Бедняга!
- Где? - Спросил я.
- Около девяти миль отсюда, - ответил он, - на ферме у
Чаппинга.
Я задумался. Направление на ферму Чаппинга было то
самое, в этом я не сомневался, а несчастный случай был как
раз тем самым обстоятельством, которое могло вызвать эту
необ_яснимую остановку... Без всякого недоброжелательства к
неизвестному мне Уолтеру, я надеялся, что это было правиль-
ное об_яснение.
Дядя Аксель продолжал:
- Нет никакой причины, чтобы кто-то раскрыл тайну.
Здесь ничего нельзя увидеть, узнать можно только от вас
самих. Научитесь следить за собой, и никто никогда не
узнает.
- Что они сделали с Софи? - Опять спросил я. Но он
опять уклонился от ответа. Он сказал:
- Вспомни, что я говорил тебе. Они думают, что вопло-
щают правильный облик, но кто может быть уверен в этом?
Даже если древние люди и были такими же, как мы, что с
того? О, я знаю, рассказывают сказки о том, какими они были
удивительными, и какой у них был удивительный мир, и как
однажды мы получим все, что было у них. Здесь смешано много
ерунды, но даже если в этом есть хоть доля правды, что
хорошего повторять их путь? Где они сейчас, и где их удиви-
тельный мир?
- Бог послал на них Наказание, - процитировал я.
- Конечно, конечно. Ты точно повторяешь слова пропо-
ведника. Повторять это легко, но вот понять... Особенно,
если ты видел другие земли, и знаешь, каково было Наказание
- это не буря, не ураганы и потопы, описанные в библии.
Наказание - это все вместе взятое и гораздо худшее. Оно
породило черный берег, и светящиеся в ночи руины, и дурные
земли. Может, таким было Наказание Содома и Гоморы, но на
этот раз все было, мне кажется, гораздо хуже. И я не могу
понять тех странных последствий, которые вызвало Наказание.
- Исключая Лабродор, - сказал я.
- Не исключая Лабродора. Как в других местах, так и в
Лабродоре, и в Ньюфе, - поправил он. - Я могу понять, что
бог, разгневавшись, уничтожил все живые создания или вообще
весь мир, но я не понимаю этой массы отклонений - это не
имеет смысла.
Я не видел здесь действительной трудности. В конце
концов, бог, будучи всемогущим, мог сделать все, что ему
угодно. Я постарался об_яснить это дяде Акселю, но он пока-
чал головой.
- Мы верим, что бог святой, Дэви, но так ли? И на этом
основана вся вера. Но то, что произошло, - он провел рукой
вдоль горизонта, - то, что произошло, совсем не свято. Это
что-то грандиозное, страшное, но не свидетельствующее о
мудрости господа. Что же это было? Как это могло случиться?
- Но Наказание... - Начал я.
Дядя Аксель перебил меня.
- Ты знаешь, - неожиданно тихо сказал он. - Еще неиз-
вестно, что такое Наказание, и каким оно было. Помнишь, я
говорил тебе, что есть другие книги, дошедшие до нас от
древних, только чтение их немедленно пресекается и строго
наказывается. Потому они почти неизвестны. Но моряки читали
их, потому что они есть там, на юге. И первым их обнаружил
Мортен.
Дядя Аксель замолчал, потом осторожно вынул какой-то
пакет и из него достал несколько маленьких книжек.
- Вот это, Дэви, - все также тихо сказал он, - часть
тех книжек. Я вывез их с юга, и никто до сих пор не видел
их у меня. Но тебе я могу показать.
Он протянул мне книжки.
Я открыл одну наугад и прочел: "ничто в жизни не
свободно от страха. Любитель удовольствий боится болезни,
сановник боится опалы, уважаемый человек боится бесчестья,
власть имущий боится врага, красавица боится возраста,
ученый муж боится соперника, благочестивый боится порока,
тело боится смерти. Все окутано страхом, и лишь в самоот-
речении заключено бесстрашие." Такого я еще нигде не читал
и не слышал. Я знал только про страх согрешить перед лицом
господа. Перевернув еще несколько страниц, я задержался на
следующем: "люди никогда не умели ждать, жизнь для них
неслась вскачь, как резвый конь. А теперь она ползет, как
улитка. Тянется год, тянется день. А мы терпим, мы даже не
выходим из себя. Хуже всего, что мы научились ждать". Забыв
про остальные книги, я стал читать дальше: "участь сынов
человеческих и участь животных - одна. Как те умирают, так
умирают и эти, и одна душа у всех; и нет у человека преи-
мущества перед скотом, потому что все суета! Все идет в
одно место: все произошло из праха, и все возвращается в
прах. Что было, то и будет, и что делалось, то и будет
делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о
чем говорят: "смотри, вот это новое", но это было уже в
веках, бывших прежде нас. "Мы должны идти вперед, и гори
все огнем. Нас могут презирать за то, что мы не спешим на
помощь и не несем ведро с водой, но мы бессильны: мы не
умеем орудовать ведрами. А кроме того, стихия пожара волну-
ет нас, и рождает в нас новые идеи..."
Я пришел в себя, когда дядя Аксель потряс меня за
плечо. Закрыв книгу, я посмотрел название. Там стояло
только "Дневники". Остальное я не мог разобрать. Но и этого
было достаточно, чтобы старые предания, случайно слышанные
мной раньше, снова закрутились в голове.
Дядя Аксель взял у меня книжки и протянул еще одну,
чуть побольше размером.
- Это самая интересная, - негромко сказал он.
Я посмотрел на обложку. Там стояло: В.Банев, "Меморан-
дум". Книга начиналась обращением: "Нет памяти о прежнем,
да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые
будут после. И будете вы, словно боги, ведать добро и зло."
То, что я прочел дальше, чуть не свело меня с ума, так
я был потрясен: "Когда ты меня не спрашиваешь, я знаю,
когда ты меня спрашиваешь, я не знаю, но мне кажется, что
развитие жизни и эволюции на земле зашло в тупик, подерну-
лось ряской, зациклилось. Как ничтожен ты, о человек! Как
мерзостно твое нынешнее тело. Посмотри на растения и на
деревья. Они порождают цветы, листья и плоды. Горе тебе,
ты, пока что, порождаешь только вшей, червей и прочую
нечисть. Они выделяют масло, вино, бальзам. Ты выделяешь
мочу, харкотину, кал. Они испаряют благовоние, ты смер-
дишь." Дальше часть страницы была оторвана. Я посмотрел
следующую страницу: "...Вместо накопления богатств сил
разума и развития возможности людей, стала накапливаться
злоба и ненависть друг к другу. Это неизбежно должно было
привести к катастрофе, если только нечто совершенно необыч-
ное не нарушило бы привычный уклад жизни и взаимоотношений.
Причем такое событие обязано поставить ясный вопрос о
нужности человечества, который заставит людей окончить
мышиную борьбу, самокопательство и выпячивание надуманных
путей развития, и вынудит заняться решением основного
вопроса: является ли человечество сообществом, способным
решать задачи, достойные разума, но не сидящего в данный
момент правительства, какими бы прогрессивныму догмами оно
не прикрывалось. Если же в результате оказалось бы, что
человечество не способно развивать свой разум, а способно
лишь порождать олигархии и диктатуры, рассуждающие о своей
великой миссии борцов за светлое будущее, но на деле зани-
мающиеся лишь собственными нуждами, удовольствиями и возве-
личениями, уничтожая при этом самые тонкие и благородные
ростки человечности, которые и являются основой развития
разума, заменяя их межрайонированной мелочной борьбой между
членами общества, борьбой менее преуспевших с более
удачливыми, с более талантливыми, а иногда и просто с бытом
и окружающими условиями жизни, борьбой, не имеющей целью
внести положительные изменения, а преследующей лишь удов-
летворение своих корыстных, а иногда просто вынужденных
потребностей и называющейся "Единодушным и неудержимым
порывом сознательных труженников к решению поставленных
задач", то такое человечество расписалось бы в паразитизме
на даре разума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
- Где? - Спросил я.
- Около девяти миль отсюда, - ответил он, - на ферме у
Чаппинга.
Я задумался. Направление на ферму Чаппинга было то
самое, в этом я не сомневался, а несчастный случай был как
раз тем самым обстоятельством, которое могло вызвать эту
необ_яснимую остановку... Без всякого недоброжелательства к
неизвестному мне Уолтеру, я надеялся, что это было правиль-
ное об_яснение.
Дядя Аксель продолжал:
- Нет никакой причины, чтобы кто-то раскрыл тайну.
Здесь ничего нельзя увидеть, узнать можно только от вас
самих. Научитесь следить за собой, и никто никогда не
узнает.
- Что они сделали с Софи? - Опять спросил я. Но он
опять уклонился от ответа. Он сказал:
- Вспомни, что я говорил тебе. Они думают, что вопло-
щают правильный облик, но кто может быть уверен в этом?
Даже если древние люди и были такими же, как мы, что с
того? О, я знаю, рассказывают сказки о том, какими они были
удивительными, и какой у них был удивительный мир, и как
однажды мы получим все, что было у них. Здесь смешано много
ерунды, но даже если в этом есть хоть доля правды, что
хорошего повторять их путь? Где они сейчас, и где их удиви-
тельный мир?
- Бог послал на них Наказание, - процитировал я.
- Конечно, конечно. Ты точно повторяешь слова пропо-
ведника. Повторять это легко, но вот понять... Особенно,
если ты видел другие земли, и знаешь, каково было Наказание
- это не буря, не ураганы и потопы, описанные в библии.
Наказание - это все вместе взятое и гораздо худшее. Оно
породило черный берег, и светящиеся в ночи руины, и дурные
земли. Может, таким было Наказание Содома и Гоморы, но на
этот раз все было, мне кажется, гораздо хуже. И я не могу
понять тех странных последствий, которые вызвало Наказание.
- Исключая Лабродор, - сказал я.
- Не исключая Лабродора. Как в других местах, так и в
Лабродоре, и в Ньюфе, - поправил он. - Я могу понять, что
бог, разгневавшись, уничтожил все живые создания или вообще
весь мир, но я не понимаю этой массы отклонений - это не
имеет смысла.
Я не видел здесь действительной трудности. В конце
концов, бог, будучи всемогущим, мог сделать все, что ему
угодно. Я постарался об_яснить это дяде Акселю, но он пока-
чал головой.
- Мы верим, что бог святой, Дэви, но так ли? И на этом
основана вся вера. Но то, что произошло, - он провел рукой
вдоль горизонта, - то, что произошло, совсем не свято. Это
что-то грандиозное, страшное, но не свидетельствующее о
мудрости господа. Что же это было? Как это могло случиться?
- Но Наказание... - Начал я.
Дядя Аксель перебил меня.
- Ты знаешь, - неожиданно тихо сказал он. - Еще неиз-
вестно, что такое Наказание, и каким оно было. Помнишь, я
говорил тебе, что есть другие книги, дошедшие до нас от
древних, только чтение их немедленно пресекается и строго
наказывается. Потому они почти неизвестны. Но моряки читали
их, потому что они есть там, на юге. И первым их обнаружил
Мортен.
Дядя Аксель замолчал, потом осторожно вынул какой-то
пакет и из него достал несколько маленьких книжек.
- Вот это, Дэви, - все также тихо сказал он, - часть
тех книжек. Я вывез их с юга, и никто до сих пор не видел
их у меня. Но тебе я могу показать.
Он протянул мне книжки.
Я открыл одну наугад и прочел: "ничто в жизни не
свободно от страха. Любитель удовольствий боится болезни,
сановник боится опалы, уважаемый человек боится бесчестья,
власть имущий боится врага, красавица боится возраста,
ученый муж боится соперника, благочестивый боится порока,
тело боится смерти. Все окутано страхом, и лишь в самоот-
речении заключено бесстрашие." Такого я еще нигде не читал
и не слышал. Я знал только про страх согрешить перед лицом
господа. Перевернув еще несколько страниц, я задержался на
следующем: "люди никогда не умели ждать, жизнь для них
неслась вскачь, как резвый конь. А теперь она ползет, как
улитка. Тянется год, тянется день. А мы терпим, мы даже не
выходим из себя. Хуже всего, что мы научились ждать". Забыв
про остальные книги, я стал читать дальше: "участь сынов
человеческих и участь животных - одна. Как те умирают, так
умирают и эти, и одна душа у всех; и нет у человека преи-
мущества перед скотом, потому что все суета! Все идет в
одно место: все произошло из праха, и все возвращается в
прах. Что было, то и будет, и что делалось, то и будет
делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о
чем говорят: "смотри, вот это новое", но это было уже в
веках, бывших прежде нас. "Мы должны идти вперед, и гори
все огнем. Нас могут презирать за то, что мы не спешим на
помощь и не несем ведро с водой, но мы бессильны: мы не
умеем орудовать ведрами. А кроме того, стихия пожара волну-
ет нас, и рождает в нас новые идеи..."
Я пришел в себя, когда дядя Аксель потряс меня за
плечо. Закрыв книгу, я посмотрел название. Там стояло
только "Дневники". Остальное я не мог разобрать. Но и этого
было достаточно, чтобы старые предания, случайно слышанные
мной раньше, снова закрутились в голове.
Дядя Аксель взял у меня книжки и протянул еще одну,
чуть побольше размером.
- Это самая интересная, - негромко сказал он.
Я посмотрел на обложку. Там стояло: В.Банев, "Меморан-
дум". Книга начиналась обращением: "Нет памяти о прежнем,
да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые
будут после. И будете вы, словно боги, ведать добро и зло."
То, что я прочел дальше, чуть не свело меня с ума, так
я был потрясен: "Когда ты меня не спрашиваешь, я знаю,
когда ты меня спрашиваешь, я не знаю, но мне кажется, что
развитие жизни и эволюции на земле зашло в тупик, подерну-
лось ряской, зациклилось. Как ничтожен ты, о человек! Как
мерзостно твое нынешнее тело. Посмотри на растения и на
деревья. Они порождают цветы, листья и плоды. Горе тебе,
ты, пока что, порождаешь только вшей, червей и прочую
нечисть. Они выделяют масло, вино, бальзам. Ты выделяешь
мочу, харкотину, кал. Они испаряют благовоние, ты смер-
дишь." Дальше часть страницы была оторвана. Я посмотрел
следующую страницу: "...Вместо накопления богатств сил
разума и развития возможности людей, стала накапливаться
злоба и ненависть друг к другу. Это неизбежно должно было
привести к катастрофе, если только нечто совершенно необыч-
ное не нарушило бы привычный уклад жизни и взаимоотношений.
Причем такое событие обязано поставить ясный вопрос о
нужности человечества, который заставит людей окончить
мышиную борьбу, самокопательство и выпячивание надуманных
путей развития, и вынудит заняться решением основного
вопроса: является ли человечество сообществом, способным
решать задачи, достойные разума, но не сидящего в данный
момент правительства, какими бы прогрессивныму догмами оно
не прикрывалось. Если же в результате оказалось бы, что
человечество не способно развивать свой разум, а способно
лишь порождать олигархии и диктатуры, рассуждающие о своей
великой миссии борцов за светлое будущее, но на деле зани-
мающиеся лишь собственными нуждами, удовольствиями и возве-
личениями, уничтожая при этом самые тонкие и благородные
ростки человечности, которые и являются основой развития
разума, заменяя их межрайонированной мелочной борьбой между
членами общества, борьбой менее преуспевших с более
удачливыми, с более талантливыми, а иногда и просто с бытом
и окружающими условиями жизни, борьбой, не имеющей целью
внести положительные изменения, а преследующей лишь удов-
летворение своих корыстных, а иногда просто вынужденных
потребностей и называющейся "Единодушным и неудержимым
порывом сознательных труженников к решению поставленных
задач", то такое человечество расписалось бы в паразитизме
на даре разума.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61