать, иногда и дилоны-Опровергатели возмутительно плохо сдерживаются… Бессмертный No 3, великий Ватута, не любит, чтобы при важных обсуждениях валилась крыша или судорога сводила пол… В глубоких пещерах такие неудобства исключены, такие неудобства…
— Вы меня ведёте к Ватуте?
— К Великому Ватуте, так точней. К Великому!
— А зачем?
— Как зачем? Надо дружески обсудить, какой тебя удостоить казни, какой удостоить. Где это торжественней совершить, как не на синклите Бессмертных под председательством самого Ватуты.
Бах споткнулся на ровном месте.
— Удостоить казни, ты сказал? А зачем меня казнить?
— Казнь — лучшее, что можно предложить тебе.
— Я не считаю ваше решение наилучшим. Тем более, в порядке взаимопонимания… Буду протестовать!
— Непременно протестуй! Протест удостоенного казни входит в ритуал, входит… Если бы казнимые не протестовали, их было бы неинтересно казнить. Дружески информирую тебя, что после того, как ты объявишь Бессмертным свой протест, который они, естественно, отклонят, ты сможешь выбрать самую приятную для тебя форму перехода в небытие, сможешь выбрать…
— И с самой приятной формой перехода в небытие не примирюсь, — твёрдо сказал Бах.
3
Ошеломлённый дружеским сообщением Кагулы, Бах все же сохранил наблюдательность. Он не раз в беспокойной жизни исследователя незнакомых планет попадал в отчаянные положения — и никогда не впадал в отчаяние. Минуту-другую он присматривался, нельзя ли сбежать из-под конвоя. Сбежать, наверно, не так уж трудно — рванул в ближайшее облако пыли: в удушливом полусумраке теряются целые здания, кто его там быстро отыщет? Быстро не отыщут, но отыщут непременно! Бегство — не выход, надо придумывать другой. И тут он вспомнил простодушный ответ рангуна на свой возмущённый вопрос. «А что ещё с тобой делать?»— сказал рангун. Здесь выход — надо самому придумать, что с ним делать. Он должен стать нужен для ещё чего-то, кроме казни. Вон сколько у них дилонов, а ведь это их враги, а он никому не враг
— ни дилонам, ни рангунам. Местные дилоны им чем-то полезны. Хорошо, он станет полезным проклятым бессмертникам!
Пока эти мысли торопливо проносились в голове Баха, он продолжал набираться впечатлений. Бах любил ощущать себя не только исследователем, но и уличным зевакой. И хоть грохот из облаков пыли мешал что-либо отчётливо слышать, а пыль не давала что-либо отчётливо рассмотреть, Бах быстро установил, что рабочие на стройке и разрушении чаще всего дилоны, но попадаются и хавроны, а переноска тяжестей совершается так: груз — иногда и громоздкий, и по виду тяжёлый — сам плывёт над поверхностью, а рабочий только подталкивает его ногой или поворачивает рукой. И ещё Бах разглядел, что главные инструменты — резонаторы, небольшие аппараты, которые все здесь носят с собой: резонаторами, при слабой вибрации, утрамбовывают и закрепляют, резонаторами же, давая большую нагрузку, сваливают и разрушают. Грохот и пыль, терзавшие уши и горло, свидетельствовали, что резонаторы работают исправно и эффективно.
— Интересный у вас способ переноса тяжестей, — заметил Бах Бессмертному No 29.
— Очень простой, — любезно откликнулся Кагула. — Я рад, что ты это заметил, я рад.
— Не мог бы ты меня проинформировать обстоятельней о вашем быте и труде, — осторожно продолжал Бах, не зная, как относятся рангуны к чрезмерному любопытству.
Рангуны, в отличие от дилонов, видимо, не считали зазорным задавать вопросы и требовать ответа. С охотой, граничащей с энтузиазмом, Кагула разъяснил, что их общество совершенно, ибо гармонично. А вот общество дилонов уродливо, у них отсутствует гармония, они страдают от несинхронности своего физического времени и, стало быть, смертны. И так углубляются в саморазмышления по любому поводу, что забывают о реальностях бытия. Они…
В этом месте Бах счёл возможным прервать Бессмертного No 29:
— Я спрашивал тебя не о дилонах, а о цели вашего строительства и разрушения, ибо мне показалось, вы не различаете эти понятия и строить у вас то же, что разрушать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82