— Но сюда ближе, и тут красиво, а я терпеть не могу эти подвешенные деревеньки.
— Здесь хорошо, — сказал Дэвид. — Прекрасный ручей, и стена очень кстати.
— Ты очень мил со мной. Право, не стоит.
— Отличное укрытие, и мне здесь нравится. Нам плевать на всякие там красоты.
Они съели фаршированные яйца, жареного цыпленка, пикули, длинный свежевыпеченный батон хлеба, который разламывали на части и поливали соворской горчицей, и выпили вина.
— Теперь тебе лучше? — спросила Кэтрин.
— Конечно.
— И ты на меня не обиделся?
— Нет.
— Даже на мои слова?
Дэвид сделал глоток вина и сказал:
— Нет. Я об этом не думал.
Она встала лицом к ветру так, что он четко обрисовал ее грудь под свитером и растрепал волосы, посмотрела на Дэвида и улыбнулась. Потом взглянула на плоскую, сморщившуюся от ветра поверхность моря.
— Давай купим газеты в Каннах и почитаем их, сидя в кафе.
— Тебе хочется покрасоваться?
— А почему бы нет? Мы впервые вышли на люди вместе. Разве ты против?
— Нет, дьяволенок. С чего бы?
— Мне тоже не хочется, раз ты против.
— Ты же сказала, что хочешь.
— Я хочу того, чего и ты. Я могу быть еще послушнее.
— Кому нужно твое послушание?
— Давай прекратим. Я всего лишь хотела быть покладистой сегодня. Почему ты все портишь?
— Соберемся и поедем.
— Куда?
— Куда угодно. В кафе, например, будь оно неладно.
Они купили в Каннах газеты, новое французское издание «Вог», «Шассёр франсэ» и «Мируар де спорт», сели за столик у входа в кафе, там, где не было ветра, читали, пили и снова были друзьями. Дэвид выпил маленькую бутылку пива и минеральной воды, а Кэтрин «Арманьяк» с минеральной.
К кафе подъехали две девушки, оставили машину у тротуара, сели за столик и заказали наливку из черной смородины и fine a l'eau. Та, что взяла бренди с содовой, была настоящей красавицей.
— Кто эти двое? — спросила Кэтрин. — Не знаешь?
— Впервые вижу.
— А я их уже видела. Должно быть, они живут где-то неподалеку. Я видела их в Ницце.
— Одна довольно симпатичная, — сказал Дэвид. — И ножки стройные.
— Они сестры, — сказала Кэтрин. — И обе хорошенькие.
— Одна так просто красавица. Они не американки.
Девушки о чем-то спорили, и Кэтрин сказала Дэвиду:
— Да они ссорятся.
— С чего ты взяла, что они сестры?
— Мне показалось, что я видела их в Ницце. Но теперь я сомневаюсь. На машине шведские номера.
— Старенькая «изотта».
— Может, подождем и посмотрим, что будет? Мы так давно не были в театре.
— По-моему, это всего лишь итальянская перепалка.
— Смотри, притихли. Значит, дело принимает серьезный оборот.
— Сейчас снова разойдутся. А все-таки одна дьявольски хороша.
— Да, хороша. Смотри, она идет к нам.
Дэвид встал.
— Простите, — сказала девушка по-английски. — Пожалуйста, извините меня. Сидите, пожалуйста, — обратилась она к Дэвиду.
— Может быть, вы присядете? — спросила Кэтрин.
— Я не могу. Моя подруга ужасно на меня сердится. Но я сказала, что вы не обидитесь. Вы простите меня?
— Мы простим ее? — спросила Кэтрин Дэвида.
— Пожалуй, простим.
— Я знала, что вы не обидитесь, — сказала девушка. — Я только хотела узнать, где вы стриглись. — Она залилась румянцем. — Или это так же нехорошо, как подражать в одежде? Моя подруга говорит, что это еще хуже.
— Я дам вам адрес, — сказала Кэтрин.
— Мне так неловко, — сказала девушка. — Вы не обиделись?
— Нет, конечно, — сказала Кэтрин. — Выпьете с нами?
— Не знаю, можно ли? Я спрошу подругу.
Она вернулась к своему столику, и приятельницы обменялись короткими, злыми, еле слышными фразами.
— Моя подруга очень сожалеет, но не может подойти, — сказала девушка. — Я надеюсь, мы еще увидимся. Вы были так добры.
— Ну, как тебе это нравится? — спросила Кэтрин, когда девушка вернулась к подруге. — Ну и денек сегодня.
— Она сейчас вернется спросить, где ты шила брюки. Девушки за столиком продолжали ссориться. Потом обе встали и подошли к ним. — Разрешите представить вам мою подругу.
— Меня зовут Нина.
— А мы — Берны, — сказал Дэвид. — Вы молодцы, что подошли.
— С вашей стороны было так любезно пригласить нас, — сказала хорошенькая. — Я вела себя вызывающе. — Она покраснела.
— Напротив, очень приятно, — сказала Кэтрин. — Нас стриг прекрасный мастер.
— Это видно, — сказала хорошенькая. Она говорила скороговоркой и то и дело заливалась румянцем. — Мы видели вас в Ницце, — сказала она Кэтрин. — Я хотела заговорить с вами еще тогда, то есть хотела спросить.
«Не может быть, чтобы она снова покраснела», — подумал Дэвид. Но девушка опять вспыхнула.
— Кто из вас будет стричься? — спросила Кэтрин.
— Я, — ответила хорошенькая.
— Я тоже, глупая, — сказала Нина.
— Ты же не хотела?
— Я передумала.
— Я точно постригусь, — сказала хорошенькая. — Ну, нам пора. Вы здесь часто бываете?
— Иногда, — сказала Кэтрин.
— Надеюсь, мы еще встретимся, — сказала хорошенькая. — До свидания и спасибо, что вы были так добры.
Девушки вернулись за свой столик, Нина окликнула официанта, они расплатились и ушли.
— Они не итальянки, — сказал Дэвид. — Одна из них миленькая, но так краснеет, что даже неловко.
— Она влюблена в тебя.
— Конечно. Она же видела меня в Ницце.
— Не удивлюсь, если и в меня. Она не первая, но ничего хорошего из этого не получалось.
— А как тебе Нина?
— Вот стерва, — сказала Кэтрин.
— Настоящая хищница. Забавно, правда?
— По-моему, ничего забавного, — сказала Кэтрин. — Скорее, грустно.
— Согласен.
— Найдем себе другое кафе, — сказала она. — Хотя они все равно уже ушли.
— Они словно призраки.
— Да, — сказала Кэтрин. — Мне тоже так показалось. Но одна девочка славная. Глаза красивые. Ты заметил?
— Только очень смущается.
— Мне она понравилась. А тебе?
— Пожалуй.
— Люди, не умеющие краснеть, ничего не стоят.
— Нина тоже разок покраснела, — сказал Дэвид.
— Мне ужасно хотелось надерзить ей.
— Ее бы это не тронуло.
— Да, такую не проймешь.
— Хочешь еще выпить перед уходом?
— Мне ни к чему. А ты закажи.
— Мне тоже ни к чему.
— Выпей. Ты всегда берешь две порции вечером. Я тоже выпью глоток за компанию.
— Нет. Поедем домой.
Ночью, проснувшись, он слушал, как неистово воет ветер, потом повернулся, натянул на плечи простыню и закрыл глаза. Он слышал ее дыхание и пытался заснуть. Она дышала тихо и ровно, и вскоре он тоже заснул.
Глава одиннадцатая
Второй день подряд, не ослабевая, дул ветер. Дэвид отложил повествование об их путешествии и принялся за рассказ, который пришел ему в голову четыре или пять дней назад и постепенно выстраивался. Должно быть, он обдумал его за последние две ночи во сне. Он понимал, что нельзя прерывать начатую работу, но ему писалось так уверенно и легко, что он рискнул отложить повесть и написать рассказ, который мог получиться только теперь или никогда.
Работалось легко, как бывало всегда, когда рассказ созревал заранее, и он уже написал больше половины, а значит, пора было прервать работу и отложить ее до следующего дня. Если он не сможет отложить рассказ после перерыва, придется подналечь и закончить. Но Дэвид надеялся, что сумеет дождаться завтрашнего дня и писать на свежую голову. Рассказ был хороший, и теперь он не мог придумать его за эти несколько дней. Тут память немного изменяла ему. За эти дни он лишь почувствовал, что должен написать рассказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
— Здесь хорошо, — сказал Дэвид. — Прекрасный ручей, и стена очень кстати.
— Ты очень мил со мной. Право, не стоит.
— Отличное укрытие, и мне здесь нравится. Нам плевать на всякие там красоты.
Они съели фаршированные яйца, жареного цыпленка, пикули, длинный свежевыпеченный батон хлеба, который разламывали на части и поливали соворской горчицей, и выпили вина.
— Теперь тебе лучше? — спросила Кэтрин.
— Конечно.
— И ты на меня не обиделся?
— Нет.
— Даже на мои слова?
Дэвид сделал глоток вина и сказал:
— Нет. Я об этом не думал.
Она встала лицом к ветру так, что он четко обрисовал ее грудь под свитером и растрепал волосы, посмотрела на Дэвида и улыбнулась. Потом взглянула на плоскую, сморщившуюся от ветра поверхность моря.
— Давай купим газеты в Каннах и почитаем их, сидя в кафе.
— Тебе хочется покрасоваться?
— А почему бы нет? Мы впервые вышли на люди вместе. Разве ты против?
— Нет, дьяволенок. С чего бы?
— Мне тоже не хочется, раз ты против.
— Ты же сказала, что хочешь.
— Я хочу того, чего и ты. Я могу быть еще послушнее.
— Кому нужно твое послушание?
— Давай прекратим. Я всего лишь хотела быть покладистой сегодня. Почему ты все портишь?
— Соберемся и поедем.
— Куда?
— Куда угодно. В кафе, например, будь оно неладно.
Они купили в Каннах газеты, новое французское издание «Вог», «Шассёр франсэ» и «Мируар де спорт», сели за столик у входа в кафе, там, где не было ветра, читали, пили и снова были друзьями. Дэвид выпил маленькую бутылку пива и минеральной воды, а Кэтрин «Арманьяк» с минеральной.
К кафе подъехали две девушки, оставили машину у тротуара, сели за столик и заказали наливку из черной смородины и fine a l'eau. Та, что взяла бренди с содовой, была настоящей красавицей.
— Кто эти двое? — спросила Кэтрин. — Не знаешь?
— Впервые вижу.
— А я их уже видела. Должно быть, они живут где-то неподалеку. Я видела их в Ницце.
— Одна довольно симпатичная, — сказал Дэвид. — И ножки стройные.
— Они сестры, — сказала Кэтрин. — И обе хорошенькие.
— Одна так просто красавица. Они не американки.
Девушки о чем-то спорили, и Кэтрин сказала Дэвиду:
— Да они ссорятся.
— С чего ты взяла, что они сестры?
— Мне показалось, что я видела их в Ницце. Но теперь я сомневаюсь. На машине шведские номера.
— Старенькая «изотта».
— Может, подождем и посмотрим, что будет? Мы так давно не были в театре.
— По-моему, это всего лишь итальянская перепалка.
— Смотри, притихли. Значит, дело принимает серьезный оборот.
— Сейчас снова разойдутся. А все-таки одна дьявольски хороша.
— Да, хороша. Смотри, она идет к нам.
Дэвид встал.
— Простите, — сказала девушка по-английски. — Пожалуйста, извините меня. Сидите, пожалуйста, — обратилась она к Дэвиду.
— Может быть, вы присядете? — спросила Кэтрин.
— Я не могу. Моя подруга ужасно на меня сердится. Но я сказала, что вы не обидитесь. Вы простите меня?
— Мы простим ее? — спросила Кэтрин Дэвида.
— Пожалуй, простим.
— Я знала, что вы не обидитесь, — сказала девушка. — Я только хотела узнать, где вы стриглись. — Она залилась румянцем. — Или это так же нехорошо, как подражать в одежде? Моя подруга говорит, что это еще хуже.
— Я дам вам адрес, — сказала Кэтрин.
— Мне так неловко, — сказала девушка. — Вы не обиделись?
— Нет, конечно, — сказала Кэтрин. — Выпьете с нами?
— Не знаю, можно ли? Я спрошу подругу.
Она вернулась к своему столику, и приятельницы обменялись короткими, злыми, еле слышными фразами.
— Моя подруга очень сожалеет, но не может подойти, — сказала девушка. — Я надеюсь, мы еще увидимся. Вы были так добры.
— Ну, как тебе это нравится? — спросила Кэтрин, когда девушка вернулась к подруге. — Ну и денек сегодня.
— Она сейчас вернется спросить, где ты шила брюки. Девушки за столиком продолжали ссориться. Потом обе встали и подошли к ним. — Разрешите представить вам мою подругу.
— Меня зовут Нина.
— А мы — Берны, — сказал Дэвид. — Вы молодцы, что подошли.
— С вашей стороны было так любезно пригласить нас, — сказала хорошенькая. — Я вела себя вызывающе. — Она покраснела.
— Напротив, очень приятно, — сказала Кэтрин. — Нас стриг прекрасный мастер.
— Это видно, — сказала хорошенькая. Она говорила скороговоркой и то и дело заливалась румянцем. — Мы видели вас в Ницце, — сказала она Кэтрин. — Я хотела заговорить с вами еще тогда, то есть хотела спросить.
«Не может быть, чтобы она снова покраснела», — подумал Дэвид. Но девушка опять вспыхнула.
— Кто из вас будет стричься? — спросила Кэтрин.
— Я, — ответила хорошенькая.
— Я тоже, глупая, — сказала Нина.
— Ты же не хотела?
— Я передумала.
— Я точно постригусь, — сказала хорошенькая. — Ну, нам пора. Вы здесь часто бываете?
— Иногда, — сказала Кэтрин.
— Надеюсь, мы еще встретимся, — сказала хорошенькая. — До свидания и спасибо, что вы были так добры.
Девушки вернулись за свой столик, Нина окликнула официанта, они расплатились и ушли.
— Они не итальянки, — сказал Дэвид. — Одна из них миленькая, но так краснеет, что даже неловко.
— Она влюблена в тебя.
— Конечно. Она же видела меня в Ницце.
— Не удивлюсь, если и в меня. Она не первая, но ничего хорошего из этого не получалось.
— А как тебе Нина?
— Вот стерва, — сказала Кэтрин.
— Настоящая хищница. Забавно, правда?
— По-моему, ничего забавного, — сказала Кэтрин. — Скорее, грустно.
— Согласен.
— Найдем себе другое кафе, — сказала она. — Хотя они все равно уже ушли.
— Они словно призраки.
— Да, — сказала Кэтрин. — Мне тоже так показалось. Но одна девочка славная. Глаза красивые. Ты заметил?
— Только очень смущается.
— Мне она понравилась. А тебе?
— Пожалуй.
— Люди, не умеющие краснеть, ничего не стоят.
— Нина тоже разок покраснела, — сказал Дэвид.
— Мне ужасно хотелось надерзить ей.
— Ее бы это не тронуло.
— Да, такую не проймешь.
— Хочешь еще выпить перед уходом?
— Мне ни к чему. А ты закажи.
— Мне тоже ни к чему.
— Выпей. Ты всегда берешь две порции вечером. Я тоже выпью глоток за компанию.
— Нет. Поедем домой.
Ночью, проснувшись, он слушал, как неистово воет ветер, потом повернулся, натянул на плечи простыню и закрыл глаза. Он слышал ее дыхание и пытался заснуть. Она дышала тихо и ровно, и вскоре он тоже заснул.
Глава одиннадцатая
Второй день подряд, не ослабевая, дул ветер. Дэвид отложил повествование об их путешествии и принялся за рассказ, который пришел ему в голову четыре или пять дней назад и постепенно выстраивался. Должно быть, он обдумал его за последние две ночи во сне. Он понимал, что нельзя прерывать начатую работу, но ему писалось так уверенно и легко, что он рискнул отложить повесть и написать рассказ, который мог получиться только теперь или никогда.
Работалось легко, как бывало всегда, когда рассказ созревал заранее, и он уже написал больше половины, а значит, пора было прервать работу и отложить ее до следующего дня. Если он не сможет отложить рассказ после перерыва, придется подналечь и закончить. Но Дэвид надеялся, что сумеет дождаться завтрашнего дня и писать на свежую голову. Рассказ был хороший, и теперь он не мог придумать его за эти несколько дней. Тут память немного изменяла ему. За эти дни он лишь почувствовал, что должен написать рассказ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46