Речь его оборвалась.
– Судья! – крикнул Линдсей.
Все ринулись по коридору, слепо натыкаясь на стены и друг на друга. Добравшись до нужного места, спикер включила пилу. Посыпались искры. Источником шума оказалась простая полоска твердого пластика, приклеенная к зеву туннеля-ответвления. К полоске тянулась длинная нить. Там, в глубине хода, и засел убийца. Паоло. Услышав голос старого механиста, он выстрелил на звук из своего оружия. Из рогатки. Увесистый каменный кубик – шестигранная кость – наполовину вошел в пробитый череп пирата.
В короткой вспышке искр Линдсей увидел голову старика, покрытую кровавой массой – поверхностное натяжение удерживало ее на коже вокруг раны.
– Можно уходить, – сказал Линдсей.
– Своих бросать нельзя, – отвечал президент. – И тому, кто это сделал, тоже нельзя так спустить. Их всего-то пятеро и осталось.
– Четверо, – поправил Линдсей. – Я убил Фазиля. А если сумею договориться с Норой, трое.
– Некогда договариваться. Ты у нас раненый – оставайся, охраняй шлюз. Придут наши – скажешь, что мы пошли кончать тех четверых.
– Если Нора сдастся, – с трудом выговорил Линдсей, – надеюсь, что вы, господин президент…
– Миловать – его профессия. – Президент кивнул на тело Верховного судьи. – Оружие у тебя есть?
– Нет.
– Держи. – Он подал Линдсею протез убитого. – Если кто из них сунется – убьешь дедовым кулаком.
Линдсей стиснул в ладони ребрящийся тягами протез. Пираты канули в темноту – постукивая, шурша одеждой, шелестя о камень мозолистыми ладонями. Линдсей поплыл назад, к шлюзу, отталкиваясь от стен коленями и плечами. Мысли его были заняты Норой.
* * *
Самым ужасным было то, что старуха никак не умирала… Пройди все быстро и аккуратно, как обещала Клео, Нора вынесла бы это, вместе со всем остальным. Но там, во мраке, когда она захлестнула шнуром шею пиратки и затянула удавку, ни быстроты, ни аккуратности не получилось.
Старуха – пираты называли ее судьей-два – оказалась на удивление жилистой. Шейные хрящи ее под обманчиво мягкой кожей были тверже стальной проволоки. Два раза Hope казалось, что враг наконец-то мертв, но старуха, надсадно всхрипывая во тьме, вновь возвращалась к жизни. Запястья Норы сильно кровоточили, изодранные грязными, ломаными ногтями. Тело воняло потом.
Нора чувствовала и свой собственный запах. Подмышки ее были сплошной массой болезненной сыпи. Она недвижно парила в угольно-черной темноте пусковой, упираясь босыми ступнями в плечи мертвой старухи, и в руках сжимала концы шнура.
Когда на них во внезапной темноте напали пираты, она выглядела не лучшим образом. Кого-то ей удалось зацепить каменным кистенем, но почти тут же оружие выскользнуло из руки и затерялось в свалке. Яростно дравшаяся Агнесса была ранена ручной пилой спикера. А вот Паоло бился как бог…
От дверей послышался голос Клео. Она пробормотала пароль, и через несколько секунд в помещении загорелся свет.
– Я же говорил, что получится, – сказал Паоло. Клео держала свечу на отлете – натрии запала на кончике все еще продолжал искрить. Воскоподобный пластик оплывал каплями по мере сгорания фитиля.
– Я взяла весь твой запас, – сказала Клео. – Ты у нас талант, милый.
Паоло гордо кивнул:
– Моя удача перешибла случай. И я убил двоих!
– Ты сделал свечи, – сказала Агнесса. – А я говорила, что ничего у тебя не выйдет… – Во взгляде ее ясно читалось преклонение перед Паоло. – Ты – главный. Приказывай.
В свете свечи Нора увидела лицо мертвой. Сняв с нее удавку, она обвязала шнур вокруг пояса.
Она снова чувствовала размягчающую слабость. На глаза навернулись слезы. Ужас и жалость к убитой охватили ее.
Это все – те препараты, что дал Абеляр… Глупо было соглашаться на тот, первый, укол. Инъекция афродизиака была капитуляцией. Не просто перед врагом, но – перед крохами сомнений и соблазнов, прячущихся в глубинах сознания. Всю ее жизнь чем ярче сияла уверенность в себе, тем чернее становились эти глубоко спрятанные, но неотступные тени.
Сама по себе она могла бы выстоять. Но печальный пример других дипломатов… Тех, изменников… Академия никогда и нигде не упоминала о них официально, оставив тему скрытому миру слухов и сплетен, непрестанно кипевших во всех шейперских колониях. Слухи множились и росли, неизбежно искажаясь, подобно всему запретному.
Как казалось Hope, она совершила преступление. Сексуальное, идеологическое и профессиональное. О том, что произошло, она не отваживалась рассказать даже Клео. Семья ничего не знала о диптренинге, о жгучем пламени в каждой мышце, о целенаправленном штурме лица и мозга, превратившем ее тело в нечто совершенно чужеродное еще до того, как ей исполнилось шестнадцать.
Будь то любой другой, а не подобный ей дипломат, она дралась бы и умерла с непоколебимой решимостью, достойной самой Клео. Но, столкнувшись с ним лицом к лицу, поняв его… Абеляр был не столь талантлив, как она, зато обладал твердостью и быстрой реакцией. Она могла бы стать такой же. Иных альтернатив ей до сих пор не встречалось.
– Я обеспечил нам свет, – хвастливо сказал Паоло, закручивая кистень восьмеркой и ловя шнур рукой. – Я выиграл! Перекрыл Иана и Фазиля и убил двоих! – Шнуры рукава взвились в воздух – он ударил себя в грудь. – И я говорю: засада, засада и только засада!
Кистень его свистнул в воздухе; он дал шнуру намотаться на руку и выхватил из-за пояса рогатку.
– Они не должны уйти, – сказала Клео. Лицо ее в обрамлении бахромчатой золотистой сетки для волос дышало спокойствием и теплотой. – Если они уйдут, то вернутся и приведут других. Милые мои, мы можем жить здесь и дальше. Они – тупицы. И они раскололи свои силы. Мы потеряли двоих, а они – семерых. – Отсвет боли мелькнул на ее лице. – Дипломат был из них самый бойкий, но он наверняка погиб в пусковом кольце. Остальных мы изловим, как изловили судей.
– А где депутаты? – сказала Агнесса. Пила спикера задела ее левую ногу выше колена; она была смертельно бледна, однако полна боевого духа. – Этот генетический сорняк нужно выполоть. Он опасен.
– Что с ветвэром? – спросила Нора. – Если не наладим подачу энергии, он перестоится.
– Тогда они узнают, что мы на энергостанции! – заявил Паоло. – Один из нас пойдет запускать реактор, а остальные сядут в засаду. Удар – отход! Удар – отход!
– Сначала спрячем тела.
Упершись ногами в стену у двери, Клео принялась выбирать линь. Из туннеля выплыл третий судья. Морщинистая шея его была почти перерезана тонкой гарротой Клео. На поясе судьи висели шприцы с краденым ветвэром. Его, вместе с судьей-два, застали на месте преступления.
Паоло снял маскировку с потайной ниши. Там уже помещались тела первого и второго сенаторов, убитых им и Агнессой. Брезгливо морщась, они втолкнули туда и третий труп.
– Найдут, – сказала Агнесса, громко чихнув. – Унюхают.
– Ничего, примут за собственную вонь, – сказал Паоло, устанавливая фальшивую стену на место.
– Теперь – к токамаку, – скомандовала Клео. – Я понесу свечи. Агнесса идет первой.
– Хорошо.
Агнесса, сорвав блузу и тяжелую сетку для волос, связала их обрывком шнура. Развеваясь в невесомости, в полумраке ее конструкция вполне могла сойти за человека. Она скользнула в узкий коридор, неся перед собой обманку на вытянутой руке.
Остальные последовали за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Судья! – крикнул Линдсей.
Все ринулись по коридору, слепо натыкаясь на стены и друг на друга. Добравшись до нужного места, спикер включила пилу. Посыпались искры. Источником шума оказалась простая полоска твердого пластика, приклеенная к зеву туннеля-ответвления. К полоске тянулась длинная нить. Там, в глубине хода, и засел убийца. Паоло. Услышав голос старого механиста, он выстрелил на звук из своего оружия. Из рогатки. Увесистый каменный кубик – шестигранная кость – наполовину вошел в пробитый череп пирата.
В короткой вспышке искр Линдсей увидел голову старика, покрытую кровавой массой – поверхностное натяжение удерживало ее на коже вокруг раны.
– Можно уходить, – сказал Линдсей.
– Своих бросать нельзя, – отвечал президент. – И тому, кто это сделал, тоже нельзя так спустить. Их всего-то пятеро и осталось.
– Четверо, – поправил Линдсей. – Я убил Фазиля. А если сумею договориться с Норой, трое.
– Некогда договариваться. Ты у нас раненый – оставайся, охраняй шлюз. Придут наши – скажешь, что мы пошли кончать тех четверых.
– Если Нора сдастся, – с трудом выговорил Линдсей, – надеюсь, что вы, господин президент…
– Миловать – его профессия. – Президент кивнул на тело Верховного судьи. – Оружие у тебя есть?
– Нет.
– Держи. – Он подал Линдсею протез убитого. – Если кто из них сунется – убьешь дедовым кулаком.
Линдсей стиснул в ладони ребрящийся тягами протез. Пираты канули в темноту – постукивая, шурша одеждой, шелестя о камень мозолистыми ладонями. Линдсей поплыл назад, к шлюзу, отталкиваясь от стен коленями и плечами. Мысли его были заняты Норой.
* * *
Самым ужасным было то, что старуха никак не умирала… Пройди все быстро и аккуратно, как обещала Клео, Нора вынесла бы это, вместе со всем остальным. Но там, во мраке, когда она захлестнула шнуром шею пиратки и затянула удавку, ни быстроты, ни аккуратности не получилось.
Старуха – пираты называли ее судьей-два – оказалась на удивление жилистой. Шейные хрящи ее под обманчиво мягкой кожей были тверже стальной проволоки. Два раза Hope казалось, что враг наконец-то мертв, но старуха, надсадно всхрипывая во тьме, вновь возвращалась к жизни. Запястья Норы сильно кровоточили, изодранные грязными, ломаными ногтями. Тело воняло потом.
Нора чувствовала и свой собственный запах. Подмышки ее были сплошной массой болезненной сыпи. Она недвижно парила в угольно-черной темноте пусковой, упираясь босыми ступнями в плечи мертвой старухи, и в руках сжимала концы шнура.
Когда на них во внезапной темноте напали пираты, она выглядела не лучшим образом. Кого-то ей удалось зацепить каменным кистенем, но почти тут же оружие выскользнуло из руки и затерялось в свалке. Яростно дравшаяся Агнесса была ранена ручной пилой спикера. А вот Паоло бился как бог…
От дверей послышался голос Клео. Она пробормотала пароль, и через несколько секунд в помещении загорелся свет.
– Я же говорил, что получится, – сказал Паоло. Клео держала свечу на отлете – натрии запала на кончике все еще продолжал искрить. Воскоподобный пластик оплывал каплями по мере сгорания фитиля.
– Я взяла весь твой запас, – сказала Клео. – Ты у нас талант, милый.
Паоло гордо кивнул:
– Моя удача перешибла случай. И я убил двоих!
– Ты сделал свечи, – сказала Агнесса. – А я говорила, что ничего у тебя не выйдет… – Во взгляде ее ясно читалось преклонение перед Паоло. – Ты – главный. Приказывай.
В свете свечи Нора увидела лицо мертвой. Сняв с нее удавку, она обвязала шнур вокруг пояса.
Она снова чувствовала размягчающую слабость. На глаза навернулись слезы. Ужас и жалость к убитой охватили ее.
Это все – те препараты, что дал Абеляр… Глупо было соглашаться на тот, первый, укол. Инъекция афродизиака была капитуляцией. Не просто перед врагом, но – перед крохами сомнений и соблазнов, прячущихся в глубинах сознания. Всю ее жизнь чем ярче сияла уверенность в себе, тем чернее становились эти глубоко спрятанные, но неотступные тени.
Сама по себе она могла бы выстоять. Но печальный пример других дипломатов… Тех, изменников… Академия никогда и нигде не упоминала о них официально, оставив тему скрытому миру слухов и сплетен, непрестанно кипевших во всех шейперских колониях. Слухи множились и росли, неизбежно искажаясь, подобно всему запретному.
Как казалось Hope, она совершила преступление. Сексуальное, идеологическое и профессиональное. О том, что произошло, она не отваживалась рассказать даже Клео. Семья ничего не знала о диптренинге, о жгучем пламени в каждой мышце, о целенаправленном штурме лица и мозга, превратившем ее тело в нечто совершенно чужеродное еще до того, как ей исполнилось шестнадцать.
Будь то любой другой, а не подобный ей дипломат, она дралась бы и умерла с непоколебимой решимостью, достойной самой Клео. Но, столкнувшись с ним лицом к лицу, поняв его… Абеляр был не столь талантлив, как она, зато обладал твердостью и быстрой реакцией. Она могла бы стать такой же. Иных альтернатив ей до сих пор не встречалось.
– Я обеспечил нам свет, – хвастливо сказал Паоло, закручивая кистень восьмеркой и ловя шнур рукой. – Я выиграл! Перекрыл Иана и Фазиля и убил двоих! – Шнуры рукава взвились в воздух – он ударил себя в грудь. – И я говорю: засада, засада и только засада!
Кистень его свистнул в воздухе; он дал шнуру намотаться на руку и выхватил из-за пояса рогатку.
– Они не должны уйти, – сказала Клео. Лицо ее в обрамлении бахромчатой золотистой сетки для волос дышало спокойствием и теплотой. – Если они уйдут, то вернутся и приведут других. Милые мои, мы можем жить здесь и дальше. Они – тупицы. И они раскололи свои силы. Мы потеряли двоих, а они – семерых. – Отсвет боли мелькнул на ее лице. – Дипломат был из них самый бойкий, но он наверняка погиб в пусковом кольце. Остальных мы изловим, как изловили судей.
– А где депутаты? – сказала Агнесса. Пила спикера задела ее левую ногу выше колена; она была смертельно бледна, однако полна боевого духа. – Этот генетический сорняк нужно выполоть. Он опасен.
– Что с ветвэром? – спросила Нора. – Если не наладим подачу энергии, он перестоится.
– Тогда они узнают, что мы на энергостанции! – заявил Паоло. – Один из нас пойдет запускать реактор, а остальные сядут в засаду. Удар – отход! Удар – отход!
– Сначала спрячем тела.
Упершись ногами в стену у двери, Клео принялась выбирать линь. Из туннеля выплыл третий судья. Морщинистая шея его была почти перерезана тонкой гарротой Клео. На поясе судьи висели шприцы с краденым ветвэром. Его, вместе с судьей-два, застали на месте преступления.
Паоло снял маскировку с потайной ниши. Там уже помещались тела первого и второго сенаторов, убитых им и Агнессой. Брезгливо морщась, они втолкнули туда и третий труп.
– Найдут, – сказала Агнесса, громко чихнув. – Унюхают.
– Ничего, примут за собственную вонь, – сказал Паоло, устанавливая фальшивую стену на место.
– Теперь – к токамаку, – скомандовала Клео. – Я понесу свечи. Агнесса идет первой.
– Хорошо.
Агнесса, сорвав блузу и тяжелую сетку для волос, связала их обрывком шнура. Развеваясь в невесомости, в полумраке ее конструкция вполне могла сойти за человека. Она скользнула в узкий коридор, неся перед собой обманку на вытянутой руке.
Остальные последовали за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87