– Это так, но человек – наземное животное. Если Ротор долетел до этой звездной системы, то роториане обязаны были хотя бы допытаться освоить некоторые участки суши, а здесь мы не видим и намека на освоение. Есть ли смысл продолжать изучение планеты в такой ситуации?
– спросила Тесса.
– Конечно, есть, – не задумываясь, ответил Ву. – Мы не можем вернуться на Землю с одними лишь гипотезами. Нам нужны факты. К тому же эта планета наверняка еще хранит множество загадок и тайн.
– Вы мечтаете о встрече с загадочными явлениями? – скрывая раздражение, поинтересовалась Вендель.
– Неважно, о чем я мечтаю. Согласитесь, нам нельзя по возвращении на Землю заявить, что, по нашему глубокому убеждению, на планете никаких загадок нет, потому мы решили на ней не высаживаться и вообще на нее не смотреть. Едва ли это будет звучать очень убедительно.
– Кажется, – заметила Вендель, – вы в корне изменили свою позицию.
Ведь раньше именно вы были готовы вернуться, даже не попытавшись приблизиться к Ближней звезде.
– Признаю, – ответил Ву, – что я действительно изменил свою точку зрения. В сложившейся ситуации мы обязаны исследовать планету настолько детально и подробно, насколько это нам по силам. Капитан, я понимаю, что соблазн воспользоваться случаем и полететь к другим звездным системам очень велик, но сейчас, находясь рядом с планетой, которая, по-видимому, пригодна для жизни, мы должны собрать максимум информации, и эта информация в чисто практическом аспекте может оказаться гораздо более важной для нашей планеты, чем любое количество сведений справочного характера о ближайших звездах. Наконец, – при этих словах Ву почти восторженно показал на иллюминатор, – я очень хочу взглянуть на эту планету вблизи. Я верю, что наша посадка будет совершенно безопасной.
– Вы верите? – скептически повторила Вендель.
– Капитан, я доверяю своей интуиции.
Немного охрипшим голосом Мэрри Бланковиц сказала:
– Капитан, я тоже не лишена интуиции, но меня она только расстраивает.
Тесса удивленно взглянула на Мэрри и спросила:
– Бланковиц, что с вами? Вы плачете?
– Нет, капитан. Но я очень расстроена.
– Почему?
– Я включила нейронный детектор.
– Нейронный детектор? Вблизи этой безжизненной планеты? Зачем?
– Потому что я прилетела сюда, чтобы работать с детектором. Это моя обязанность, – ответила Мэрри.
– И результаты оказались отрицательными, – сказала Тесса. – Мне очень жаль. Но, если мы полетим к другим звездам, у вас будет не одна возможность проверить ваш детектор.
– Нет, капитан. Детектор дал положительный результат. Я обнаружила интеллект на безжизненной планете. Это меня и расстраивает. Это же просто смешно, а я понятия не имею, в чем моя ошибка.
– Возможно, ваш детектор не работает, – предположил Джарлоу. – Он настолько нов и необычен, что не приходится удивляться некоторой ненадежности результатов.
– Но почему же не работает? Может быть, он обнаруживает наш собственный интеллект? Или это просто ложный положительный результат? Я все проверила. Экранирование функционирует совершенно нормально, а если бы дело было в ложном сигнале, я получала бы его отовсюду. Так нет же, ни Ближняя звезда, ни газовый гигант, ни любая другая точка пространства не дают положительного сигнала, а стоит мне направить детектор на этот спутник, я сразу же получаю сигнал.
– Вы хотите сказать, что на планете, на которой не видно и следов жизни, вы обнаружили интеллект? – настаивала Вендель.
– Сигнал очень слабый. Я с трудом его заметила, потому что он лишь чуть превышает фон.
– Послушайте, капитан, – вступил в разговор Крайл, – не возвратиться ли нам к гипотезе доктора Джарлоу? Если в океане этой планеты есть живые существа, которых мы не видим из-за непрозрачности воды, то ведь эти существа могут быть и разумными? Не обнаружила ли доктор Бланковиц интеллект обитателей морских глубин?
– Фишер прав, – заметил Ву. – Маловероятно, чтобы водные организмы, даже наделенные интеллектом, создали технологически развитую цивилизацию. В водной среде невозможно развести огонь. А жизнь, не овладевшую технологическими процессами, обнаружить трудно, хотя она вполне может быть разумной. Кроме того, нам не следует бояться живых существ, как бы ни были они развиты интеллектуально, если они не владеют технологией и тем более если они не могут выходить на сушу. Тогда суша совершенно безопасна. Отсюда следует только один вывод: такая жизнь еще более интересна и ее тем более необходимо исследовать.
Мэрри раздраженно заметила:
– Вы говорите так быстро и так много, что я никак не могу закончить свою мысль. Все вы ошибаетесь. Если бы разумная жизнь была только в океане, то я бы получала положительный сигнал только от поверхности океанов, а на самом деле сигнал исходит почти с одинаковой интенсивностью отовсюду – и от океана, и от суши. Этого я вообще не понимаю.
– И от океана, и от суши? – переспросила Тесса Вендель, не скрывавшая своего недоверия. – Тогда вы в чем-то ошиблись.
– Но я не могу найти ни одной ошибки. Это меня и расстраивает. Я ничего не понимаю, – сказала Мэрри и, немного помолчав, добавила:
– Конечно, сигнал очень слабый, но он есть.
– Кажется, я могу предложить объяснение, – сказал Крайл.
Все повернулись к Фишеру, а он прежде всего занял оборонительную позицию.
– Конечно, я не ученый, – начал он, – но это не значит, что я не могу понимать очевидные факты. Разумные существа живут в море, но мы их не видим, потому что нам мешает вода. Вполне логичное предположение. Но разумная жизнь есть и на суше. Значит, она тоже скрыта, скрыта под грунтом.
– Под грунтом? – с возмущением переспросил Джарлоу. – Зачем же живым организмам лезть в глубины планеты? На поверхности все пригодно для жизни: и воздух, и температура, и все другие параметры, какие мы смогли определить. От чего же здесь прятаться?
– Прежде всего от света, – настойчиво продолжал Фишер. – Я имею в виду роториан. Предположим, они колонизировали планету. Почему они должны жить под красным светом Ближней звезды, в лучах которого земные растения не растут и который приводит их самих в состояние глубокой депрессии? Они могли устроить искусственное освещение в глубинах планеты; там лучше и им, и растениям. Кроме того…
– Продолжай. Так что же еще?
– Видите ли, надо знать роториан. Они живут внутри своего поселения. К этому они привыкли и считают такое положение нормальным. Расселяться на внешней поверхности планеты для них противоестественно. Возможно, они сочли само собой разумеющимся, что им следует уйти в глубь планеты.
– Значит, ты считаешь, что нейронный детектор Бланковиц обнаруживает человеческих существ под поверхностью планеты? – уточнила Вендель.
– Да. А почему бы и нет? Кстати, тогда слой грунта между их пещерами и поверхностью планеты должен ослаблять сигнал нейронного детектора.
– Но Бланковиц обнаружила сигналы примерно равной интенсивности и на суше, и в океане, – возразила Вендель.
– По всей планете. Почти с одинаковой интенсивностью, – подтвердила Мэрри.
– Хорошо, – нашелся Фишер, – пусть будет так. Тогда в море живут местные разумные существа, а на суше, в глубинах планеты, – роториане. У вас есть возражения?
– Подождите, – вмешался Джарлоу. – Бланковиц, вы регистрируете одинаковый сигнал из любой точки планеты, правильно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111