При этом стихийность
проявлении этого бессознательного, характеризуемых как
"неритмичные пульсации", трансформировались в не менее ми-
фическую силу -- в мистифицированное, фантомное понятие
"желания", которое действует как стихийный элемент в общем
"устройстве" общества.
Необходимо учитывать еще один момент в том климате
идей, который господствовал в 60-70-е гг., -- существенное
влияние неомарксизма, в основном в трактовке франкфуртской
школы. Под его воздействием завоевала популярность, в част-
ности, идея "духовного производства", доведенная с типичным
для той эпохи экстремизмом до своей крайности. Если ее
"paциональный" вариант дает концепция Машере-Иглтона, то
Делез с Гваттари (как и Кристева) предлагают иррациоональ-
ный, "сексуализированный" вариант той же идеи. Они подчер-
кивают "машиноподобие" либидо, действующего по принципу
неравномерной, неритмичной пульсации: оно функционирует как
машина и одновременно как производство, связывая бессозна-
тельное с "социальным полем" Порожденные в бессознатель-
ном, разрушительные продукты желания постоянно подвергают-
ся кодированию и перекодированию. Таким образом, общество
выступает как регулятор потока импульсов желания, как система
правил и аксиом. Само же желание как "дизъюнктивный поток"
пронизывает "социальное тело" сексуальностью и любовью.
В результате функционирование общества понимается как
действие механизма или механизмов, которые являются
"машинами в точном смысле термина, потому что они действуют
в режиме пауз и импульсов" (Делез, Гваттари, 129, с. 287),
как "ассоциативные потоки и парциальные объекты", объединя-
ясь и разъединяясь, перекрещиваясь и снова отдаляясь друг от
друга. Все эти процессы и понимаются авторами как
"производство", так как для них желание само по себе является
одновременно и производством, и продуктом этого производст-
ва.
"Желающая машина"
Исследователи вводят
понятие "желающая машина",
под которым подразумевается
самый широкий круг объектов
-- от человека, действующего
в рамках (т. е. кодах, прави-
лах и ограничениях) соответствующей культуры и, следователь-
но, ей подчиняющегося, вплоть до общественно-социальных
формаций. Главное во всем этом -- акцент на бессознательном
характере действий как социальных механизмов (включая, есте-
ственно, и механизмы власти), так и субъекта, суверенность
которого оспаривается с позиций всесильности бессознательного.
Либидо пронизывает все "социальное поле", его экономиче-
ские, политические, исторические и культурные параметры и
определения: "Нет желающих машин, которые существовали бы
вне социальных машин, которые они образуют на макроуровне;
точно так же как нет и социальных машин без желающих ма-
шин, которые населяют их на микроуровне" (Делез, Гваттари,
129, с. 340).
По мере того, как бессознательное проникает в "социальное
поле", т. е. проявляется в жизни общества (Делез и Гваттари,
как правило, предпочитают более образную форму выражения и
говорит о "насыщении", ("инвестировании социального тела"'),
оно порождает игру "'сверхинвестиций, "контринвестиций" и
"'дизинвестиций" подрывных сил желания, которые колеблются,
"осциллируют" между двумя полюсами. Один из них представ-
109
ляет собой господство больших агрегатов, или молярных струк-
тур, подчиняющих себе молекулы (или совокупностей: агрегат в
теории систем -- одна из форм структуры); второй включает в
себя микромножества, или частичные, парциальные объекты,
которые " подрывают" стабильность структур.
Делез и Гваттари определяют эти два полюса следующим
образом: "один характеризуется порабощением производства и
желающих машин стадными совокупностями, которые они обра-
зуют в больших масштабах в условиях данной формы власти или
избирательной суверенности; другой -- обратной формой и
ниспровержением власти. Первый -- теми молярно структури-
рованными совокупностями, которые подавляют сингулярности,
производят среди них отбор и регулируют те, которые они со-
храняют в кодах и аксиоматиках: второй -- молекулярными
множествами сингулярностей, которые наоборот используют эти
большие агрегаты как весьма полезный материал для своей
деятельности. Первый идет по пути интеграции и территориали-
зации, останавливая потоки, удушая их, обращая их вспять и
расчленяя их в соответствии с внутренними ограничениями сис-
темы таким образом, чтобы создать образы, которые начинают
заполнять поле имманентности, присущее данной системе или
данному агрегату; второй -- по пути бегства (от системы),
которым следуют декодированные и детерриториализированные
потоки, изобретают свои собственные нефигуративные прорывы,
или шизы, порождающие новые потоки, всегда находящие
брешь в закодированной стене или территориализированном
пределе, который отделяет их от производства желания. Итак.
если суммировать все предыдущие определения: первый опреде-
ляется порабощенными группами, второй -- группами субъек-
тов" (Делез, Гваттари, 129, с. 366-367).
Разумеется, перевод этого пассажа несколько условен и
приблизителен, поскольку авторы пользуются придуманным ими
самими понятийным аппаратом, крайне сложным и одновремен-
но неточным, ориентированным не столько на корректное упот-
ребление терминов, принятых в разных дисциплинах (теории
систем, лингвистике, структурализме, психоанализе, марксизме,
социологии и проч.), сколько на их образное, метафорическое
восприятие, не на логичность доказательств, а на порождение
ассоциативных связей общекультурного характера, к тому же
эмоционально окрашенных.
Делез и Гваттари здесь продемонстрировали тот же самый
переход к "поэтическому мышлению", которым был отмечен и
путь Барта, Кристевой и который с самого начала был характе-
рен для манеры Дерриды. Как уже отмечалось, этот стиль со-
ставляет одну из самых типичных черт складывавшегося тогда
постструктурализма.
Тем не менее, некоторые понятия, употребляемые Делезом
и Гваттари, могут быть проанализированы. От структурализма
Делез сохранил привычку мыслить оппозициями, хотя главное
для него -- не столько конкретное значение терминов, сколько
их эмоциональная окраска. По его представлениям, либидозные
инвестиции бессознательного имеют тенденцию направляться к
одному из двух полюсов: параноическому или шизофреническо-
му. В связи с этим выстраивается цепь оппозиций, определяю-
щих характер этих полюсов: агрегаты / сингулярности, структу-
ры / элементы, территориализации / детерриториализации,
пределы / потоки, порабощение / бегство, власть / переворот,
кодирование / раскодирование, молярный / молекулярный.
"Если учитывать, что члены одного полюса характеризуются явно
отрицательно, а другие -- явно положительно, то общая карти-
на сразу проясняется и в конечном счете оказывается довольно
простой.
"СИНГУЛЯРНОСТИ"
Пожалуй, особого объ-
яснения требует понятие
"сингулярности", которое
может переводиться как
"единичность", "оригиналь-
ность", "исключительность", "своеобразие неповторимости,
наиболее четкое описание сингулярности" дал М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
проявлении этого бессознательного, характеризуемых как
"неритмичные пульсации", трансформировались в не менее ми-
фическую силу -- в мистифицированное, фантомное понятие
"желания", которое действует как стихийный элемент в общем
"устройстве" общества.
Необходимо учитывать еще один момент в том климате
идей, который господствовал в 60-70-е гг., -- существенное
влияние неомарксизма, в основном в трактовке франкфуртской
школы. Под его воздействием завоевала популярность, в част-
ности, идея "духовного производства", доведенная с типичным
для той эпохи экстремизмом до своей крайности. Если ее
"paциональный" вариант дает концепция Машере-Иглтона, то
Делез с Гваттари (как и Кристева) предлагают иррациоональ-
ный, "сексуализированный" вариант той же идеи. Они подчер-
кивают "машиноподобие" либидо, действующего по принципу
неравномерной, неритмичной пульсации: оно функционирует как
машина и одновременно как производство, связывая бессозна-
тельное с "социальным полем" Порожденные в бессознатель-
ном, разрушительные продукты желания постоянно подвергают-
ся кодированию и перекодированию. Таким образом, общество
выступает как регулятор потока импульсов желания, как система
правил и аксиом. Само же желание как "дизъюнктивный поток"
пронизывает "социальное тело" сексуальностью и любовью.
В результате функционирование общества понимается как
действие механизма или механизмов, которые являются
"машинами в точном смысле термина, потому что они действуют
в режиме пауз и импульсов" (Делез, Гваттари, 129, с. 287),
как "ассоциативные потоки и парциальные объекты", объединя-
ясь и разъединяясь, перекрещиваясь и снова отдаляясь друг от
друга. Все эти процессы и понимаются авторами как
"производство", так как для них желание само по себе является
одновременно и производством, и продуктом этого производст-
ва.
"Желающая машина"
Исследователи вводят
понятие "желающая машина",
под которым подразумевается
самый широкий круг объектов
-- от человека, действующего
в рамках (т. е. кодах, прави-
лах и ограничениях) соответствующей культуры и, следователь-
но, ей подчиняющегося, вплоть до общественно-социальных
формаций. Главное во всем этом -- акцент на бессознательном
характере действий как социальных механизмов (включая, есте-
ственно, и механизмы власти), так и субъекта, суверенность
которого оспаривается с позиций всесильности бессознательного.
Либидо пронизывает все "социальное поле", его экономиче-
ские, политические, исторические и культурные параметры и
определения: "Нет желающих машин, которые существовали бы
вне социальных машин, которые они образуют на макроуровне;
точно так же как нет и социальных машин без желающих ма-
шин, которые населяют их на микроуровне" (Делез, Гваттари,
129, с. 340).
По мере того, как бессознательное проникает в "социальное
поле", т. е. проявляется в жизни общества (Делез и Гваттари,
как правило, предпочитают более образную форму выражения и
говорит о "насыщении", ("инвестировании социального тела"'),
оно порождает игру "'сверхинвестиций, "контринвестиций" и
"'дизинвестиций" подрывных сил желания, которые колеблются,
"осциллируют" между двумя полюсами. Один из них представ-
109
ляет собой господство больших агрегатов, или молярных струк-
тур, подчиняющих себе молекулы (или совокупностей: агрегат в
теории систем -- одна из форм структуры); второй включает в
себя микромножества, или частичные, парциальные объекты,
которые " подрывают" стабильность структур.
Делез и Гваттари определяют эти два полюса следующим
образом: "один характеризуется порабощением производства и
желающих машин стадными совокупностями, которые они обра-
зуют в больших масштабах в условиях данной формы власти или
избирательной суверенности; другой -- обратной формой и
ниспровержением власти. Первый -- теми молярно структури-
рованными совокупностями, которые подавляют сингулярности,
производят среди них отбор и регулируют те, которые они со-
храняют в кодах и аксиоматиках: второй -- молекулярными
множествами сингулярностей, которые наоборот используют эти
большие агрегаты как весьма полезный материал для своей
деятельности. Первый идет по пути интеграции и территориали-
зации, останавливая потоки, удушая их, обращая их вспять и
расчленяя их в соответствии с внутренними ограничениями сис-
темы таким образом, чтобы создать образы, которые начинают
заполнять поле имманентности, присущее данной системе или
данному агрегату; второй -- по пути бегства (от системы),
которым следуют декодированные и детерриториализированные
потоки, изобретают свои собственные нефигуративные прорывы,
или шизы, порождающие новые потоки, всегда находящие
брешь в закодированной стене или территориализированном
пределе, который отделяет их от производства желания. Итак.
если суммировать все предыдущие определения: первый опреде-
ляется порабощенными группами, второй -- группами субъек-
тов" (Делез, Гваттари, 129, с. 366-367).
Разумеется, перевод этого пассажа несколько условен и
приблизителен, поскольку авторы пользуются придуманным ими
самими понятийным аппаратом, крайне сложным и одновремен-
но неточным, ориентированным не столько на корректное упот-
ребление терминов, принятых в разных дисциплинах (теории
систем, лингвистике, структурализме, психоанализе, марксизме,
социологии и проч.), сколько на их образное, метафорическое
восприятие, не на логичность доказательств, а на порождение
ассоциативных связей общекультурного характера, к тому же
эмоционально окрашенных.
Делез и Гваттари здесь продемонстрировали тот же самый
переход к "поэтическому мышлению", которым был отмечен и
путь Барта, Кристевой и который с самого начала был характе-
рен для манеры Дерриды. Как уже отмечалось, этот стиль со-
ставляет одну из самых типичных черт складывавшегося тогда
постструктурализма.
Тем не менее, некоторые понятия, употребляемые Делезом
и Гваттари, могут быть проанализированы. От структурализма
Делез сохранил привычку мыслить оппозициями, хотя главное
для него -- не столько конкретное значение терминов, сколько
их эмоциональная окраска. По его представлениям, либидозные
инвестиции бессознательного имеют тенденцию направляться к
одному из двух полюсов: параноическому или шизофреническо-
му. В связи с этим выстраивается цепь оппозиций, определяю-
щих характер этих полюсов: агрегаты / сингулярности, структу-
ры / элементы, территориализации / детерриториализации,
пределы / потоки, порабощение / бегство, власть / переворот,
кодирование / раскодирование, молярный / молекулярный.
"Если учитывать, что члены одного полюса характеризуются явно
отрицательно, а другие -- явно положительно, то общая карти-
на сразу проясняется и в конечном счете оказывается довольно
простой.
"СИНГУЛЯРНОСТИ"
Пожалуй, особого объ-
яснения требует понятие
"сингулярности", которое
может переводиться как
"единичность", "оригиналь-
ность", "исключительность", "своеобразие неповторимости,
наиболее четкое описание сингулярности" дал М.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83