— Я знал, что найду тебя здесь, — проговорил он. — Ты, конечно, всегда готова сбежать с вожаком шайки, кем бы он ни был. Добыча достается победителю.
Он собирался добавить что-то еще в том же ядовито-грубом тоне, однако Фелисити перебила брата:
— Что тебе нужно?
— Одно дело… очень важное, которое мы так и не довели до конца, ты не забыла?
— Между нами все кончено, — холодно ответила она. — Ты осквернил мои воспоминания о детстве, и я теперь сожалею, что отец имел несчастье встретиться с тобой. Я больше не желаю слушать тебя. А если ты дотронешься до меня по какой бы ни было причине, я заставлю тебя об этом пожалеть.
— Сильные слова, дорогая. Но ты уверена, что сумеешь подтвердить их делом? Я мог уступить более ловкому фехтовальщику, однако я пока способен в любой момент уложить тебя к себе на колени кверху задницей. Эта мысль поддерживала меня все эти долгие годы.
Фелисити пристально посмотрела на брата.
— Долгие годы? О чем ты говоришь?
— Помнишь, дорогая, тебе было восемь лет, а мне — на десять лет больше? Ты тогда убежала и спряталась от меня в шкафу. Я забрался туда вслед за тобой и наслаждался свободой действий, пока ты извивалась и плакала. Я не сделал тебе больно, но испытал немалое удовольствие. Ты пожаловалась матери Ашанти, и она стала внимательнее следить за тобой, но я был просто восхищен.
Внезапно Фелисити вспомнила то, о чем сейчас говорил Валькур. Как вообще она могла об этом забыть, разве что забвение стало для нее своего рода защитой? Боль от этих странных позорных шлепков жгла ее сейчас не меньше, чем много лет назад, хотя она лишь испугалась, не разобравшись, в чем дело.
— Я рада, — отчетливо проговорила Фелисити, — что Ашанти дала тебе отраву.
— Даже если это стоило ей жизни?
Она смотрела на него, не отводя глаз, пораженная больше тем, что он не побоялся признаться в содеянном.
— Ты? — прошептала она. — Так это ты сделал с ней то, о чем даже страшно говорить?
— Она давно на это напрашивалась.
Перед ней стояло чудовище с поврежденным рассудком, начисто лишенное моральных принципов, руководствующееся в поступках лишь собственными желаниями и поползновениями.
Неожиданно Фелисити пожалела о том, что Морган не покончил с ним, чего он вполне заслуживал.
— Убирайся, — процедила она.
— Ну нет. Ни за что на свете. — Покачав головой, Валькур стал приближаться к ней медленной походкой шакала, учуявшего раненую жертву. — Сегодня вечером ты предала меня, умоляя пощадить своего любовника Моргана. Благодаря тебе его освободили, позволили сразиться со мной на пистолетах и саблях. Из-за тебя я проиграл поединок, я, который всегда выходил победителем из подобных схваток. Это было единственное, чем я мог гордиться.
— А как же насчет той ночи, когда Морган разогнал вас в темноте, словно паршивых шавок? — Фелисити не собиралась уступать, даже если он убьет ее сейчас.
— Тогда мне помешали мои же люди, два глупых сукина сына. Один из них даже перепутал меня с Морганом, и мне пришлось проткнуть его шпагой. Я не желаю вспоминать о том случае.
— Почему же? — с издевкой поинтересовалась Фелисити. — Неужели ты не хочешь признать, что Морган лучше тебя…
Не успела она договорить, как Валькур размахнулся и ударил ее по губам тыльной стороной ладони. В последний момент Фелисити успела отклонить голову, однако она все равно ощутила во рту привкус крови: Валькур разбил ей губы костяшками пальцев. Мощная волна гнева захлестнула Фелисити. Не раздумывая, она откачнулась назад и ответила брату звонкой пощечиной.
Зарычав, Валькур попытался схватить ее за горло. Пригнувшись, Фелисити проскользнула у него под рукой, но он стремительно повернулся и, обхватив ее за талию, повалил на пол.
Падая, Фелисити ушибла бедро. Нестерпимая жгучая боль, казалось, заставила ее отбиваться еще с большим неистовством, и она с силой ударила Валькура ногой, угодив ему в пах. Застонав, он разжал руки. Извиваясь всем телом, Фелисити отползла подальше, потом поднялась на одно колено. Валькур бросился следом и, схватив ее за рубашку, оказавшуюся для нее слишком большой, медленно потянул девушку к себе.
Не в силах вырваться, Фелисити стремительно обернулась и вонзила ногти ему в лицо, стараясь выцарапать глаза. Валькур пронзительно закричал и с силой ударил ее кулаком в грудь, потом нанес еще один удар, от которого она отшатнулась назад и рухнула на пол, поскользнувшись в луже выплеснувшейся из корыта воды. Валькур тут же навалился на нее сверху.
Дикая боль разрывала тело Фелисити изнутри, не позволяя ни дышать, ни двигаться. Однако она все же сумела собрать пальцы в кулак и с силой ткнуть Валькура в горло. Он закашлялся, издавая сдавленные гортанные звуки, но тем не менее не выпустил своей жертвы, крепко вцепившись девушке в грудь и сжав ее так сильно, что Фелисити закричала, не выдержав адской боли. Запустив вторую руку в волосы, Валькур оттянул ей голову назад, так что затылок едва не касался основания шеи. Фелисити почувствовала, как ее плотно закрытые глаза начинает застилать серый туман — предвестник спасительной тьмы обморока.
Стиснув зубы, она из последних сил напряглась и немного сдвинула Валькура, навалившегося на нее всей тяжестью тела. В следующее мгновение Фелисити, свернувшись в клубок, ударила негодяя обеими ногами. Стараясь защитить пах, Валькур отодвинулся в сторону, и удар пришелся в живот. Переломившись пополам, он ослабил хватку.
Фелисити выкарабкалась из-под него и, оттолкнув брата, стала отползать в сторону, чтобы он не мог дотянуться до нее рукой. При этом она зацепила локтем стул, шпага Моргана со стуком упала на пол. Фелисити тут же схватила ее и, вытащив из ножен, вскочила на ноги.
Валькур, с налитыми кровью глазами, обезумевший от боли и извращенной страсти, пошатываясь, встал с пола. Не обращая внимания на направленное на него острие шпаги, он снова кинулся на сестру.
Тяжело дыша, Фелисити подалась назад.
— Не подходи. Я не Морган, и у меня нет причин тебя щадить.
— Коли, будь ты проклята! — хрипло прорычал он в ответ и, качаясь, шагнул вперед, ухватившись за обнаженное лезвие обеими руками.
Валькур сделал ошибку. Сначала Фелисити отступила назад, порезав ему пальцы и ладонь до самых костей, а потом, держа шпагу наперевес и чуть согнув колено, сделала выпад, стараясь поразить его в сердце.
Фелисити нельзя было упрекнуть в том, что Валькур, заметив опасность, отраженную в полуночной тьме ее глаз, успел выпрямиться и попытался отскочить в сторону. Острое, словно игла, лезвие вонзилось ему в живот рядом с желудком и, проткнув тело насквозь, вышло с другой стороны, окрашенное кровью.
Несколько мгновений Валькур не отрываясь смотрел на шпагу, вонзившуюся в него по самую рукоятку, а потом страшно закричал, и крик его эхом отразился от стен каюты.
— Мадонна, что она наделала?!
Услышав эти негромкие слова, произнесенные ошеломленно и почти благоговейно, Фелисити поняла, что на нее кто-то смотрит. Капитан Бономм, кому принадлежал голос, стоял в дверях, а Морган, сжимающий в руке саблю, выступил почти на середину каюты.
Ирландец, пребывавший до сих пор в позиции готового к бою фехтовальщика, наконец выпрямился.
— Да, — проговорил он с явным удовлетворением в голосе. — Она это сделала.
Выдернув шпагу, Фелисити обернулась, взглянув на вошедших.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100