С самого начала она носила
"децентрированный характер ", т.е. была лишена четко опреде-
ляемого центра и создавалась по принципу самонастройки к
саморегулированию. В ней изначально был заложен момент
принципиальной неясности, ибо она исключала вопрос, откуда
исходят те предписания и тот диктат культурно-языковых норм,
которые предопределяли специфику каждой конкретно-
исторической эпистемы. Это объясняется тем, что эпистема
образуется из локальных, сугубо ограниченных сфер своего
первоначального применения в частно-научных "дискурсивных
практиках": "Дискурсивные практики характеризуются ограни-
чением поля объектов, определяемых легитимностью перспекти-
вы для агента знания и фиксацией норм для выработки концеп-
ций и теорий. Следовательно, каждая дискурсивная практика
подразумевает взаимодействие предписаний, которые устанавли-
вают ее правила исключения и выбора" (Фуко, 188, с. 199).
Каждая вновь образующаяся научная дисциплина как бы
заново открывает для себя объект своего исследования
(фактически, по представлениям Фуко, его "создает") или, как
пишет Лейч, "очерчивает поле объектов, определяет легитимные
перспективы и фиксирует нормы для порождения своих концеп-
туальных элементов" (294, с. 146). Тот же Лейч отмечает:
"изображая эпистему не как сумму знаний или унифицирован-
ный способ мышления, а как пространство отклонений, дистан-
цирования и рассеивания, Фуко помещает свою всеобщую мо-
дель культуры среди активной игры различий" (294, с. 153),
Причем сама эта "игра различий" редуцирует "отличительную"
способность традиционного различия, превращая его на деле в
незначительные отклонения, лишая или ослабляя его функцию
содержательного маркирования отличительных признаков. Обо-
зревая работы Ж. Делеза "Различие и повтор" (1968) (131) и
"Логика смысла" (1969) (134), Фуко писал: "Высвобождение
различия требует мысли без противоречий, без диалектики, без
отрицания; мысли, которая приемлет отклонение; мысли утвер-
ждающей, инструментом которой служит дизъюнкция; мысли
множества -- номадической рассеянной множественности, не
ограниченной и не скованной ограничениями подобия; мысли,
которая не приспособляется к какой-либо педагогической модели
(например, для фабрикации готовых ответов), атакует неразре-
шимые проблемы..." (188, с. 185).
Этот дифирамб во славу различия производит странное
впечатление, поскольку различие здесь перестает выполнять
свою главную задачу -- функцию различения -- и недвусмыс-
ленно свидетельствует о постструктуралистском понимании Фу-
ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМ Трансформация дискурсивных практик 63
ко этой проблемы еще в свой "археологический период". Его
"дифференциальный" (различительный) анализ направлен преж-
де всего на разрешение понятия любой целостности, поскольку в
конечном счете рисует картину безудержной игры различий, при
которой исчезает представление о сколь-либо содержательном
отличии двух оппозиций, т. е. исчезает сам принцип бинаризма,
поскольку это различия без отличия. Традиционную историю
Фуко стремится "заменить анализом поля симультанных разли-
чий (которые характеризуют в любой данный период возмож-
ную диффузию знаний) и последующих различий (которые
определяют в целом все трансформации, их иерархию, их зави-
симость, их уровень). В то время когда историю обычно расска-
зывают как историю традиции и новаторства, старого и нового,
мертвого и живого, скрытого и открытого, статического и дина-
мического, я отваживаюсь рассказывать историю вечного разли-
чия" (186, с. 237).
Любопытна судьба понятия "эпистема". Сам Фуко, кроме
"Слов и вещей", практически нигде его не употреблял, но
"эпистема" получила исключительную популярность среди самых
широких кругов литературоведов, философов, социологов, эсте-
тиков, культурологов. Вырвавшись из замкнутой системы Фуко,
она, естественно, у разных интерпретаторов обрела различные
толкования, однако сохранился основной ее смысл, так поло-
нивший воображение современников: эпистема соответствует
константному характеру некоего специфического языкового
мышления, всюду проникающей дискурсивности, которая, -- и
это самое важное, -- неосознаваемым для человека образом
существенно предопределяет нормы его деятельности, сам факт
специфического понимания феноменов окружающего мира, опти-
ку его зрения и восприятия
действительности.
Трансформация дискурсивных практик
В "Словах и вещах" Фу-
ко наметил общие контуры
той специфической научной
дисциплины, которая получи-
ла у него имя "археологии
знания". В этой работе, как
уже говорилось, он выделил три ключевые, по его представле-
нию, этапы формирования современного "европейского ментали-
тета", сформулировал свое понимание истории" попытался дать
теоретическое обоснование "смерти субъекта", и, -- самое важ-
ное с точки зрения той общей теоретической перспективы, кото-
рая связывает единой линией развития и преемственности струк-
турализм с постструктурализмом, -- постулировал дискурсив-
64 ГЛАВА I "Архив"
ный характер человеческого сознания. Если что и осталось в
позиции Фуко непроясненным, то это детальная проработка
самого механизма трансформаций, или "мутаций", дискурсивных
практик, ведущих к разрушению старой и возникновению новой
эпистемы, а также обоснование принципиальной непознаваемо-
сти эпистемы ее современниками.
В соответствии с этой задачей Фуко уже в статье 1968 г.
"Ответ на вопрос" (200) намечает три класса трансформаций
дискурсивных практик: 1) Деривации (или внутридискурсивные
зависимости), представляющие собой изменения, получаемые
путем дедукции или импликации, обобщения, ограничения, пер-
мутации элементов, исключения или включения понятий и т. д.;
2) Мутации (междискурсивные зависимости): смещение границ
поля исследуемых объектов, изменение роли и позиции говоря-
щего субъекта, функции языка, установление новых форм ин-
формативной социальной циркуляции и т. д.; 3) Редистрибуции
(перераспределение, или внедискурсивные зависимости): опро-
кидывание иерархического порядка, смена руководящих ролей,
смещении функции дискурса.
Как видно, на этом этапе Фуко пытался, совершенно в
структуралистском духе, вывести строгие правила порождения
"новых дискурсивных объектов", формализовать процесс, веду-
щий к смене одной научной формации другой, практически ана-
логичный смене научной парадигмы в терминах Куна. В тот
период для Фуко "История -- это дескриптивный анализ и
теория этих трансформаций" (186, с. 223). Окончательную
доработку понятийный аппарат "археологического периода"
получил в книге "Археология знания" (1969) (180). Перечисляя
основные понятия, применяемые здесь Фуко, Автономова выде-
ляет из них три самые существенные: "позитивность" (единство
во времени и пространстве материала, образующего предмет
познания); "историческое априори" (совокупность условий, по-
зволяющих позитивности проявиться в тех или иных высказыва-
ниях); "архив" (перечень высказываний, порождаемых в рамках
позитивностей по правилам, задаваемым историческим априо-
ри)" (1, с.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
"децентрированный характер ", т.е. была лишена четко опреде-
ляемого центра и создавалась по принципу самонастройки к
саморегулированию. В ней изначально был заложен момент
принципиальной неясности, ибо она исключала вопрос, откуда
исходят те предписания и тот диктат культурно-языковых норм,
которые предопределяли специфику каждой конкретно-
исторической эпистемы. Это объясняется тем, что эпистема
образуется из локальных, сугубо ограниченных сфер своего
первоначального применения в частно-научных "дискурсивных
практиках": "Дискурсивные практики характеризуются ограни-
чением поля объектов, определяемых легитимностью перспекти-
вы для агента знания и фиксацией норм для выработки концеп-
ций и теорий. Следовательно, каждая дискурсивная практика
подразумевает взаимодействие предписаний, которые устанавли-
вают ее правила исключения и выбора" (Фуко, 188, с. 199).
Каждая вновь образующаяся научная дисциплина как бы
заново открывает для себя объект своего исследования
(фактически, по представлениям Фуко, его "создает") или, как
пишет Лейч, "очерчивает поле объектов, определяет легитимные
перспективы и фиксирует нормы для порождения своих концеп-
туальных элементов" (294, с. 146). Тот же Лейч отмечает:
"изображая эпистему не как сумму знаний или унифицирован-
ный способ мышления, а как пространство отклонений, дистан-
цирования и рассеивания, Фуко помещает свою всеобщую мо-
дель культуры среди активной игры различий" (294, с. 153),
Причем сама эта "игра различий" редуцирует "отличительную"
способность традиционного различия, превращая его на деле в
незначительные отклонения, лишая или ослабляя его функцию
содержательного маркирования отличительных признаков. Обо-
зревая работы Ж. Делеза "Различие и повтор" (1968) (131) и
"Логика смысла" (1969) (134), Фуко писал: "Высвобождение
различия требует мысли без противоречий, без диалектики, без
отрицания; мысли, которая приемлет отклонение; мысли утвер-
ждающей, инструментом которой служит дизъюнкция; мысли
множества -- номадической рассеянной множественности, не
ограниченной и не скованной ограничениями подобия; мысли,
которая не приспособляется к какой-либо педагогической модели
(например, для фабрикации готовых ответов), атакует неразре-
шимые проблемы..." (188, с. 185).
Этот дифирамб во славу различия производит странное
впечатление, поскольку различие здесь перестает выполнять
свою главную задачу -- функцию различения -- и недвусмыс-
ленно свидетельствует о постструктуралистском понимании Фу-
ПОСТСТРУКТУРАЛИЗМ Трансформация дискурсивных практик 63
ко этой проблемы еще в свой "археологический период". Его
"дифференциальный" (различительный) анализ направлен преж-
де всего на разрешение понятия любой целостности, поскольку в
конечном счете рисует картину безудержной игры различий, при
которой исчезает представление о сколь-либо содержательном
отличии двух оппозиций, т. е. исчезает сам принцип бинаризма,
поскольку это различия без отличия. Традиционную историю
Фуко стремится "заменить анализом поля симультанных разли-
чий (которые характеризуют в любой данный период возмож-
ную диффузию знаний) и последующих различий (которые
определяют в целом все трансформации, их иерархию, их зави-
симость, их уровень). В то время когда историю обычно расска-
зывают как историю традиции и новаторства, старого и нового,
мертвого и живого, скрытого и открытого, статического и дина-
мического, я отваживаюсь рассказывать историю вечного разли-
чия" (186, с. 237).
Любопытна судьба понятия "эпистема". Сам Фуко, кроме
"Слов и вещей", практически нигде его не употреблял, но
"эпистема" получила исключительную популярность среди самых
широких кругов литературоведов, философов, социологов, эсте-
тиков, культурологов. Вырвавшись из замкнутой системы Фуко,
она, естественно, у разных интерпретаторов обрела различные
толкования, однако сохранился основной ее смысл, так поло-
нивший воображение современников: эпистема соответствует
константному характеру некоего специфического языкового
мышления, всюду проникающей дискурсивности, которая, -- и
это самое важное, -- неосознаваемым для человека образом
существенно предопределяет нормы его деятельности, сам факт
специфического понимания феноменов окружающего мира, опти-
ку его зрения и восприятия
действительности.
Трансформация дискурсивных практик
В "Словах и вещах" Фу-
ко наметил общие контуры
той специфической научной
дисциплины, которая получи-
ла у него имя "археологии
знания". В этой работе, как
уже говорилось, он выделил три ключевые, по его представле-
нию, этапы формирования современного "европейского ментали-
тета", сформулировал свое понимание истории" попытался дать
теоретическое обоснование "смерти субъекта", и, -- самое важ-
ное с точки зрения той общей теоретической перспективы, кото-
рая связывает единой линией развития и преемственности струк-
турализм с постструктурализмом, -- постулировал дискурсив-
64 ГЛАВА I "Архив"
ный характер человеческого сознания. Если что и осталось в
позиции Фуко непроясненным, то это детальная проработка
самого механизма трансформаций, или "мутаций", дискурсивных
практик, ведущих к разрушению старой и возникновению новой
эпистемы, а также обоснование принципиальной непознаваемо-
сти эпистемы ее современниками.
В соответствии с этой задачей Фуко уже в статье 1968 г.
"Ответ на вопрос" (200) намечает три класса трансформаций
дискурсивных практик: 1) Деривации (или внутридискурсивные
зависимости), представляющие собой изменения, получаемые
путем дедукции или импликации, обобщения, ограничения, пер-
мутации элементов, исключения или включения понятий и т. д.;
2) Мутации (междискурсивные зависимости): смещение границ
поля исследуемых объектов, изменение роли и позиции говоря-
щего субъекта, функции языка, установление новых форм ин-
формативной социальной циркуляции и т. д.; 3) Редистрибуции
(перераспределение, или внедискурсивные зависимости): опро-
кидывание иерархического порядка, смена руководящих ролей,
смещении функции дискурса.
Как видно, на этом этапе Фуко пытался, совершенно в
структуралистском духе, вывести строгие правила порождения
"новых дискурсивных объектов", формализовать процесс, веду-
щий к смене одной научной формации другой, практически ана-
логичный смене научной парадигмы в терминах Куна. В тот
период для Фуко "История -- это дескриптивный анализ и
теория этих трансформаций" (186, с. 223). Окончательную
доработку понятийный аппарат "археологического периода"
получил в книге "Археология знания" (1969) (180). Перечисляя
основные понятия, применяемые здесь Фуко, Автономова выде-
ляет из них три самые существенные: "позитивность" (единство
во времени и пространстве материала, образующего предмет
познания); "историческое априори" (совокупность условий, по-
зволяющих позитивности проявиться в тех или иных высказыва-
ниях); "архив" (перечень высказываний, порождаемых в рамках
позитивностей по правилам, задаваемым историческим априо-
ри)" (1, с.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83