В конце концов образовалась такая рутина. Я приходил к ней, она (или её приходящая служанка) готовила обед, а я помогал. В том случае, если готовила служанка, то помогали мы оба. Помогая, мы пили отличное белое вино «Сансерр» (даже только произнося сейчас это название, я вспоминаю его колющую пряность во рту, когда пьешь его холодным, проглатывая устрицы: всё равно какие, дешёвые «нортугез» или дорогие плоские «белонс № 1»), и к моменту обеда бывали уже навеселе.
Подав нам обед, горничная не уходила, а ждала, пока, отобедав, мы перебирались в спальню. Вымыв посуду, горничная покидала квартиру, и мы слонялись по ней пьяными привидениями. Перед тем как выебать её, я выкуривал небольшую самокрутку марихуаны. А она продолжала пить. Всё это происходило в конце дня. Ибо «контесса» (то же, что и графиня) работала и отправлялась в «Нину Риччи» если не к 8 утра, то к 11-ти или 12-ти, но отправлялась, как нормальная труженица. Очень скоро обнаружилась странная привычка графини пускать струю вместе с оргазмом. Подумав над этой проблемой, я решил, что мне это даже нравится. Член только пощипывало.
У неё была свора знакомых гомосексуалистов. Всех я не упомнил, но вот с Пьером Комбеско, будущим лауреатом Гонкуровской премии, я познакомился до Жаклин и ещё долго дружил с ним после. Не подумайте плохого, ядовитый, сварливый, сногсшибательно остроумный Пьер нравился мне своими хулиганскими выходами, экзотизмом, преувеличенным!! манерами опереточного гомика. Помимо этого, он был эрудированный, смелый человек и хороший друг.
Все своих «гомо» — и тех, с которыми работала, и тех, с кем нет — Жаклин время от времени приглашала к себе. Готовила она изысканно, помню её приготовления: сливовое пюре с кусочками жареной козлятины, например. Думаю, что даже не мог до конца оценить её кулинарные таланты. Правда, к началу обеда она была уже вдребезги пьяна. Один раз она села мимо стула.
Время от времени мы куда-то ходили. К Реджин Дефорж, я уже упоминал; муж у Реджин был урождённый Вяземский, ходили мы на всякие выставки. Один раз, помню, присутствовал Энди Уорхол. И мы, пьяные, стояли с Жаклин и долго с ним разговаривали. Уорхола я видел лет пять назад на нескольких парти у Либерманов и был ему Татьяной представлен. Но я позволил Жаклин познакомить меня с Уорхолом вновь, да и вряд ли он узнал бы в парижском писателе, любовнике скандальной контессы, русского эмигранта 1975 года. Галерея помещалась в конце рю Мазарин. Нагрузившись шампанским, мы пошли к бульвару Сент-Жермен. В жёлтом брючном костюме, с поднятыми вверх волосами, на сверхвысоких каблуках Жаклин качаясь дошла со мной до кафе «Флёр». Там сидел опередивший нас лунноволосый Энди Уорхол. Не в самом кафе, а на бульваре. Мы нашли себе место неподалеку, потому что у их столика был полный комплект, человек пять с обожанием ловили слова мэтра.
— Вот, ещё один подламывается под Уорхола, — сказал злой молодой человек своему собеседнику, тоже злому и молодому человеку за соседним столиком.
— Идиот! — возмутилась Жаклин. — Эй ты, идиот, это настоящий Уорхол!
И, встав, чуть не упав, закричала:
— Эй, Энди, ?a va?
Уорхол покачал рукой. Молодые люди оскалились.
Ещё, помню, я повёз её в мастерскую к художнику Куперу. До 1972 года он назывался Юрием Куперманом, и у него была мастерская во дворе дома на улице Кировской (ныне Мясницкой), в том же дворе, где когда-то была мастерская отца Пастернака, художника Леонида Пастернака. Потом он жил в Англии и в конце концов стал модным художником во Франции. Его «табло», как называют картины французы, изображали сливающиеся с фоном куски стульев и вообще всякое старое барахло. Очевидно, в детстве Юрий увидел где-нибудь на чердаке бабушкиной дачи в гнилой соломе старые вещи — сломанные стулья, скрипки, колотые чернильницы, — и это навеки ударило его по голове. Уже тогда он внешне выглядел, как старое кожаное седло из музея Востока, большой и старообразный. Мы напились у художника до такой степени, что, втиснувшись на четвереньках на водительское место, Жаклин на четвереньках вылезла через пассажирскую дверь. Да, она водила машину, и неплохо, у неё никогда не было аварий.
Потом она рассказала мне, что Купер пытался увести её у меня. Он звонил ей, встретился с ней, убеждал её бросить меня и жить с ним! Если бы я не знал Купера, то мог бы заподозрить, что Жаклин набивает себе цену. Но я наблюдал в России, Италии и Америке его роман с продюсером NBC, американкой Люси Джарвис. Той было лет под пятьдесят, и как она за ним бегала, чего только она для него не делала! Пьесу по его книге (он был и автором книги) Люси уговорила поставить бродвейского продюсера Харольда Принца! Впоследствии постановка не состоялась, но Люси приложила массу усилий. Она сдвигала для «Юрочка» горы. Очевидно, Купер увидел в Жаклин де Гито французский вариант мадам Джарвис. Но Жаклин настучала мне на него. И я только смеялся. Вот мерзавец! Купер принадлежал (пока ещё он не умер) к категории мужчин, которые обожают несвежих женщин. В моём меню Жаклин была исключением, я стал с ней спать вначале из хулиганства, продолжал из удовольствия и тщеславия — как же, ведь «контесса» и участвовала в «партузах» самого Помпиду! В меню Юрия Купера она была бы основным блюдом.
Осенью 1982 года я уехал в Штаты. Там я познакомился с Наташей Медведевой. Провел с ней целомудренно первую ночь за просмотром странного испорченного гениального фильма «Ночной портье» и незаметно для себя втянулся в мрачную трагедию этой 24-летней женщины, опрометчиво дал ей обещание увезти её в Париж. Наташа прибыла в Париж 12 декабря 1982 года.
На Жаклин не оставалось времени. И мы отошли друг от друга, без разрыва. Потому что нас связывало её деревянное корыто, отделанное в кожу, её и мои оргазмы, её струя. А планов у нас никаких общих не было.
Через какое-то время, прошло лет пять, Пьер Комбеско, уже Гонкуровский лауреат, сказал, что Жаклин велела ему привести меня на обед. Я пошёл. Без Наташи. Было ли что у меня на уме тогда, я не помню. Скорее всего, нет, захотелось увидеть смешную Жаклин, вдохнуть запах старого паркета, огуречный острый запах нашей любви — бывшего рабочего салтовского завода «Серп и Молот» и контессы из старого бургундского рода. Захотелось побыть в приятном месте.
У меня плебейская привычка приходить вовремя. Даже если я пытаюсь опоздать, то не получается. Я пришёл, когда там был только один приглашённый — югославский писатель Данила Киш. Определить точно, кто он — я думаю, он не мог и сам: в его жилах текли венгерская, сербская, цыганская и еврейская крови, как минимум. Небольшая морщинистая носатая морда на сутулом костяке. Узковатые плечи. Шумный нрав! Я с ним уже мельком виделся в суете парижской литературной жизни: на каких-то коктейлях, должно быть. С Жаклин мы поцеловались. Она уже была вся парадно одета, фартучек поверх селёдкой охватывающего её костюма, она только отвела мокрые руки за спину и стала говорить со мной по-французски: «Бонжур, Эдуар, теперь ты, сказал мне Пьер, отлично говоришь на нашем туземном!»
Гопник Данила стал сразу называть меня на «ты» и налил мне белого вина. Нет, это был не «Сансерр», но в остальном он явно занял у Жаклин то место, которое занимал я. И контесса де Гито демонстрировала их отношения. То положит руку ему на плечо, то коснется кисти руки, то обопрётся на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Подав нам обед, горничная не уходила, а ждала, пока, отобедав, мы перебирались в спальню. Вымыв посуду, горничная покидала квартиру, и мы слонялись по ней пьяными привидениями. Перед тем как выебать её, я выкуривал небольшую самокрутку марихуаны. А она продолжала пить. Всё это происходило в конце дня. Ибо «контесса» (то же, что и графиня) работала и отправлялась в «Нину Риччи» если не к 8 утра, то к 11-ти или 12-ти, но отправлялась, как нормальная труженица. Очень скоро обнаружилась странная привычка графини пускать струю вместе с оргазмом. Подумав над этой проблемой, я решил, что мне это даже нравится. Член только пощипывало.
У неё была свора знакомых гомосексуалистов. Всех я не упомнил, но вот с Пьером Комбеско, будущим лауреатом Гонкуровской премии, я познакомился до Жаклин и ещё долго дружил с ним после. Не подумайте плохого, ядовитый, сварливый, сногсшибательно остроумный Пьер нравился мне своими хулиганскими выходами, экзотизмом, преувеличенным!! манерами опереточного гомика. Помимо этого, он был эрудированный, смелый человек и хороший друг.
Все своих «гомо» — и тех, с которыми работала, и тех, с кем нет — Жаклин время от времени приглашала к себе. Готовила она изысканно, помню её приготовления: сливовое пюре с кусочками жареной козлятины, например. Думаю, что даже не мог до конца оценить её кулинарные таланты. Правда, к началу обеда она была уже вдребезги пьяна. Один раз она села мимо стула.
Время от времени мы куда-то ходили. К Реджин Дефорж, я уже упоминал; муж у Реджин был урождённый Вяземский, ходили мы на всякие выставки. Один раз, помню, присутствовал Энди Уорхол. И мы, пьяные, стояли с Жаклин и долго с ним разговаривали. Уорхола я видел лет пять назад на нескольких парти у Либерманов и был ему Татьяной представлен. Но я позволил Жаклин познакомить меня с Уорхолом вновь, да и вряд ли он узнал бы в парижском писателе, любовнике скандальной контессы, русского эмигранта 1975 года. Галерея помещалась в конце рю Мазарин. Нагрузившись шампанским, мы пошли к бульвару Сент-Жермен. В жёлтом брючном костюме, с поднятыми вверх волосами, на сверхвысоких каблуках Жаклин качаясь дошла со мной до кафе «Флёр». Там сидел опередивший нас лунноволосый Энди Уорхол. Не в самом кафе, а на бульваре. Мы нашли себе место неподалеку, потому что у их столика был полный комплект, человек пять с обожанием ловили слова мэтра.
— Вот, ещё один подламывается под Уорхола, — сказал злой молодой человек своему собеседнику, тоже злому и молодому человеку за соседним столиком.
— Идиот! — возмутилась Жаклин. — Эй ты, идиот, это настоящий Уорхол!
И, встав, чуть не упав, закричала:
— Эй, Энди, ?a va?
Уорхол покачал рукой. Молодые люди оскалились.
Ещё, помню, я повёз её в мастерскую к художнику Куперу. До 1972 года он назывался Юрием Куперманом, и у него была мастерская во дворе дома на улице Кировской (ныне Мясницкой), в том же дворе, где когда-то была мастерская отца Пастернака, художника Леонида Пастернака. Потом он жил в Англии и в конце концов стал модным художником во Франции. Его «табло», как называют картины французы, изображали сливающиеся с фоном куски стульев и вообще всякое старое барахло. Очевидно, в детстве Юрий увидел где-нибудь на чердаке бабушкиной дачи в гнилой соломе старые вещи — сломанные стулья, скрипки, колотые чернильницы, — и это навеки ударило его по голове. Уже тогда он внешне выглядел, как старое кожаное седло из музея Востока, большой и старообразный. Мы напились у художника до такой степени, что, втиснувшись на четвереньках на водительское место, Жаклин на четвереньках вылезла через пассажирскую дверь. Да, она водила машину, и неплохо, у неё никогда не было аварий.
Потом она рассказала мне, что Купер пытался увести её у меня. Он звонил ей, встретился с ней, убеждал её бросить меня и жить с ним! Если бы я не знал Купера, то мог бы заподозрить, что Жаклин набивает себе цену. Но я наблюдал в России, Италии и Америке его роман с продюсером NBC, американкой Люси Джарвис. Той было лет под пятьдесят, и как она за ним бегала, чего только она для него не делала! Пьесу по его книге (он был и автором книги) Люси уговорила поставить бродвейского продюсера Харольда Принца! Впоследствии постановка не состоялась, но Люси приложила массу усилий. Она сдвигала для «Юрочка» горы. Очевидно, Купер увидел в Жаклин де Гито французский вариант мадам Джарвис. Но Жаклин настучала мне на него. И я только смеялся. Вот мерзавец! Купер принадлежал (пока ещё он не умер) к категории мужчин, которые обожают несвежих женщин. В моём меню Жаклин была исключением, я стал с ней спать вначале из хулиганства, продолжал из удовольствия и тщеславия — как же, ведь «контесса» и участвовала в «партузах» самого Помпиду! В меню Юрия Купера она была бы основным блюдом.
Осенью 1982 года я уехал в Штаты. Там я познакомился с Наташей Медведевой. Провел с ней целомудренно первую ночь за просмотром странного испорченного гениального фильма «Ночной портье» и незаметно для себя втянулся в мрачную трагедию этой 24-летней женщины, опрометчиво дал ей обещание увезти её в Париж. Наташа прибыла в Париж 12 декабря 1982 года.
На Жаклин не оставалось времени. И мы отошли друг от друга, без разрыва. Потому что нас связывало её деревянное корыто, отделанное в кожу, её и мои оргазмы, её струя. А планов у нас никаких общих не было.
Через какое-то время, прошло лет пять, Пьер Комбеско, уже Гонкуровский лауреат, сказал, что Жаклин велела ему привести меня на обед. Я пошёл. Без Наташи. Было ли что у меня на уме тогда, я не помню. Скорее всего, нет, захотелось увидеть смешную Жаклин, вдохнуть запах старого паркета, огуречный острый запах нашей любви — бывшего рабочего салтовского завода «Серп и Молот» и контессы из старого бургундского рода. Захотелось побыть в приятном месте.
У меня плебейская привычка приходить вовремя. Даже если я пытаюсь опоздать, то не получается. Я пришёл, когда там был только один приглашённый — югославский писатель Данила Киш. Определить точно, кто он — я думаю, он не мог и сам: в его жилах текли венгерская, сербская, цыганская и еврейская крови, как минимум. Небольшая морщинистая носатая морда на сутулом костяке. Узковатые плечи. Шумный нрав! Я с ним уже мельком виделся в суете парижской литературной жизни: на каких-то коктейлях, должно быть. С Жаклин мы поцеловались. Она уже была вся парадно одета, фартучек поверх селёдкой охватывающего её костюма, она только отвела мокрые руки за спину и стала говорить со мной по-французски: «Бонжур, Эдуар, теперь ты, сказал мне Пьер, отлично говоришь на нашем туземном!»
Гопник Данила стал сразу называть меня на «ты» и налил мне белого вина. Нет, это был не «Сансерр», но в остальном он явно занял у Жаклин то место, которое занимал я. И контесса де Гито демонстрировала их отношения. То положит руку ему на плечо, то коснется кисти руки, то обопрётся на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83