Мой
отец и сводный дядя Энгус, отец Розалинды, вели друг с дру-
гом настоящую священную войну. Мой отец выступил с пропо-
ведью, где специально развил мысль, что грех - это соверше-
ние таких поступков, о коих человеку известно, что они за-
прещены, и от коих он волен воздержаться. Всех нас, почти
каждый день он заставлял произносить основную молитву:
"...Верую безраздельной верой, что праведно поклоняться
творцу, да будет благословенно его имя, и неправедно покло-
няться кому бы то ни было другому. Верую безраздельной ве-
рой, что откровения учителя нашего Домарощинера, да будет
мир с ним, есть непреложная истина, и что он отец всех про-
роков, бывших до него и грядущих за ним..." В ответ Энгус
приводил слова из библии: "...Никогда не давать просящему
всего, чего он домогается...", Наполняя их ядовитым смыслом.
В своих попытках причинить друг другу вред они ястре-
биным взором следили за отклонениями и проступками на со-
седней ферме, они оба согласились бы платить тем людям,
которые принесут сведения о каких-либо неправильностях на
вражеской территории.
Мой отец стремился показать себя человеком более
высокой нравственности, чем Энгус, и поэтому пошел на зна-
чительные жертвы. Так, например, несмотря на свою любовь к
помидорам, он уничтожил все плантации, и мы теперь покупали
помидоры так же, как и картофель... Пришлось перестать
разводить и некоторые другие растения, чаще дававшие откло-
нения. Так же поступил и Энгус, и это, конечно, не способ-
ствовало установлению добрососедских отношений.
Было ясно, что они оба не допустят никакого об_едине-
ния семей.
Для нас обоих ситуация становилась все более угрожаю-
щей. Мать Розалинды уже подыскала для нее жениха, я заме-
тил, что моя мать тоже присматривается к соседским девуш-
кам, как бы оценивая их. Впрочем, она по-видимому остава-
лась неудовлетворенной.
Мы были уверены, что родственники не подозревают о
наших отношениях. Между семействами Стромов и Мортенов
сохранялись очень напряженные отношения, и единственным
местом, где члены семейств могли оказаться под одной
крышей, была церковь. Мы с Розалиндой встречались редко и
очень осторожно.
Мы зашли в тупик по всем направлениям, и, казалось,
тупик соранится неопределенно долго.
Мы часто обсуждали возможность мирного разрешения
наших проблем, но хотя со свадьбы Энн прошло уже полгода,
мы к решению нашей задачи так и не приблизились.
Как и у остальных членов группы у нас за эти шесть
месяцев лишь несколько улеглась тревога из-за Энн. Нельзя
сказать, что мы совсем успокоились: мы никогда не были
совершенно спокойны, но с другой стороны, мы привыкли жить
под вечной угрозой, и поскольку кризис с Энн, как нам
казалось, был преодолен, мы продолжали жить с постоянным,
но привычным чувством страха и опасности.
И вот, в воскресенье, в сумерки, Аллан был найден
мертвым на тропе, ведущей к его дому. Горло ему пробила
стрела...
..........
Мы узнали эту новость от Рэчел и с беспокойством
следили, как она пытается установить контакт с сестрой. Она
полностью сосредоточила свои мысли, но бесполезно... Мозг
Энн оставался также прочно закрыт от нас, как и на протяже-
нии последних восьми месяцев. Даже в отчаянии она ничего не
передавала.
- Я иду к ней, - сказала нам Рэчел. - Кто-то должен
быть около нее.
Нам пришлось ждать не менее часа. Затем Рэчел с
большим беспокойством передала:
- Она не хочет меня видеть. Она не пустила меня в дом.
Соседку пустила, а меня нет. Мне она приказала уходить.
- Может, она думает, что это сделал кто-нибудь из нас?
- Предположил Майкл. - Кто-нибудь из нас мог сделать это?
Или, может быть, вы знаете, кто это?
Один за другим последовали наши возмущенные отказы.
- Мы должны сообщить ей об этом, - решил Майкл. - Она
не должна обвинять нас. Попытаемся связаться с ней все
вместе.
Мы все попытались. Ответа не было.
- Плохо, - заключил Майкл. - Напиши ей записку, Рэчел.
Слова она воспринимает... Конечно, лучше было бы без слов,
но ничего не поделаешь.
- Ладно, я постараюсь, - с сомнением согласилась
Рэчел.
Прошел еще один час, прежде чем мы уловили ее мысли.
- Очень плохо. Я передала записку женщине, которая с
ней в доме, и подождала. Вернувшись, женщина сказала, что
Энн разорвала записку, не читая. Там теперь моя мать, она
пытается убедить Энн перебраться к нам домой.
На этот раз Майкл ответил не сразу. После некоторого
молчания он сказал:
- Нам лучше приготовиться. Все должны быть готовы
бежать в случае необходимости, но только не вызывайте при
этом подозрения. Рэчел, постарайся узнать все, что можно, и
сообщай нам, если что-то будет происходить.
Я не знал, как лучше поступить. Петра уже спала, и я
не мог поднять ее, не будучи замеченным. К тому же я не был
уверен, что это необходимо. Никто, даже Энн, не мог запо-
дозрить ее в убийстве Аллана. Ее могли только обвинить
вместе с нами. Поэтому я ничего не стал предпринимать, на-
деясь, что ничего не раскроется.
Весь дом уже улегся спать, когда пришло новое сообще-
ние от Рэчел:
- Мы с матерью идем спать. Энн выпроводила всех и
осталась одна. Мать хотела остаться с ней, но с Энн чуть не
случилась истерика. Она заставила всех уйти. Все боятся,
что если они будут настаивать, чтобы кто-нибудь остался, то
будет еше хуже. Она сказала матери, что знает, кто виноват
в смерти Аллана, но никого не назвала.
- Вы думаете, она имела в виду нас? В конце концов,
может быть, у Аллана были тайные враги, - предположил
Майкл.
Рэчел сомневалась в этом.
- Если бы дело обстояло так, она не выгоняла бы меня.
Она не крикнула бы, чтобы я уходила прочь, - сказала она. -
Рано утром я вновь пойду к ней и посмотрю, что изменилось.
С этим все были вынуждены согласиться. В конце концов,
это давало нам несколько часов отдыха.
Позже Рэчел рассказала нам, что случилось, на следую-
щее утро.
Она встала за час до рассвета и через поля пошла к
дому Энн. Дойдя до него, она остановилась, не желая встре-
тить такой же прием, как накануне. Но просто стоять и
смотреть на дом было бесполезно. Она набралась храбрости и
взялась за дверной молоток. Стук эхом отозвался в доме. Она
ждала. Никто не ответил.
Она вновь постучала. На этот раз сильнее, но ответа
по-прежнему не было.
Рэчел встревожилась. Она изо всех сил застучала молот-
ком, прислушиваясь к звукам в доме. Потом медленно и нере-
шительно положила молоток и пошла в ближайший дом к
соседке, которая была с Энн накануне.
Поленом они разбили окно и забрались вовнутрь. Энн на
втором этаже, в своей спальне, свисала с притолоки.
Они сняли ее и положили на кровать. Помощь опоздала на
несколько часов. Соседка укрыла тело простыней.
Рэчел все это казалось нереальным. Она была ошеломле-
на. Соседка взяла ее за руку и вышла из комнаты. Уходя, она
заметила свернутый листок бумаги на столе. Соседка взяла
его.
- Наверное тебе или родителям, - сказала она, про-
тягивая листок Рэчел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
отец и сводный дядя Энгус, отец Розалинды, вели друг с дру-
гом настоящую священную войну. Мой отец выступил с пропо-
ведью, где специально развил мысль, что грех - это соверше-
ние таких поступков, о коих человеку известно, что они за-
прещены, и от коих он волен воздержаться. Всех нас, почти
каждый день он заставлял произносить основную молитву:
"...Верую безраздельной верой, что праведно поклоняться
творцу, да будет благословенно его имя, и неправедно покло-
няться кому бы то ни было другому. Верую безраздельной ве-
рой, что откровения учителя нашего Домарощинера, да будет
мир с ним, есть непреложная истина, и что он отец всех про-
роков, бывших до него и грядущих за ним..." В ответ Энгус
приводил слова из библии: "...Никогда не давать просящему
всего, чего он домогается...", Наполняя их ядовитым смыслом.
В своих попытках причинить друг другу вред они ястре-
биным взором следили за отклонениями и проступками на со-
седней ферме, они оба согласились бы платить тем людям,
которые принесут сведения о каких-либо неправильностях на
вражеской территории.
Мой отец стремился показать себя человеком более
высокой нравственности, чем Энгус, и поэтому пошел на зна-
чительные жертвы. Так, например, несмотря на свою любовь к
помидорам, он уничтожил все плантации, и мы теперь покупали
помидоры так же, как и картофель... Пришлось перестать
разводить и некоторые другие растения, чаще дававшие откло-
нения. Так же поступил и Энгус, и это, конечно, не способ-
ствовало установлению добрососедских отношений.
Было ясно, что они оба не допустят никакого об_едине-
ния семей.
Для нас обоих ситуация становилась все более угрожаю-
щей. Мать Розалинды уже подыскала для нее жениха, я заме-
тил, что моя мать тоже присматривается к соседским девуш-
кам, как бы оценивая их. Впрочем, она по-видимому остава-
лась неудовлетворенной.
Мы были уверены, что родственники не подозревают о
наших отношениях. Между семействами Стромов и Мортенов
сохранялись очень напряженные отношения, и единственным
местом, где члены семейств могли оказаться под одной
крышей, была церковь. Мы с Розалиндой встречались редко и
очень осторожно.
Мы зашли в тупик по всем направлениям, и, казалось,
тупик соранится неопределенно долго.
Мы часто обсуждали возможность мирного разрешения
наших проблем, но хотя со свадьбы Энн прошло уже полгода,
мы к решению нашей задачи так и не приблизились.
Как и у остальных членов группы у нас за эти шесть
месяцев лишь несколько улеглась тревога из-за Энн. Нельзя
сказать, что мы совсем успокоились: мы никогда не были
совершенно спокойны, но с другой стороны, мы привыкли жить
под вечной угрозой, и поскольку кризис с Энн, как нам
казалось, был преодолен, мы продолжали жить с постоянным,
но привычным чувством страха и опасности.
И вот, в воскресенье, в сумерки, Аллан был найден
мертвым на тропе, ведущей к его дому. Горло ему пробила
стрела...
..........
Мы узнали эту новость от Рэчел и с беспокойством
следили, как она пытается установить контакт с сестрой. Она
полностью сосредоточила свои мысли, но бесполезно... Мозг
Энн оставался также прочно закрыт от нас, как и на протяже-
нии последних восьми месяцев. Даже в отчаянии она ничего не
передавала.
- Я иду к ней, - сказала нам Рэчел. - Кто-то должен
быть около нее.
Нам пришлось ждать не менее часа. Затем Рэчел с
большим беспокойством передала:
- Она не хочет меня видеть. Она не пустила меня в дом.
Соседку пустила, а меня нет. Мне она приказала уходить.
- Может, она думает, что это сделал кто-нибудь из нас?
- Предположил Майкл. - Кто-нибудь из нас мог сделать это?
Или, может быть, вы знаете, кто это?
Один за другим последовали наши возмущенные отказы.
- Мы должны сообщить ей об этом, - решил Майкл. - Она
не должна обвинять нас. Попытаемся связаться с ней все
вместе.
Мы все попытались. Ответа не было.
- Плохо, - заключил Майкл. - Напиши ей записку, Рэчел.
Слова она воспринимает... Конечно, лучше было бы без слов,
но ничего не поделаешь.
- Ладно, я постараюсь, - с сомнением согласилась
Рэчел.
Прошел еще один час, прежде чем мы уловили ее мысли.
- Очень плохо. Я передала записку женщине, которая с
ней в доме, и подождала. Вернувшись, женщина сказала, что
Энн разорвала записку, не читая. Там теперь моя мать, она
пытается убедить Энн перебраться к нам домой.
На этот раз Майкл ответил не сразу. После некоторого
молчания он сказал:
- Нам лучше приготовиться. Все должны быть готовы
бежать в случае необходимости, но только не вызывайте при
этом подозрения. Рэчел, постарайся узнать все, что можно, и
сообщай нам, если что-то будет происходить.
Я не знал, как лучше поступить. Петра уже спала, и я
не мог поднять ее, не будучи замеченным. К тому же я не был
уверен, что это необходимо. Никто, даже Энн, не мог запо-
дозрить ее в убийстве Аллана. Ее могли только обвинить
вместе с нами. Поэтому я ничего не стал предпринимать, на-
деясь, что ничего не раскроется.
Весь дом уже улегся спать, когда пришло новое сообще-
ние от Рэчел:
- Мы с матерью идем спать. Энн выпроводила всех и
осталась одна. Мать хотела остаться с ней, но с Энн чуть не
случилась истерика. Она заставила всех уйти. Все боятся,
что если они будут настаивать, чтобы кто-нибудь остался, то
будет еше хуже. Она сказала матери, что знает, кто виноват
в смерти Аллана, но никого не назвала.
- Вы думаете, она имела в виду нас? В конце концов,
может быть, у Аллана были тайные враги, - предположил
Майкл.
Рэчел сомневалась в этом.
- Если бы дело обстояло так, она не выгоняла бы меня.
Она не крикнула бы, чтобы я уходила прочь, - сказала она. -
Рано утром я вновь пойду к ней и посмотрю, что изменилось.
С этим все были вынуждены согласиться. В конце концов,
это давало нам несколько часов отдыха.
Позже Рэчел рассказала нам, что случилось, на следую-
щее утро.
Она встала за час до рассвета и через поля пошла к
дому Энн. Дойдя до него, она остановилась, не желая встре-
тить такой же прием, как накануне. Но просто стоять и
смотреть на дом было бесполезно. Она набралась храбрости и
взялась за дверной молоток. Стук эхом отозвался в доме. Она
ждала. Никто не ответил.
Она вновь постучала. На этот раз сильнее, но ответа
по-прежнему не было.
Рэчел встревожилась. Она изо всех сил застучала молот-
ком, прислушиваясь к звукам в доме. Потом медленно и нере-
шительно положила молоток и пошла в ближайший дом к
соседке, которая была с Энн накануне.
Поленом они разбили окно и забрались вовнутрь. Энн на
втором этаже, в своей спальне, свисала с притолоки.
Они сняли ее и положили на кровать. Помощь опоздала на
несколько часов. Соседка укрыла тело простыней.
Рэчел все это казалось нереальным. Она была ошеломле-
на. Соседка взяла ее за руку и вышла из комнаты. Уходя, она
заметила свернутый листок бумаги на столе. Соседка взяла
его.
- Наверное тебе или родителям, - сказала она, про-
тягивая листок Рэчел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61