Крест, нашитый спереди, был
темно-коричневого цвета. Волосы с обеих сторон головы были
связаны желтой лентой. Несколько секунд она стояла в
нерешительности, опасаясь покинуть убежище в кустах, но
затем любопытство пересилило осторожность и она вышла
вперед.
Я смотрел на нее с удивлением, так как она была совер-
шенно незнакома мне. Время от времени устраивали собрания,
на которые собирались дети со всей округи. Тем удивительнее
было видеть незнакомую девочку.
- Как тебя зовут? - Спросил я.
- Софи, - ответила она. - А тебя?
- Дэвид, - сказал я. - Где ты живешь?
- Там, - она неопределенно махнула рукой в направлении
местности за песчаной насыпью.
Она взглянула на песчаную выемку, по которой я спус-
кался.
- Это очень весело? - Спросила она с тоскливым выра-
жением.
Я колебался - пригласить ли ее, а потом сказал:
- Да. Попробуй сама.
Она снова повернулась ко мне и секунду или две серь-
езно глядела на меня. Потом вдруг приняла решение и начала
взбираться на вершину насыпи передо мной. Локоны и ленты ее
развевались, когда она скользила вниз. Когда и я спустился,
серьезное выражение с ее лица исчезло, глаза светились
возбуждением.
- Еще, - сказала она и опять начала карабкаться вверх.
Несчастье произошло во время третьего спуска. Она села
и принялась скользить вниз как и раньше. Я видел, как она
пронеслась и остановилась в облаке пыли. Почему-то она
выбрала для приземления место на несколько футов левее, чем
обычно. Я был готов следовать за ней и ждал, пока она
уступит место. Но она не делала этого.
- Отойди, - нетерпеливо крикнул я.
Она попыталась подняться, потом сказала:
- Не могу. Больно.
Я оттолкнулся и остановился рядом с ней.
- Что случилось? - Спросил я.
Ее лицо исказилось. В глазах стояли слезы.
- Мне защемило ногу, - ответила она.
Ее левая нога была засыпана. Я руками разгреб мягкий
песок. Ее башмак застрял в узкой щели между двумя торчащими
камнями. Я пытался вынуть камни, но безуспешно.
- Ты можешь повернуть ногу? - Спросил я.
Она попробовала, храбро сжав ногу.
- Не получается...
- Я попробую потянуть тебя за ногу, - в надежде на
успех предложил я.
- Нет, нет! Очень больно.
Я не знал что делать. Вероятно, зажатая нога действи-
тельно болела. Я принялся обдумывать положение.
- Я не могу развязать шнурок. Придется разрезать узел
и ты сможешь вынуть ногу. - Решил я.
- Нет! - Встревоженно сказала она. - Нет, я не должна
этого делать.
Она была так встревожена, что я растерялся. Если бы
она вынула ногу из ботинка сейчас, то освободить потом
ботинок было бы легче. А так я не знал, что делать. Она
легла на спину, колено попавшей в ловушку ноги торчало в
воздухе.
- О, мне так больно, - сказала она.
Она больше не могла сдерживать слезы. Они побежали по
ее лицу. Но при этом она лишь тихонько всхлипывала.
- Ты должна это сделать, - сказал я.
- Нет, - возразила она. - Нет! Мне нельзя.
Я в затруднении сидел рядом с ней. Обеими руками
она сжала мою руку. Было ясно, что боль в ноге усиливается.
Впервые в жизни я оказался в ситуации, которая требовала
немедленного самостоятельного решения. И я принял его.
- Так ничего не выйдет. Ты должна снять ботинок, -
сказал я ей. - Если ты этого не сделаешь, то навсегда
останешься здесь и умрешь.
Вначале она протестовала, но потом вынуждена была
согласиться. Она испуганно смотрела, как я разрезал шнурок.
Потом она сказала:
- Отойди! Ты не должен смотреть!
Я заколебался, но детство - это пора, наполненная
непостижимыми, но важными условностями, поэтому я отошел на
несколько футов в сторону и отвернулся. Я слышал ее тяжелое
дыхание. Затем она вскрикнула и я повернулся.
- Не могу, - сказала она, испуганно глядя на меня.
Я наклонился, чтобы посмотреть, что можно сделать.
- Ты никому не должен рассказывать, - сказала она. -
Никогда, никогда! Обещаешь?
Я обещал.
Она была очень храбра. Только несколько всхлипываний.
Когда мне удалось освободить ногу, то она выглядела
странно, я имею в виду, что она распухла и была вывихнута,
я даже не заметил, что на ней было больше, чем обычно,
пальцев.
Я вытащил ботинок из щели между камнями и протянул
его ей. Но она не могла натянуть его на свою распухшую
ногу. Не могла она и ступить ногой на землю. Я попробовал
нести ее на спине, но она оказалась тяжелее, чем я думал,
и было ясно, что мы так далеко не уйдем.
- Я позову кого-нибудь на помощь, - сказал я ей.
- Нет. Я поползу, - ответила она.
Я пошел за ней, держа ботинок в руках. Ей пришлось
проделать таким образом долгий путь, но она смело пусти-
лась на него. Скоро ее брюки порвались на коленях, а сами
колени стали разбиты и окровавлены. Я не думал, что мальчик
или девочка сможет выдержать такой путь, ее мужество вну-
шало мне страх. Я помог встать ей на здоровую ногу и
поддерживал ее, пока она указывала мне на свой дом. Огля-
нувшись, я увидел, что она на четвереньках ползет в кусты.
Я легко отыскал ее дом и, немного нервничая, постучал
в дверь. Отворила высокая женщина. У нее были приятные,
большие, яркие глаза и красивое лицо. Платье ее было
красно-коричневого цвета и несколько короче того, что обыч-
но носили женщины, но традиционный крест был нашит на
нем. Он был таким же зеленым, как и платок на ее голове.
- Вы мама Софи? - Спросил я.
Она взглянула на меня и нахмурилась, а затем быстро
и тревожно спросила:
- Что с ней?
Я рассказал.
- О! - Воскликнула она. - Ее нога!
Она тяжело посмотрела на меня, затем приставила веник
к стене и спросила:
- Где она?
Я ответил ей. При звуке ее голоса Софи выползла из
кустов. Мать взглянула на ее распухшую ногу и окровавленные
колени.
- О! Моя бедная девочка! - Сказала она, беря ее на
руки и целуя. Потом прибавила:
- Он видел?
- Да, - ответила Софи. - Мне очень жаль, мама. Я
очень старалась, но ничего не смогла сделать одна. И мне
было больно.
Ее мать медленно покачала головой. Потом вздохнула:
- Ну что ж. Теперь уж ничем не поможешь. Держись за
меня.
Софи уцепилась за шею матери и вместе мы пошли к
дому.
..........
Наставления и заповеди могут быть выучены ребенком
наизусть, но они имеют мало общего с конкретными примерами
- даже когда конкретный пример перед глазами.
Поэтому я спокойно сидел и смотрел, как раненную ногу
вымыли, приложили к ней холодный компресс, перевязали, и не
связывал это и утверждение, которое я слышал каждое воскре-
сенье в своей жизни.
"И бог создал мужчину по своему подобию. И бог
сказал, что у мужчины должно быть только одно тело, одна
голова, две руки и две ноги, на каждой руке должно быть два
сустава и одна ладонь, каждая ладонь должна оканчиваться
пятью пальцами, каждый палец должен оканчиваться плоским
ногтем..."
И дальше.
"Бог создал женщину также по подобию своему, но с
разницей, соответствующей ее полу: голос ее должен быть
выше голоса мужчины, у нее не должна расти борода, у нее
должно быть две груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
темно-коричневого цвета. Волосы с обеих сторон головы были
связаны желтой лентой. Несколько секунд она стояла в
нерешительности, опасаясь покинуть убежище в кустах, но
затем любопытство пересилило осторожность и она вышла
вперед.
Я смотрел на нее с удивлением, так как она была совер-
шенно незнакома мне. Время от времени устраивали собрания,
на которые собирались дети со всей округи. Тем удивительнее
было видеть незнакомую девочку.
- Как тебя зовут? - Спросил я.
- Софи, - ответила она. - А тебя?
- Дэвид, - сказал я. - Где ты живешь?
- Там, - она неопределенно махнула рукой в направлении
местности за песчаной насыпью.
Она взглянула на песчаную выемку, по которой я спус-
кался.
- Это очень весело? - Спросила она с тоскливым выра-
жением.
Я колебался - пригласить ли ее, а потом сказал:
- Да. Попробуй сама.
Она снова повернулась ко мне и секунду или две серь-
езно глядела на меня. Потом вдруг приняла решение и начала
взбираться на вершину насыпи передо мной. Локоны и ленты ее
развевались, когда она скользила вниз. Когда и я спустился,
серьезное выражение с ее лица исчезло, глаза светились
возбуждением.
- Еще, - сказала она и опять начала карабкаться вверх.
Несчастье произошло во время третьего спуска. Она села
и принялась скользить вниз как и раньше. Я видел, как она
пронеслась и остановилась в облаке пыли. Почему-то она
выбрала для приземления место на несколько футов левее, чем
обычно. Я был готов следовать за ней и ждал, пока она
уступит место. Но она не делала этого.
- Отойди, - нетерпеливо крикнул я.
Она попыталась подняться, потом сказала:
- Не могу. Больно.
Я оттолкнулся и остановился рядом с ней.
- Что случилось? - Спросил я.
Ее лицо исказилось. В глазах стояли слезы.
- Мне защемило ногу, - ответила она.
Ее левая нога была засыпана. Я руками разгреб мягкий
песок. Ее башмак застрял в узкой щели между двумя торчащими
камнями. Я пытался вынуть камни, но безуспешно.
- Ты можешь повернуть ногу? - Спросил я.
Она попробовала, храбро сжав ногу.
- Не получается...
- Я попробую потянуть тебя за ногу, - в надежде на
успех предложил я.
- Нет, нет! Очень больно.
Я не знал что делать. Вероятно, зажатая нога действи-
тельно болела. Я принялся обдумывать положение.
- Я не могу развязать шнурок. Придется разрезать узел
и ты сможешь вынуть ногу. - Решил я.
- Нет! - Встревоженно сказала она. - Нет, я не должна
этого делать.
Она была так встревожена, что я растерялся. Если бы
она вынула ногу из ботинка сейчас, то освободить потом
ботинок было бы легче. А так я не знал, что делать. Она
легла на спину, колено попавшей в ловушку ноги торчало в
воздухе.
- О, мне так больно, - сказала она.
Она больше не могла сдерживать слезы. Они побежали по
ее лицу. Но при этом она лишь тихонько всхлипывала.
- Ты должна это сделать, - сказал я.
- Нет, - возразила она. - Нет! Мне нельзя.
Я в затруднении сидел рядом с ней. Обеими руками
она сжала мою руку. Было ясно, что боль в ноге усиливается.
Впервые в жизни я оказался в ситуации, которая требовала
немедленного самостоятельного решения. И я принял его.
- Так ничего не выйдет. Ты должна снять ботинок, -
сказал я ей. - Если ты этого не сделаешь, то навсегда
останешься здесь и умрешь.
Вначале она протестовала, но потом вынуждена была
согласиться. Она испуганно смотрела, как я разрезал шнурок.
Потом она сказала:
- Отойди! Ты не должен смотреть!
Я заколебался, но детство - это пора, наполненная
непостижимыми, но важными условностями, поэтому я отошел на
несколько футов в сторону и отвернулся. Я слышал ее тяжелое
дыхание. Затем она вскрикнула и я повернулся.
- Не могу, - сказала она, испуганно глядя на меня.
Я наклонился, чтобы посмотреть, что можно сделать.
- Ты никому не должен рассказывать, - сказала она. -
Никогда, никогда! Обещаешь?
Я обещал.
Она была очень храбра. Только несколько всхлипываний.
Когда мне удалось освободить ногу, то она выглядела
странно, я имею в виду, что она распухла и была вывихнута,
я даже не заметил, что на ней было больше, чем обычно,
пальцев.
Я вытащил ботинок из щели между камнями и протянул
его ей. Но она не могла натянуть его на свою распухшую
ногу. Не могла она и ступить ногой на землю. Я попробовал
нести ее на спине, но она оказалась тяжелее, чем я думал,
и было ясно, что мы так далеко не уйдем.
- Я позову кого-нибудь на помощь, - сказал я ей.
- Нет. Я поползу, - ответила она.
Я пошел за ней, держа ботинок в руках. Ей пришлось
проделать таким образом долгий путь, но она смело пусти-
лась на него. Скоро ее брюки порвались на коленях, а сами
колени стали разбиты и окровавлены. Я не думал, что мальчик
или девочка сможет выдержать такой путь, ее мужество вну-
шало мне страх. Я помог встать ей на здоровую ногу и
поддерживал ее, пока она указывала мне на свой дом. Огля-
нувшись, я увидел, что она на четвереньках ползет в кусты.
Я легко отыскал ее дом и, немного нервничая, постучал
в дверь. Отворила высокая женщина. У нее были приятные,
большие, яркие глаза и красивое лицо. Платье ее было
красно-коричневого цвета и несколько короче того, что обыч-
но носили женщины, но традиционный крест был нашит на
нем. Он был таким же зеленым, как и платок на ее голове.
- Вы мама Софи? - Спросил я.
Она взглянула на меня и нахмурилась, а затем быстро
и тревожно спросила:
- Что с ней?
Я рассказал.
- О! - Воскликнула она. - Ее нога!
Она тяжело посмотрела на меня, затем приставила веник
к стене и спросила:
- Где она?
Я ответил ей. При звуке ее голоса Софи выползла из
кустов. Мать взглянула на ее распухшую ногу и окровавленные
колени.
- О! Моя бедная девочка! - Сказала она, беря ее на
руки и целуя. Потом прибавила:
- Он видел?
- Да, - ответила Софи. - Мне очень жаль, мама. Я
очень старалась, но ничего не смогла сделать одна. И мне
было больно.
Ее мать медленно покачала головой. Потом вздохнула:
- Ну что ж. Теперь уж ничем не поможешь. Держись за
меня.
Софи уцепилась за шею матери и вместе мы пошли к
дому.
..........
Наставления и заповеди могут быть выучены ребенком
наизусть, но они имеют мало общего с конкретными примерами
- даже когда конкретный пример перед глазами.
Поэтому я спокойно сидел и смотрел, как раненную ногу
вымыли, приложили к ней холодный компресс, перевязали, и не
связывал это и утверждение, которое я слышал каждое воскре-
сенье в своей жизни.
"И бог создал мужчину по своему подобию. И бог
сказал, что у мужчины должно быть только одно тело, одна
голова, две руки и две ноги, на каждой руке должно быть два
сустава и одна ладонь, каждая ладонь должна оканчиваться
пятью пальцами, каждый палец должен оканчиваться плоским
ногтем..."
И дальше.
"Бог создал женщину также по подобию своему, но с
разницей, соответствующей ее полу: голос ее должен быть
выше голоса мужчины, у нее не должна расти борода, у нее
должно быть две груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61