Только всего и было сказано! Но - с какой стороны нападение? Услышать такие слова от рожденного в 1923 году?.. Я мог ему ответить очень уверенными фразами, но уверенность моя в тюрьмах уже шатнулась, а главное живет в нас отдельно от убеждений какое-то чистое чувство, и оно мне осветило, что это я сейчас не убеждение свое проговорил, а это в меня со стороны вложено. И - я не сумел ему возразить. Я только спросил: - А вы верите в Бога? - Конечно, - спокойно ответил он. Конечно? Конечно... Да, да. Комсомольская молодость уже облетает, облетает везде. И НКГБ среди первых заметил это. Несмотря на свою юность, Боря Гаммеров уже не только повоевал сержантом-противотанкистом на сорокопятках "прощай, Родина!", но и получил ранение в легкое, до сих пор не залеченное, от этого занялся туберкулезный процесс. Гаммеров был списан из армии инвалидом, поступил на биофак МГУ - и так сплелись в нем две пряжи: одна - от солдатчины, другая - от совсем не глупой и совсем не мертвой студенческой жизни конца войны. Собрался их кружок размышляющих и рассуждающих о будущем (хотя это им не было никем поручено) - и вот оттуда наметанный глаз Органов отличил троих и выхватил. - Отец Гаммерова был забит в тюрьме или расстрелян в 37-м году, и сын рвался на тот же путь. На следствии он с выражением прочел следователю несколько своих стихотворений (я очень жалею, что ни одного из них не запомнил, и не могу тепреь сыскать, я бы привел здесь). На какие-то месяцы мой путь пересекся со всеми тремя однодельцами: еще в одной бутырской камере я повидал Вячеслава Д. - такие тоже есть всегда, когда сажают молодых людей: он очень ЖЕЛЕЗНЫЙ был в своем кружке, затем поспешно рассыпался на следствии. Он получил меньше их всех - 5 лет и, кажется, в тайне очень рассчитывал, что влиятельный папаша выручит его. Потом в бутырской церкви нагнал меня и Георгий Ингал, старший изо всех них. Несмотря на молодость, он уже был кандидат Союза Писателей. У него было очень бойкое перо, он писал в контрастных изломах, перед ним при политическом смирении легко открылись бы эффектные и пустые литературные пути. У него уже был близок к концу роман о Дебюсси. Но первые успехи не выхолостили его, на похоронах своего учителя Юрия Тынянова он вышел с речью, что того затравили - и так обеспечил себе 8 лет срока. Тут нагнал нас и Гаммеров, и в ожидании Красной Пресни мне пришлось столкнуться с их объединенной точкой зрения. Это столкновение было трудным для меня. Я в то время был очень прилежен в том миропонимании, котороен не способно ни признавать новый факт, ни оценить новое мнение прежде, чем не найдет для него ярлыка из готового запаса: то ли это - мятущаяся двойственность мелкой буржуазии, то ли - воинственный нигилизм деклассированной интеллигенции. Не помню, чтоб Ингал и Гаммеров нападали при мне на Маркса, но помню, как нападали на Льва Толстого - и с какой стороны! Толстой отвергал церковь? Но он не учитывал ее мистической и организующей роли! Он отвергал библейское учение? Но для новейшей науки в Библии нет противоречий, ни даже в первых строках ее о создании мира. Он отвергал государство? Но без него будет хаос! Он проповедывал слияние умственного и физического труда в одном человеке? Но это - бессмысленная нивелировка способностей! И, наконец, как видим мы по сталинскому произволу, историческая личность может быть всемогущей, а Толстой зубоскалил над этим!И в предтюремные и в тюремные годы я тоже долго считал, что Сталин придал роковое направление ходу советской государственности. Но вот Сталин тихо умер - и уж так ли намного изменился курс корабля? Какой отпечаток собственный, личный он придал событиям - это унылую тупость, самодурство, самовосхваление. А в остальном он точно шел стопой в указанную стопу.
Мальчики читали мне свои стихи и требовали взамен моих, а у меня их еще не было. Особенно же много они читали Пастернака, которого превозносили. Я когда-то читал "Сестра моя жизнь" и не полюбил, счел манерным, заумным, очень уж далеким от простых человеческих путей. Но они мне открыли последнюю речь Шмидта на суде, и эта меня проняла, так подходила к нам: Я тридцать лет вынашивал Любовь к родному краю. И снисхожденья вашего Не жду и не теряю! Гаммеров и Ингал так светло и были настроены: не надо нам вашего снисхождения! Мы не тяготимся посадкой, а гордимся ею! (Хотя кто ж способен истинноне тяготиться? Молодая жена Ингала в несколько месяцев отреклась от него и покинула. У Гаммерова же за революционными поисками еще не было близких.) Не здесь ли, в тюремных камерах и обретает великая истина? Тесна камера, но не еще ли теснее воля? Не народ ли наш, измученный и обманутый, лежит с нами рядом под нарами и в проходе? Не встать со всею родиной Мне было б тяжелее. И о дороге пройденной Теперь не сожалею. Молодежь, сидящая в тюремных камерах с политической статьей - это никогда не средняя молодежь страны, всегда намного ушедшая. В те годы всей толще молодежи еще только предстояло, предстояло "разложиться", разочароваться, оравнодушеть, полюбить сладкую жизнь - а потом еще может быть-может быть из этой уютной седловинки начать горький подъем на новую вершину - лет через двадцать? Но молоденькие арестанты 45-го года со статьей 58-10 всю эту будущую пропасть равнодушия перемахнули одним шагом, - и бодро несли свои головы - вверх под топор. В Бутырской церкви уже осужденные, отрубленные и отрешенные, московские студенты сочинили песню и пели ее перед сумерками неокрепшими своими голосами: ...Трижды на день ходим за баландою,
Коротаем в песнях вечера,
И иглой тюремной контрабандою
Шьем себе в дорогу сидора.
О себе теперь мы не заботимся:
Подписали - только б поскорей!
И ког-да? сюда е-ще во-ро-тимся?..
Из сибирских дальних лагерей?.. Боже мой, так неужели мы все прозевали? Пока месили мы глину плацдармов, корчились в снарядных воронках, стереотрубы высовывали из кустов - а тут еще одна молодежь выросла и тронулась! Да не ТУДА ли она тронулась?.. Не туда ли, куда мы не могли б и осмелиться? - не так были воспитаны. Наше поколение вернется, сдав оружие и звеня орденами, рассказывая гордо боевые случаи, - а младшие братья только скривятся: эх вы, недотепы!..
Конец второй части.
* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Истребительно-трудовые. *
"Только е'ти можут нас понимать, хто кушал разом с нами с одной чашки" (из письма гуцулки, бывшей зэчки)
То, что должно найти место в этой части - неоглядно. Чтобы дикий этот смысл простичь и охватить, надо много жизней проволочить в лагерях - в тех самых, где и один срок нельзя дотянуть без льготы, ибо изобретены лагеря на ИСТРЕБЛЕНИЕ.
Оттого: все, кто глубже черпанул, полнее изведал - те в могиле уже, не расскажут. ГЛАВНОГО об этих лагерях - уже никто никогда не расскажет.
И непосилен для одинокого пера весь объём этой истории и этой истины. Получилась у меня только щель смотровая на Архипелаг, не обзор с башни. Но к счастью, еще несколько выплыло и выплывет книг. Может быть, в "Колымских рассказах" Шаламова читатель верней ощутит безжалостность духа Архипелага и грань человеческого отчаяния.
Да вкус-то моря можно отведать и от одного хлебка.
Глава 1. Персты Авроры
Розовоперстая Эос, так часто упоминаемая у Гомера, а у римлян названная Авророй, обласкала своими перстами и первое раннее утро Архипелага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441
Мальчики читали мне свои стихи и требовали взамен моих, а у меня их еще не было. Особенно же много они читали Пастернака, которого превозносили. Я когда-то читал "Сестра моя жизнь" и не полюбил, счел манерным, заумным, очень уж далеким от простых человеческих путей. Но они мне открыли последнюю речь Шмидта на суде, и эта меня проняла, так подходила к нам: Я тридцать лет вынашивал Любовь к родному краю. И снисхожденья вашего Не жду и не теряю! Гаммеров и Ингал так светло и были настроены: не надо нам вашего снисхождения! Мы не тяготимся посадкой, а гордимся ею! (Хотя кто ж способен истинноне тяготиться? Молодая жена Ингала в несколько месяцев отреклась от него и покинула. У Гаммерова же за революционными поисками еще не было близких.) Не здесь ли, в тюремных камерах и обретает великая истина? Тесна камера, но не еще ли теснее воля? Не народ ли наш, измученный и обманутый, лежит с нами рядом под нарами и в проходе? Не встать со всею родиной Мне было б тяжелее. И о дороге пройденной Теперь не сожалею. Молодежь, сидящая в тюремных камерах с политической статьей - это никогда не средняя молодежь страны, всегда намного ушедшая. В те годы всей толще молодежи еще только предстояло, предстояло "разложиться", разочароваться, оравнодушеть, полюбить сладкую жизнь - а потом еще может быть-может быть из этой уютной седловинки начать горький подъем на новую вершину - лет через двадцать? Но молоденькие арестанты 45-го года со статьей 58-10 всю эту будущую пропасть равнодушия перемахнули одним шагом, - и бодро несли свои головы - вверх под топор. В Бутырской церкви уже осужденные, отрубленные и отрешенные, московские студенты сочинили песню и пели ее перед сумерками неокрепшими своими голосами: ...Трижды на день ходим за баландою,
Коротаем в песнях вечера,
И иглой тюремной контрабандою
Шьем себе в дорогу сидора.
О себе теперь мы не заботимся:
Подписали - только б поскорей!
И ког-да? сюда е-ще во-ро-тимся?..
Из сибирских дальних лагерей?.. Боже мой, так неужели мы все прозевали? Пока месили мы глину плацдармов, корчились в снарядных воронках, стереотрубы высовывали из кустов - а тут еще одна молодежь выросла и тронулась! Да не ТУДА ли она тронулась?.. Не туда ли, куда мы не могли б и осмелиться? - не так были воспитаны. Наше поколение вернется, сдав оружие и звеня орденами, рассказывая гордо боевые случаи, - а младшие братья только скривятся: эх вы, недотепы!..
Конец второй части.
* ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. Истребительно-трудовые. *
"Только е'ти можут нас понимать, хто кушал разом с нами с одной чашки" (из письма гуцулки, бывшей зэчки)
То, что должно найти место в этой части - неоглядно. Чтобы дикий этот смысл простичь и охватить, надо много жизней проволочить в лагерях - в тех самых, где и один срок нельзя дотянуть без льготы, ибо изобретены лагеря на ИСТРЕБЛЕНИЕ.
Оттого: все, кто глубже черпанул, полнее изведал - те в могиле уже, не расскажут. ГЛАВНОГО об этих лагерях - уже никто никогда не расскажет.
И непосилен для одинокого пера весь объём этой истории и этой истины. Получилась у меня только щель смотровая на Архипелаг, не обзор с башни. Но к счастью, еще несколько выплыло и выплывет книг. Может быть, в "Колымских рассказах" Шаламова читатель верней ощутит безжалостность духа Архипелага и грань человеческого отчаяния.
Да вкус-то моря можно отведать и от одного хлебка.
Глава 1. Персты Авроры
Розовоперстая Эос, так часто упоминаемая у Гомера, а у римлян названная Авророй, обласкала своими перстами и первое раннее утро Архипелага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364 365 366 367 368 369 370 371 372 373 374 375 376 377 378 379 380 381 382 383 384 385 386 387 388 389 390 391 392 393 394 395 396 397 398 399 400 401 402 403 404 405 406 407 408 409 410 411 412 413 414 415 416 417 418 419 420 421 422 423 424 425 426 427 428 429 430 431 432 433 434 435 436 437 438 439 440 441