Я даже умудрился попасть если не в центр внимания, то хотя бы на его периферию — оказалось, что я был едва ли не самым симпатичным мужчиной на этом сборище, и уж точно лучше всех других танцевал, за что мне и досталось внимание дам и, по-моему, тяжелая зависть мужчин. Помню себя, в белом костюме, в этот день, к счастью, было тепло и солнечно, ведь еще за неделю я начал следить за сводками погоды и волноваться, что не смогу надеть свой белый костюм, если будет холодно, единственный безукоризненный из моего гардероба. Оживленный улыбающийся Лимонов, окруженный некрасивыми девушками и женщинами, запыхавшийся от танца, как молоденькая девственница на первом балу, Наташа Ростова, знаете. «Вы, наверное, дизайнер?» — спросила меня пятидесятилетняя дама, попыхивая сигаретой, и была еще более счастлива и заинтересована, когда я сказал, что я писатель. Другая дама, столь же почтенного возраста, приняла меня за балетного танцора, — очевидно, такие дамы считают, что все русские, оказавшиеся в Соединенных Штатах, — балетные танцоры.
Что говорить — мне льстило внимание, и хотя я бы с б'ольшим удовольствием оказался бы окруженным стайкой молоденьких актрис и моделей, а не смешанной кучкой подвыпивших мужних жен, за которыми ревниво следили из-за столиков, отпустив галстуки, их животастые и хмурые половины, и кучкой прыщавых, как на подбор, подруг Дженнифер — двадцатилетних девиц различного размера, но и эта группа меня как-то воодушевляла, хотя я и понимал, что это глупо. «Ну глупо и глупо, Эдвард!» — подумал я и, подхватив очередную партнершу, ринулся танцевать, в отчаянном порыве беря от жизни хотя бы то, что она сегодня способна была дать и давала. Оркестр, ну конечно, Кришна пригласил оркестр, — джазовый, а как же, с саксофонами, барабанами и пьяно, не мог же я ожидать, что он пригласит Ричарда Хэлла и его группу, a? — оркестр меня любил тоже, они даже, как я заметил, стали играть под меня, под мои движения.
У меня была поляроидная фотография, сделанная в тот день родственником Кришны — Раджем, — я сижу за ресторанным столиком, в белом костюме, сзади море, и у меня счастливо-романтическое выражение лица. Фотографию эту я позже подарил Елене, она наверняка затеряла ее, а жаль. За мной можно разглядеть женскую голову, вернее, волосы, — это Андреа — девочка, с которой я танцевал в тот вечер больше всех и которой я и достался, — она переупрямила всех других претенденток. То есть я ее выебал, или, вернее, она меня, а еще вернее — мы поебались лишь через несколько дней, я ведь на свадьбе был с Дженни, и мы приехали в одной машине, которую вела она. Кроме того, я и не собирался бросить Дженни в этот вечер или сделать ей больно, еще чего, я Дженни ценил, достаточно было и того, что в тот день я почти не танцевал с ней. С Андреа мы только обменялись телефонами.
Жених и невеста, или вернее уже муж и жена, против ожидания не выглядели так уж разительно, не как дедушка и внучка. Дженнифер хоть и было всего девятнадцать, но она была коренастая, здоровая и темноликая, с грубым тупым носом, и выглядела явно старше своих лет — я бы ей дал и тридцать. Кришна же, наоборот, выглядел значительно моложе своих лет, был высок и для его возраста строен, особых морщин на его загорелой роже тоже не было — лет 55 ему можно было дать, взамен его 72. Так что смотрелись они вполне нормально, без излишней шокирующей яркости.
Среди гостей расхаживали своим собственным кланом индийцы — мужчины, женщины в сари и даже индийские дети, ни один из них пьян не был, и я заметил, что танцевали только индийцы мужчины, а женщины нет. Еще я подумал, глядя на индийских женщин, что Дженнифер вполне сходит за индийскую девушку, недаром я ее принял в первый вечер нашего знакомства за турчанку. Тип лица у нее был общевосточный, и напоминала она, наверное, если ее раздеть, тех приземистых женщин с жирными ляжками, которых держат, осклабясь, на хуях их индийские раджи или неиндийские султаны. Именно этих складных женщин, в разных, иногда очень неудобных, позициях находящихся на хую раджи, на цветных индийских, полных красного цвета и золота, миниатюрах. Это сходство, возможно, и соблазнило Кришну, кто знает, были бы они счастливы в своей постели.
С Андреа мы встретились только через несколько дней после свадьбы, оба выждали чуть-чуть, как бы соблюдая приличия, хотя обоим было ясно, чего мы друг от друга хотим. Наконец после телефонного звонка я приехал к ней в даунтаун, на Чамберс-стрит, в недостроенный лофт, который она и еще несколько ее приятелей купили сообща, у них у всех были отдельные спальни и общая огромная кухня, и гигантский зал — пустой и свободный, — они предполагали устраивать в зале концерты и танцы — учить и учиться танцам. Дело в том, что Андреа занималась современным танцем, и я вскоре достаточно насмотрелся потных юношей и девушек в трико или шароварах и майках, изображающих змей, или китайский театр, или что там, катающихся по полу со значительным выражением лица, что всегда казалось мне пошлым. Но во все те несколько месяцев, которые я проебался с Андреа, я выдавал себя за горячего поклонника современного танца и даже порой ходил на ее выступления. Андреа была не то седьмая, не то пятая в «Молчаньях ночи», или это был «Крик дня», не помню точно, что-то претенциозно названное и напоминавшее нечто среднее между групповой лечебной гимнастикой и театром глухонемых.
Я не стал себя утруждать особыми приемами с Андреа, мы просто пошли с ней в «Ocean club», на той же улице, на Чамберс-стрит, и выпили там, и я опять рассказал ей, как в свое время Дженни, о том, какой я несчастный. Я наврал ей, что якобы я — гомосексуалист, но не хочу им быть, и потому я стал дружить с Дженни, но я не могу иметь с ней секс, потому что Дженни очень больна. «Мы просто друзья с Дженни, я только играю роль ее бой-френда, — сказал я, — только ты, пожалуйста, никому об этом не говори, Андреа», — и Эдвард сделал благородное лицо. Теперь я уже не употребляю этот жалобный прием, мне кажется, что он недостоин мужчины. А я очень хочу быть «real man», да я и есть.
От Андреа не требовалось верить в то, что я ей рассказываю — обыкновенная любовная песня самца, были бы звуки. Ей хотелось моих рук на ее небольшом теле, и моего хуя в ней, мне же спокойно и уверенно хотелось увидеть ее голой, наверняка у нее короткие ноги, и очень волосатая щель. «Двадцатилетняя пизда», — подумал я с некоторым отвращением.
Андреа же в свою очередь рассказала мне, как несчастна она. Оказывается, у нее была любовь целых полтора года с парнем, который тоже танцевал современные танцы, иными словами, ползал по полу, и она иной раз чувствует, что до сих пор его любит. При слове «любит» лицо Андреа приняло нежно-коровье, мечтательное выражение.
Поняв, что мы оба несчастны, мы выпили еще, и она предложила пойти к ней покурить, у нее дома есть трава. Мы вернулись в недостроенный лофт, пришли в ее спальню и закурили. Уже через несколько минут я обнаружил, что ебу ее, даже не сняв, а лишь чуть сдвинув в сторону ее трусики, мои спутанные брюки свалились мне на щиколотки, ебу ее и мне дико приятно, и я как бы вернулся домой, не кажется ли вам, господа, что пизда — это дом, теплый и уютный. Липкая ее пизда тащилась за моим членом, куда я хотел, я в сторону, и пизда в сторону, я нажимал вниз, и пизда, благодатно и мягко обволакивая мой хуй, склонялась вниз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87