Щеки его покрывали старческие веснушки, а кожу на суставах пальцев избороздили глубокие морщины, обычные для седых стариков. И с костяком что-то странное: запястья чересчур узкие при такой коренастости, кости черепа неестественно тонкие… К вискам хозяина были прилеплены два черных диска. От них по спине тянулись провода, уходящие в общую путаницу кабелей на полу. Глаза старика были закрыты. Впрочем, он тут же отлепил от висков диски и открыл глаза. Они оказались ярко-голубыми.
– Вам света хватает?
Линдсей посмотрел на лампу:
– Пожалуй, да.
Рюмин потер висок.
– Чипы в зрительном нерве, – пояснил он. – Я страдаю видеоболезнью. Все, что не в развертке, не на экране, вижу очень плохо.
– Вы – механист?
– А что, заметно? – иронически спросил Рюмин.
– Сколько же вам лет?
– Сто сорок. Нет, вру. Сто сорок два. – Он улыбнулся. – Да вы не пугайтесь.
– Я лишен предрассудков, – не слишком убедительно ответил Линдсей.
Он был сбит с толку, а навыки дипломата почему-то отказывались служить. Пришел на память Совет Колец и долгие, исполненные ненависти сеансы антимеханистской промывки мозгов… И чувство протеста помогло овладеть собой.
Шагнув через джунгли кабелей, он положил кейс на столик, рядом с обернутой в пластик плиткой синтетического тофу.
– Поймите, господин Рюмин, если вы хотите меня шантажировать, то – впустую. Я не поддамся. Хотите мне вреда – валяйте. Убейте меня, прямо сейчас.
– Вы бы такие слова потише, – предостерег Рюмин. – Услышит патрульный роболет – может спалить сквозь стенку.
Линдсей вздрогнул. Рюмин, заметив его реакцию, грустно улыбнулся:
– Да-да, мне доводилось видеть такое. Кстати, если уж мы начнем убивать друг друга, это вы убьете меня. Я здесь сижу в благополучии и безопасности, мне есть что терять. А вы – неизвестно кто с хорошо подвешенным языком. – Он свернул кабель джойстика. – Заверениями можно обмениваться до скончания века, и все равно мы один другого не убедим. Либо мы друг другу верим, либо нет.
– Попробую вам поверить, – решился Линдсей.
Он стряхнул с ног облепленные грязью туфли. Рюмин поднялся, нагнулся за ними, громко хрустнув при этом позвоночником.
– В микроволновку положу. В здешней грязи бывает все что угодно.
– Я запомню… – Мозг Линдсея прямо-таки плавал в мнемонических препаратах, вызвавших нечто наподобие прозрения. Каждый виток провода на полу, каждая кассета с пленкой казались ему жизненно важными. – А то сожгите их вовсе.
Раскрыв свой новый кейс, Линдсей извлек оттуда элегантную кремовую медицинскую куртку.
– Зачем же жечь, хорошие туфли, – возразил Рюмин. – Минимум три-четыре минуты стоят.
Линдсей снял комбинезон. На правой ягодице синели два кровоподтека – следы инъекций.
– Значит, все же целым не ушел, – сощурился Рюмин.
Линдсей вынул из кейса отглаженные белые брюки.
– Стимулянт, – объяснил он.
– Стимулянт… А мне-то казалось, что ты больше похож на шейпера… Откуда ты, мистер Дзе? И сколько тебе лет?
– Всего три часа, – сказал Линдсей. – У мистера Дзе нет прошлого.
Рюмин отвел взгляд:
– Что ж, не стоит сетовать, что шейпер скрывает свое прошлое. Система кишит вашими врагами. – Он заглянул Линдсею в глаза:
– Ты наверняка был дипломатом.
– Отчего вы так думаете?
– Успех с Черными Медиками. Мастерски сработано, впечатляет. И потом, дипломату в бродяги угодить очень просто. На Совете Колец имеется секретная программа диптренинга. Обучение дипломатов особого типа. Но процент отсева высок. Половина сделалась бунтовщиками либо перебежчиками.
Линдсей застегнул рубашку.
– И с тобой то же случилось?
– Нечто подобное…
– Как интересно… Я в свое время многих пограничных постчеловеков повидал, но ваших… Это правда, что в вас вкладывают второе, независимое сознание? И что в полном рабочем режиме вы и сами не знаете, правду ли говорите? Что у вас подавляют способность к искренности специальными препаратами?
– Искренность, – заметил Линдсей, – дело тонкое.
– А ты знаешь, – помолчав, сказал Рюмин, – что всех вас выслеживают шейперские боевики?
– Нет, – кисло ответил Линдсей.
Вот до чего дошло… Долгие годы специальными крабами через спинной мозг вжигали ему в каждый нерв знания. Делали промывки мозгов – как обычные, под наркотиками, так и электронные, напрямую… В шестнадцать лет он покинул Республику, и десять лет психотехи вливали в него навыки. В Республику он вернулся, словно граната на взводе, готовый ко всему. Однако его мастерстве спровоцировало настоящую панику в умах власть предержащих. И вот теперь даже сами шейперы за ним охотятся…
– Спасибо за предупреждение, – сказал он.
– Ты не слишком переживай, – успокоил его Рюмин. – Шейперов самих обложили со всех сторон. У них есть заботы поважнее судеб нескольких бродяг. – Он улыбнулся. – Но если ты вправду прошел эту процедуру – значит, тебе нет сорока.
– Тридцать. А ты, оказывается, хитер, зараза. Вынув из микроволновки прожарившиеся туфли Линдсея, Рюмин осмотрел их и надел на собственные босые ступни.
– А на скольких языках ты шпрехаешь?
– Вообще-то на четырех. Но при стимуляции памяти – на семи. Плюс стандартный шейперский язык программирования.
– На четырех-то и я могу. Правда вот, письмом не стал себе мозги пачкать.
– Так ты что, совсем не умеешь читать?
– А зачем? За меня машины читают.
– Значит, ты слеп ко всему культурному наследию человечества.
– Странный разговор для шейпера, – удивился Рюмин. – Ты, стало быть, любитель старины? Мечтаешь нарушить Интердикт и вернуться на Землю изучать так называемые гуманитарные науки? Теперь мне понятен твой театральный гамбит. Мне-то за словом «пьеса» пришлось в словарь лезть… Потрясающий обычай. Ты вправду хочешь такое устроить?
– Да. А Черные Медики Меня финансируют.
– Ясно. Но вот Гейша-Банк… Денежные штуки – это все по их части.
Опустившись на пол рядом с клубком проводов, Линдсей отцепил от ворота булавку Черных Медиков и повертел ее в пальцах.
– Так расскажи, с чем их едят.
– Гейши – это шлюхи-финансистки Ты наверняка заметил, что твой кредит измеряется в часах.
– Да.
– Это часы сексуального обслуживания. У механистов и шейперов валюта – киловатты. Но уголовным элементам Системы для жизни необходим черный рынок. На нем в ходу множество теневых валют. Я даже статью о них написал.
– Ты?
– Да. Я же по профессии журналист. Развлекал буржуазию Системы леденящими кровь разоблачениями уголовного мира. Подробностями грязной жизни каналий-бродяг. – Он кивнул на кейс Линдсея. – Одно время все эти валюты базировались на наркотиках, но это давало Черным Химикам шейперов преимущество. Имело некоторый успех машинное время, но лучшая кибернетика – у механистов. И тогда пришел секс.
– Значит, люди приезжают в эту дыру за сексом?
– Чтобы реализовать свои часы, необязательно являться в банк, мистер Дзе. У Гейша-Банка – филиалы по всем картелям. А еще сюда прилетают пираты – обменивают добычу на компактный теневой кредит. Ну и – ссыльные с других орбитальных миров. Из очень уж невезучих.
Линдсей никак не отреагировал, хотя сам именно к таким невезучим ссыльным и относился.
Значит, задача ясна: выжить. Эта задача чудесным образом очистила сознание от прочих, менее насущных проблем. Заговор презервационистов, политические драмы, инсценированные им в Музее, – вся прежняя его жизнь осталась там, далеко позади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
– Вам света хватает?
Линдсей посмотрел на лампу:
– Пожалуй, да.
Рюмин потер висок.
– Чипы в зрительном нерве, – пояснил он. – Я страдаю видеоболезнью. Все, что не в развертке, не на экране, вижу очень плохо.
– Вы – механист?
– А что, заметно? – иронически спросил Рюмин.
– Сколько же вам лет?
– Сто сорок. Нет, вру. Сто сорок два. – Он улыбнулся. – Да вы не пугайтесь.
– Я лишен предрассудков, – не слишком убедительно ответил Линдсей.
Он был сбит с толку, а навыки дипломата почему-то отказывались служить. Пришел на память Совет Колец и долгие, исполненные ненависти сеансы антимеханистской промывки мозгов… И чувство протеста помогло овладеть собой.
Шагнув через джунгли кабелей, он положил кейс на столик, рядом с обернутой в пластик плиткой синтетического тофу.
– Поймите, господин Рюмин, если вы хотите меня шантажировать, то – впустую. Я не поддамся. Хотите мне вреда – валяйте. Убейте меня, прямо сейчас.
– Вы бы такие слова потише, – предостерег Рюмин. – Услышит патрульный роболет – может спалить сквозь стенку.
Линдсей вздрогнул. Рюмин, заметив его реакцию, грустно улыбнулся:
– Да-да, мне доводилось видеть такое. Кстати, если уж мы начнем убивать друг друга, это вы убьете меня. Я здесь сижу в благополучии и безопасности, мне есть что терять. А вы – неизвестно кто с хорошо подвешенным языком. – Он свернул кабель джойстика. – Заверениями можно обмениваться до скончания века, и все равно мы один другого не убедим. Либо мы друг другу верим, либо нет.
– Попробую вам поверить, – решился Линдсей.
Он стряхнул с ног облепленные грязью туфли. Рюмин поднялся, нагнулся за ними, громко хрустнув при этом позвоночником.
– В микроволновку положу. В здешней грязи бывает все что угодно.
– Я запомню… – Мозг Линдсея прямо-таки плавал в мнемонических препаратах, вызвавших нечто наподобие прозрения. Каждый виток провода на полу, каждая кассета с пленкой казались ему жизненно важными. – А то сожгите их вовсе.
Раскрыв свой новый кейс, Линдсей извлек оттуда элегантную кремовую медицинскую куртку.
– Зачем же жечь, хорошие туфли, – возразил Рюмин. – Минимум три-четыре минуты стоят.
Линдсей снял комбинезон. На правой ягодице синели два кровоподтека – следы инъекций.
– Значит, все же целым не ушел, – сощурился Рюмин.
Линдсей вынул из кейса отглаженные белые брюки.
– Стимулянт, – объяснил он.
– Стимулянт… А мне-то казалось, что ты больше похож на шейпера… Откуда ты, мистер Дзе? И сколько тебе лет?
– Всего три часа, – сказал Линдсей. – У мистера Дзе нет прошлого.
Рюмин отвел взгляд:
– Что ж, не стоит сетовать, что шейпер скрывает свое прошлое. Система кишит вашими врагами. – Он заглянул Линдсею в глаза:
– Ты наверняка был дипломатом.
– Отчего вы так думаете?
– Успех с Черными Медиками. Мастерски сработано, впечатляет. И потом, дипломату в бродяги угодить очень просто. На Совете Колец имеется секретная программа диптренинга. Обучение дипломатов особого типа. Но процент отсева высок. Половина сделалась бунтовщиками либо перебежчиками.
Линдсей застегнул рубашку.
– И с тобой то же случилось?
– Нечто подобное…
– Как интересно… Я в свое время многих пограничных постчеловеков повидал, но ваших… Это правда, что в вас вкладывают второе, независимое сознание? И что в полном рабочем режиме вы и сами не знаете, правду ли говорите? Что у вас подавляют способность к искренности специальными препаратами?
– Искренность, – заметил Линдсей, – дело тонкое.
– А ты знаешь, – помолчав, сказал Рюмин, – что всех вас выслеживают шейперские боевики?
– Нет, – кисло ответил Линдсей.
Вот до чего дошло… Долгие годы специальными крабами через спинной мозг вжигали ему в каждый нерв знания. Делали промывки мозгов – как обычные, под наркотиками, так и электронные, напрямую… В шестнадцать лет он покинул Республику, и десять лет психотехи вливали в него навыки. В Республику он вернулся, словно граната на взводе, готовый ко всему. Однако его мастерстве спровоцировало настоящую панику в умах власть предержащих. И вот теперь даже сами шейперы за ним охотятся…
– Спасибо за предупреждение, – сказал он.
– Ты не слишком переживай, – успокоил его Рюмин. – Шейперов самих обложили со всех сторон. У них есть заботы поважнее судеб нескольких бродяг. – Он улыбнулся. – Но если ты вправду прошел эту процедуру – значит, тебе нет сорока.
– Тридцать. А ты, оказывается, хитер, зараза. Вынув из микроволновки прожарившиеся туфли Линдсея, Рюмин осмотрел их и надел на собственные босые ступни.
– А на скольких языках ты шпрехаешь?
– Вообще-то на четырех. Но при стимуляции памяти – на семи. Плюс стандартный шейперский язык программирования.
– На четырех-то и я могу. Правда вот, письмом не стал себе мозги пачкать.
– Так ты что, совсем не умеешь читать?
– А зачем? За меня машины читают.
– Значит, ты слеп ко всему культурному наследию человечества.
– Странный разговор для шейпера, – удивился Рюмин. – Ты, стало быть, любитель старины? Мечтаешь нарушить Интердикт и вернуться на Землю изучать так называемые гуманитарные науки? Теперь мне понятен твой театральный гамбит. Мне-то за словом «пьеса» пришлось в словарь лезть… Потрясающий обычай. Ты вправду хочешь такое устроить?
– Да. А Черные Медики Меня финансируют.
– Ясно. Но вот Гейша-Банк… Денежные штуки – это все по их части.
Опустившись на пол рядом с клубком проводов, Линдсей отцепил от ворота булавку Черных Медиков и повертел ее в пальцах.
– Так расскажи, с чем их едят.
– Гейши – это шлюхи-финансистки Ты наверняка заметил, что твой кредит измеряется в часах.
– Да.
– Это часы сексуального обслуживания. У механистов и шейперов валюта – киловатты. Но уголовным элементам Системы для жизни необходим черный рынок. На нем в ходу множество теневых валют. Я даже статью о них написал.
– Ты?
– Да. Я же по профессии журналист. Развлекал буржуазию Системы леденящими кровь разоблачениями уголовного мира. Подробностями грязной жизни каналий-бродяг. – Он кивнул на кейс Линдсея. – Одно время все эти валюты базировались на наркотиках, но это давало Черным Химикам шейперов преимущество. Имело некоторый успех машинное время, но лучшая кибернетика – у механистов. И тогда пришел секс.
– Значит, люди приезжают в эту дыру за сексом?
– Чтобы реализовать свои часы, необязательно являться в банк, мистер Дзе. У Гейша-Банка – филиалы по всем картелям. А еще сюда прилетают пираты – обменивают добычу на компактный теневой кредит. Ну и – ссыльные с других орбитальных миров. Из очень уж невезучих.
Линдсей никак не отреагировал, хотя сам именно к таким невезучим ссыльным и относился.
Значит, задача ясна: выжить. Эта задача чудесным образом очистила сознание от прочих, менее насущных проблем. Заговор презервационистов, политические драмы, инсценированные им в Музее, – вся прежняя его жизнь осталась там, далеко позади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87