Мюллер зло посмотрел на меня и произнес язвительно: «Вас-то уж по носу видать, что вы заражены Западом».
Пожалуй, более ясно он не мог выразиться. Я прервал разговор и простился, но у меня из головы не выходил этот странный монолог Мюллера. Теперь мне было ясно, что Мюллер полностью изменил взгляды и больше не думает о победе Германии.
НЕУДАЧИ
Хория Сима пытается бежать — Трения между Гитлером и Гиммлером — Действия Лютера против Риббентропа — Гиммлер уклоняется — Арест и конец Лютера — Установление контактов с английским генеральным консулом Кейблом — Угрозы Риббентропа — Назначение Кальтенбруннера шефом РСХА — Характер Кальтенбруннера.
Тем временем в России наметился перелом в войне, последствия которого было пока трудно предсказать. На Волгебушевала ожесточенная битва за Сталинград, грозившая обернуться для нас катастрофой. Тяжелое поражение потерпел в Северной Африке и Роммель — под Эль-Аламейном он вынужден был отступить. На Западе росла опасность вторжения англичан и американцев. Все это привело высшее политическое руководство Германии к мысли мобилизовать последние резервы немецкого народа и начать «тотальную войну».
Все это время я ожидал, что Гиммлер выполнит свое обещание сместить Риббентропа — но напрасно. В тот момент атмосфера вокруг Гиммлера была настолько напряжена, что вряд ли имело смысл напоминать ему об этом и вновь просить его спокойно выслушать меня. За последние несколько месяцев его отношения с Гитлером сильно ухудшились из-за ряда неожиданных событий, одним из которых был побег Хория Симы. Руководителю румынской «железной гвардии», который до последнего времени был интернирован в Германии, удалось в одну туманную ночь тайно бежать из школы СД в Бергенбрюке под Бернау. Мюллер, сразу же начавший энергичные поиски, не доложил Гиммлеру ни слова опобеге. Тем временем об этом узнал Риббентроп, прекрасно знавший о том, что «железная гвардия» была особенно болезненным пунктом в отношениях между Гитлером и Гиммлером. (Со времени уже упоминавшегося мной события в Румынии Гитлер был одержим идеей, что Гиммлер проводит в этой стране свою собственную политику).
Риббентроп тут же помчался к Гитлеру и рассказал ему, что бежавший Хория Сима сейчас находится в Италии, где вынашивает мысль о новом путче, Гитлер, давший маршалу Антонеску честное слово не отпускать Хорию Симу, пока на этот счет не будет принято их совместное решение, пришел в ярость. Совершенно не сдерживая своего бешенства, он кричал, что Гиммлер и я вновь пытаемся организовать заговор вРумынии. При этом он произнес такие слова: придет день, когда он выкурит огнем и серой черную чуму (СС).
К счастью, вскоре нам удалось схватить Хориа Симу. После этого напряженность между Гитлером и Гиммлером постепенно стала спадать. Но этот случай привел к тому, что Риббентропу удалось не только восстановить свои позиции, но и усилить их, после чего о его отставке в ближайшем будущем не приходилось и думать.
Когда я несколько позже беседовал об этом с Гиммлером, он выглядел очень подавленным. (Тем временем битва под Сталинградом закончилась нашим поражением, а в Северной Африке мы продолжали нести потери). Когда я все же осторожно напомнил ему о его обещании, он сказал, что теперь время все равно упущено. Потерял свою актуальность не только вопрос о Риббентропе, закрыто для нас и множество других путей. Лишь с громадным трудом мне удалось уговорить его и в дальнейшем санкционировать мои попытки в направлении переговоров о мире. Несмотря ни на что, я не оставил мысли о «свержении» Риббентропа.
После встречи в Житомире я поделился своими мыслями о вредном влиянии министра иностранных дел на Гитлера с унтерстатс-секретарем Лютером, намекнув ему также о своих планах на будущее. Одновременно я попросил его помогать мне в получении необходимых документов, чтобы ускорить падение Риббентропа. Мои предложения упали на благодатную почву. Как раз в тот период между министром иностранных дел и его бывшим наперсником возникли серьезные разногласия, вызванные отчасти причинами личного, а отчасти делового характера. Поссорились между собой и их жены; кроме того, Лютер не хотел больше уступать непрекращающимся и все более настойчивым требованиям министра иностранных дел о предоставлении в его распоряжение секретных фондов министерства. До поры до времени он старался покрывать экстравагантный образ жизни Риббентропа, но в конце концов тот настолько далеко зашел в своих притязаниях, что Лютер начал сомневаться, все ли у него в порядке с психикой. Например, на вилле Риббентропа четырежды меняли обои, не подходившие ему по цвету — и это в разгар войны!
Готовность Лютера оказать помощь в свержении своего шефа имела не только чисто бескорыстные мотивы.
Он сказал, что для него в результате этого представилась бы возможность очиститься в глазах Гиммлера от постоянных клеветнических обвинений со стороны СС и улучшить свои отношения с ним.
Но здесь он допустил грубую ошибку. На приеме в честь итальянского посла Аттолико Гиммлер, которому я сообщил о нашем разговоре с Лютером, снова, после длительной немилости, стал обращаться с ним приветливо. Обрадованный Лютер, не обращая внимания на множество зарубежных гостей, стал вести себя с Гиммлером так, как будто тот был его закадычным другом. Но в таких вещах Гиммлер был крайне щепетилен. На приеме он сохранил вежливый тон, но на следующий день сразу же позвонил мне и дал волю своему раздражению навязчивостью Лютера.
Вскоре после этого мне позвонил Лютер и начал на своем берлинском диалекте: «Ну, я вам скажу, ваш шеф — молодец, с таким можно делать дела. Что до меня, так пусть Риббентроп убирается к черту». В таком духе он проговорил несколько минут, пока я не сообщил ему, что хотел бы переговорить с ним завтра. Я боялся, как бы он, в порыве своей несдержанности, не договорившись со мной заранее, не вздумал «замахнуться» на Риббентропа. Об этом и о его глупом поведении с Гиммлером мы и беседовали с ним, встретившись, после чего Лютер клятвенно заверил меня в будущем быть осторожнее и не предпринимать ничего против министра иностранных дел без нашего ведома.
Позднее, в конце января 1943 года, ко мне явился один из референтов Лютера, который взволнованно сообщил мне, что тот собрал документы против Риббентропа. В них он, в частности, указывает на то, что умственное состояние Риббентропа вызывает серьезные сомнения и что он вряд ли в состоянии выполнять обязанности министра иностранных дел. Полагаясь на Гиммлера и веря в мою поддержку, Лютер, по словам референта, разослал этот доклад в различные правительственные инстанции в надежде добиться таким образом падения Риббентропа. Теперь последнее слово за Гиммлером. Лютер требует, чтобы я подтолкнул Гиммлера к немедленному выступлению против Риббентропа и просит меня устроить ему срочно встречу с Гиммлером.
В принципе я приветствовал шаг Лютера, хотя он и нарушил свое обещание не действовать в одиночку, и с его стороны было наивно пытаться преждевременно впутать меня в эту историю. Поэтому я объяснил, что все зависит от согласия Гиммлера, которое я надеялся получить еще в тот же день. Вечером мне позвонил Гиммлер и сразу же вызвал к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
Пожалуй, более ясно он не мог выразиться. Я прервал разговор и простился, но у меня из головы не выходил этот странный монолог Мюллера. Теперь мне было ясно, что Мюллер полностью изменил взгляды и больше не думает о победе Германии.
НЕУДАЧИ
Хория Сима пытается бежать — Трения между Гитлером и Гиммлером — Действия Лютера против Риббентропа — Гиммлер уклоняется — Арест и конец Лютера — Установление контактов с английским генеральным консулом Кейблом — Угрозы Риббентропа — Назначение Кальтенбруннера шефом РСХА — Характер Кальтенбруннера.
Тем временем в России наметился перелом в войне, последствия которого было пока трудно предсказать. На Волгебушевала ожесточенная битва за Сталинград, грозившая обернуться для нас катастрофой. Тяжелое поражение потерпел в Северной Африке и Роммель — под Эль-Аламейном он вынужден был отступить. На Западе росла опасность вторжения англичан и американцев. Все это привело высшее политическое руководство Германии к мысли мобилизовать последние резервы немецкого народа и начать «тотальную войну».
Все это время я ожидал, что Гиммлер выполнит свое обещание сместить Риббентропа — но напрасно. В тот момент атмосфера вокруг Гиммлера была настолько напряжена, что вряд ли имело смысл напоминать ему об этом и вновь просить его спокойно выслушать меня. За последние несколько месяцев его отношения с Гитлером сильно ухудшились из-за ряда неожиданных событий, одним из которых был побег Хория Симы. Руководителю румынской «железной гвардии», который до последнего времени был интернирован в Германии, удалось в одну туманную ночь тайно бежать из школы СД в Бергенбрюке под Бернау. Мюллер, сразу же начавший энергичные поиски, не доложил Гиммлеру ни слова опобеге. Тем временем об этом узнал Риббентроп, прекрасно знавший о том, что «железная гвардия» была особенно болезненным пунктом в отношениях между Гитлером и Гиммлером. (Со времени уже упоминавшегося мной события в Румынии Гитлер был одержим идеей, что Гиммлер проводит в этой стране свою собственную политику).
Риббентроп тут же помчался к Гитлеру и рассказал ему, что бежавший Хория Сима сейчас находится в Италии, где вынашивает мысль о новом путче, Гитлер, давший маршалу Антонеску честное слово не отпускать Хорию Симу, пока на этот счет не будет принято их совместное решение, пришел в ярость. Совершенно не сдерживая своего бешенства, он кричал, что Гиммлер и я вновь пытаемся организовать заговор вРумынии. При этом он произнес такие слова: придет день, когда он выкурит огнем и серой черную чуму (СС).
К счастью, вскоре нам удалось схватить Хориа Симу. После этого напряженность между Гитлером и Гиммлером постепенно стала спадать. Но этот случай привел к тому, что Риббентропу удалось не только восстановить свои позиции, но и усилить их, после чего о его отставке в ближайшем будущем не приходилось и думать.
Когда я несколько позже беседовал об этом с Гиммлером, он выглядел очень подавленным. (Тем временем битва под Сталинградом закончилась нашим поражением, а в Северной Африке мы продолжали нести потери). Когда я все же осторожно напомнил ему о его обещании, он сказал, что теперь время все равно упущено. Потерял свою актуальность не только вопрос о Риббентропе, закрыто для нас и множество других путей. Лишь с громадным трудом мне удалось уговорить его и в дальнейшем санкционировать мои попытки в направлении переговоров о мире. Несмотря ни на что, я не оставил мысли о «свержении» Риббентропа.
После встречи в Житомире я поделился своими мыслями о вредном влиянии министра иностранных дел на Гитлера с унтерстатс-секретарем Лютером, намекнув ему также о своих планах на будущее. Одновременно я попросил его помогать мне в получении необходимых документов, чтобы ускорить падение Риббентропа. Мои предложения упали на благодатную почву. Как раз в тот период между министром иностранных дел и его бывшим наперсником возникли серьезные разногласия, вызванные отчасти причинами личного, а отчасти делового характера. Поссорились между собой и их жены; кроме того, Лютер не хотел больше уступать непрекращающимся и все более настойчивым требованиям министра иностранных дел о предоставлении в его распоряжение секретных фондов министерства. До поры до времени он старался покрывать экстравагантный образ жизни Риббентропа, но в конце концов тот настолько далеко зашел в своих притязаниях, что Лютер начал сомневаться, все ли у него в порядке с психикой. Например, на вилле Риббентропа четырежды меняли обои, не подходившие ему по цвету — и это в разгар войны!
Готовность Лютера оказать помощь в свержении своего шефа имела не только чисто бескорыстные мотивы.
Он сказал, что для него в результате этого представилась бы возможность очиститься в глазах Гиммлера от постоянных клеветнических обвинений со стороны СС и улучшить свои отношения с ним.
Но здесь он допустил грубую ошибку. На приеме в честь итальянского посла Аттолико Гиммлер, которому я сообщил о нашем разговоре с Лютером, снова, после длительной немилости, стал обращаться с ним приветливо. Обрадованный Лютер, не обращая внимания на множество зарубежных гостей, стал вести себя с Гиммлером так, как будто тот был его закадычным другом. Но в таких вещах Гиммлер был крайне щепетилен. На приеме он сохранил вежливый тон, но на следующий день сразу же позвонил мне и дал волю своему раздражению навязчивостью Лютера.
Вскоре после этого мне позвонил Лютер и начал на своем берлинском диалекте: «Ну, я вам скажу, ваш шеф — молодец, с таким можно делать дела. Что до меня, так пусть Риббентроп убирается к черту». В таком духе он проговорил несколько минут, пока я не сообщил ему, что хотел бы переговорить с ним завтра. Я боялся, как бы он, в порыве своей несдержанности, не договорившись со мной заранее, не вздумал «замахнуться» на Риббентропа. Об этом и о его глупом поведении с Гиммлером мы и беседовали с ним, встретившись, после чего Лютер клятвенно заверил меня в будущем быть осторожнее и не предпринимать ничего против министра иностранных дел без нашего ведома.
Позднее, в конце января 1943 года, ко мне явился один из референтов Лютера, который взволнованно сообщил мне, что тот собрал документы против Риббентропа. В них он, в частности, указывает на то, что умственное состояние Риббентропа вызывает серьезные сомнения и что он вряд ли в состоянии выполнять обязанности министра иностранных дел. Полагаясь на Гиммлера и веря в мою поддержку, Лютер, по словам референта, разослал этот доклад в различные правительственные инстанции в надежде добиться таким образом падения Риббентропа. Теперь последнее слово за Гиммлером. Лютер требует, чтобы я подтолкнул Гиммлера к немедленному выступлению против Риббентропа и просит меня устроить ему срочно встречу с Гиммлером.
В принципе я приветствовал шаг Лютера, хотя он и нарушил свое обещание не действовать в одиночку, и с его стороны было наивно пытаться преждевременно впутать меня в эту историю. Поэтому я объяснил, что все зависит от согласия Гиммлера, которое я надеялся получить еще в тот же день. Вечером мне позвонил Гиммлер и сразу же вызвал к себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129