Им приказали точно установить расположение вражеских артиллерийских батарей, которые своим интенсивным огнем прижали нашу наступающую пехоту к земле.
Миновав линию фронта, Деев и Птицин пошли в район, из которого велась особенно сильная стрельба. Одну батарею они обнаружили быстро. Она находилась на обратном скате холма, была хорошо замаскирована и вела беглый огонь по боевым порядкам наших стрелковых подразделений.
Вторую батарею обнаружили не сразу. Фашистов выдала их нервозность. Не выдержав спокойного барражирования наших истребителей, их зенитки, расположенные в небольшом населенном пункте, открыли сильную стрельбу.
— Командир, будьте внимательнее, — предупредил ведущего Птицин. — Слева разрывы зенитных снарядов.
— Вижу, — ответил Деев. — Заметьте, откуда бьют, пригодится.
Выполняя противозенитный маневр, Птицин обратил внимание на небольшую деревню, казавшуюся вымершей. Но именно оттуда вела огонь зенитная батарея, укрытая в саду. А из двух стоявших почта рядом домов то и дело выплескивались вспышки артиллерийских выстрелов. Оказывается, фашисты установили орудия в деревянных строениях и вели огонь через оконные проемы.
Вскоре две шестерки истребителей с подвешенными бомбами поднялись в небо и взяли курс к обнаруженным целям. Одну группу вел капитан Деев, чтобы ударить по батарее, расположенной на обратном склоне холма. Вторую возглавлял старший лейтенант Птицин, имея задачу уничтожить орудия, укрытые в деревенских домах В этот раз истребители зашли на цель с северо-запада, то есть с территории, занятой противником. Старший лейтенант Птицин первым перевел машину в пикирование, нацелившись на невинные с виду домики. За ним устремились ведомые. Ошеломленные внезапным ударом, вражеские зенитчики открыли огонь с большим опозданием. Наши истребители, сбросив бомбы, круто взмыли вверх и с правым разворотом ушли в сторону солнца. А на земле, там, где стояли дома, укрывавшие орудия, пылали два огромных костра.
Меткими были и удары группы Деева Две бомбы упали прямо на артиллерийские позиции. Пушечные и пулеметные очереди довершили уничтожение батареи.
На обратном маршруте Деев услышал по радио взволнованный голос помощника командира дивизии по воздушно-стрелковой службе майора Саватеева, находившегося на радиостанции наведения.
— Деев, я — «Тигр». От юго-западной окраины Варшавы на бреющем идет шестерка «лапотников». Атаковать! Поняли?
— Вас понял, идем на «лапотников», — ответил ведущий пары и со снижением стал разворачиваться на юго-запад.
Капитан Деев заметил бомбардировщики Ю-87, когда они, образовав круг, уже готовились сбросить бомбы. Оставив пару старшего лейтенанта Митусова для прикрытия, он повел четверку в атаку. Своей мишенью он избрал ведущего. Пристроившись к «юнкерсу» в хвост, Деев метров с двухсот дал длинную очередь и прошил вражеский самолет. Тот резко накренился влево и пошел к земле.
«С этим покончено», — подумал Деев и, довернув самолет вправо, поймал в прицел еще один «юнкерс». Бой шел над самыми крышами Варшавы, в дыму пожарищ. Последнюю очередь в ненавистного врага он послал с пятнадцати метров. Ю-87 задымил и, охваченный пламенем, упал на улицу города.
В горячке боя Деев не сразу заметил, что в хвост его самолета заходит ФВ-190. Но верный «щит» Деева младший лейтенант Николаенко мастерской атакой с кабрирования сразил «фоккер». В это время и на самолет Николаенко нацелился «мессер», ходивший под облачностью и выжидавший удобного момента. Деев немедленно развернулся и пошел ему навстречу. Ме-109 крутой горкой ушел в облака.
Вторую пару «юнкерсов» атаковал старший лейтенант Елисеев. Те сразу снизились до бреющего и стали удирать на юго-запад, едва не цепляясь «лаптями» — обтекателями — за крыши домов. Советский летчик бросился вдогонку. Внизу мелькали площади, улицы, горящие здания, но он ясно видел только одну цель — «лапотник» с паучьей свастикой на плоскостях — и стрелял по ней частыми короткими очередями. «Юнкерс» вдруг на каких-нибудь пять метров потерял высоту и врезался в здание, которое моментально окуталось пламенем.
Уничтожив четыре самолета противника, группа капитана Деева без потерь возвратилась на свой аэродром.
Оставались считанные часы до освобождения польской столицы. 2-я танковая армия, войдя в прорыв 16 января, стремительным броском преодолела 80 километров и к исходу дня достигла Сохачева. Пути отхода варшавской группировке врага были отрезаны. Сжатая с трех сторон, она вынуждена была оставить Варшаву. 17 января многострадальный город был очищен от немецко-фашистских войск. Над ним взвился государственный флаг Польской республики.
У наших частей и соединений отныне появились почетные наименования Варшавских — у одной штурмовой дивизии и четырех полков.
Как отмечалось выше, мы поставили на колеса свои батальоны аэродромного обслуживания с запасами горючего, боеприпасов, продовольствия — всего необходимого для ведения боевой работы. Один БАО шел вместе со 2-й танковой армией с тем, чтобы в районе Сохачева, когда танки захватят аэродром, остановиться и принять истребители и штурмовика Там ему предстояло оборудовать первую авиабазу в тылу врага С этим батальоном мы отправили инженерное подразделение, усилили его транспортными средствами, придали бронетранспортеры. Все специалисты были вооружены и подготовлены к обороне своего эшелона.
К исходу дня танковые части и наш батальон аэродромного обслуживания заняли аэродром Сохачев. А на северо-западной окраине города еще шел бой. Нам ждать было некогда, обстановка требовала срочно перебазировать на аэродром истребители. Для того чтобы убедиться в пригодности полосы, командир 3-го истребительного корпуса генерал Савицкий решил первым сесть на нее, чтобы лично обследовать. Опасаясь, что аэродром заминирован, мы посоветовали сделать так, как во время Белорусской операции проверялся аэродром Пастовичи: посадить По-2, минеры проверят летное поле, и можно будет перебрасывать туда полки. Но нетерпеливый и лихой генерал не хотел затягивать дело, ему было приятно первым сесть на аэродром, до подхода БАО. Он мне доложил о том, что видит с воздуха: танки дерутся в непосредственной близости от летного поля, а полоса уже свободна.
Я снова посоветовал:
— Посадите сначала По-2, обследуйте, нет ли мин. Через несколько часов он сообщил, что аэродром проверен и он собирается там сажать полк.
— А кто проверял? — спросил я.
— Мы прошли звеном над аэродромом, — ответил генерал Савицкий, — и прострочили полосу пулеметными очередями. Если бы там была хоть одна мина, то обязательно сработала бы. Поскольку взрывов не наблюдалось, я сел на аэродром первым. За мной приземлились остальные. Обследовали его — вполне пригоден для полетов. Правда, когда взлетели, одного из моих ведомых фашисты обстреляли с земли. Неподалеку части второй танковой армии ведут бой. Разрешите садиться. Генерал Богданов выделил танковую бригаду для обороны аэродрома.
Что мне оставалось делать? Я знал напористость Евгения Яковлевича. Мне импонировало его желание выполнить задачу во что бы то ни стало и как можно скорее, чтобы надежно прикрыть с воздуха наши танки. Риск, конечно, был большой, но главное — боевая задача выполнялась энергично, хитро и смело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Миновав линию фронта, Деев и Птицин пошли в район, из которого велась особенно сильная стрельба. Одну батарею они обнаружили быстро. Она находилась на обратном скате холма, была хорошо замаскирована и вела беглый огонь по боевым порядкам наших стрелковых подразделений.
Вторую батарею обнаружили не сразу. Фашистов выдала их нервозность. Не выдержав спокойного барражирования наших истребителей, их зенитки, расположенные в небольшом населенном пункте, открыли сильную стрельбу.
— Командир, будьте внимательнее, — предупредил ведущего Птицин. — Слева разрывы зенитных снарядов.
— Вижу, — ответил Деев. — Заметьте, откуда бьют, пригодится.
Выполняя противозенитный маневр, Птицин обратил внимание на небольшую деревню, казавшуюся вымершей. Но именно оттуда вела огонь зенитная батарея, укрытая в саду. А из двух стоявших почта рядом домов то и дело выплескивались вспышки артиллерийских выстрелов. Оказывается, фашисты установили орудия в деревянных строениях и вели огонь через оконные проемы.
Вскоре две шестерки истребителей с подвешенными бомбами поднялись в небо и взяли курс к обнаруженным целям. Одну группу вел капитан Деев, чтобы ударить по батарее, расположенной на обратном склоне холма. Вторую возглавлял старший лейтенант Птицин, имея задачу уничтожить орудия, укрытые в деревенских домах В этот раз истребители зашли на цель с северо-запада, то есть с территории, занятой противником. Старший лейтенант Птицин первым перевел машину в пикирование, нацелившись на невинные с виду домики. За ним устремились ведомые. Ошеломленные внезапным ударом, вражеские зенитчики открыли огонь с большим опозданием. Наши истребители, сбросив бомбы, круто взмыли вверх и с правым разворотом ушли в сторону солнца. А на земле, там, где стояли дома, укрывавшие орудия, пылали два огромных костра.
Меткими были и удары группы Деева Две бомбы упали прямо на артиллерийские позиции. Пушечные и пулеметные очереди довершили уничтожение батареи.
На обратном маршруте Деев услышал по радио взволнованный голос помощника командира дивизии по воздушно-стрелковой службе майора Саватеева, находившегося на радиостанции наведения.
— Деев, я — «Тигр». От юго-западной окраины Варшавы на бреющем идет шестерка «лапотников». Атаковать! Поняли?
— Вас понял, идем на «лапотников», — ответил ведущий пары и со снижением стал разворачиваться на юго-запад.
Капитан Деев заметил бомбардировщики Ю-87, когда они, образовав круг, уже готовились сбросить бомбы. Оставив пару старшего лейтенанта Митусова для прикрытия, он повел четверку в атаку. Своей мишенью он избрал ведущего. Пристроившись к «юнкерсу» в хвост, Деев метров с двухсот дал длинную очередь и прошил вражеский самолет. Тот резко накренился влево и пошел к земле.
«С этим покончено», — подумал Деев и, довернув самолет вправо, поймал в прицел еще один «юнкерс». Бой шел над самыми крышами Варшавы, в дыму пожарищ. Последнюю очередь в ненавистного врага он послал с пятнадцати метров. Ю-87 задымил и, охваченный пламенем, упал на улицу города.
В горячке боя Деев не сразу заметил, что в хвост его самолета заходит ФВ-190. Но верный «щит» Деева младший лейтенант Николаенко мастерской атакой с кабрирования сразил «фоккер». В это время и на самолет Николаенко нацелился «мессер», ходивший под облачностью и выжидавший удобного момента. Деев немедленно развернулся и пошел ему навстречу. Ме-109 крутой горкой ушел в облака.
Вторую пару «юнкерсов» атаковал старший лейтенант Елисеев. Те сразу снизились до бреющего и стали удирать на юго-запад, едва не цепляясь «лаптями» — обтекателями — за крыши домов. Советский летчик бросился вдогонку. Внизу мелькали площади, улицы, горящие здания, но он ясно видел только одну цель — «лапотник» с паучьей свастикой на плоскостях — и стрелял по ней частыми короткими очередями. «Юнкерс» вдруг на каких-нибудь пять метров потерял высоту и врезался в здание, которое моментально окуталось пламенем.
Уничтожив четыре самолета противника, группа капитана Деева без потерь возвратилась на свой аэродром.
Оставались считанные часы до освобождения польской столицы. 2-я танковая армия, войдя в прорыв 16 января, стремительным броском преодолела 80 километров и к исходу дня достигла Сохачева. Пути отхода варшавской группировке врага были отрезаны. Сжатая с трех сторон, она вынуждена была оставить Варшаву. 17 января многострадальный город был очищен от немецко-фашистских войск. Над ним взвился государственный флаг Польской республики.
У наших частей и соединений отныне появились почетные наименования Варшавских — у одной штурмовой дивизии и четырех полков.
Как отмечалось выше, мы поставили на колеса свои батальоны аэродромного обслуживания с запасами горючего, боеприпасов, продовольствия — всего необходимого для ведения боевой работы. Один БАО шел вместе со 2-й танковой армией с тем, чтобы в районе Сохачева, когда танки захватят аэродром, остановиться и принять истребители и штурмовика Там ему предстояло оборудовать первую авиабазу в тылу врага С этим батальоном мы отправили инженерное подразделение, усилили его транспортными средствами, придали бронетранспортеры. Все специалисты были вооружены и подготовлены к обороне своего эшелона.
К исходу дня танковые части и наш батальон аэродромного обслуживания заняли аэродром Сохачев. А на северо-западной окраине города еще шел бой. Нам ждать было некогда, обстановка требовала срочно перебазировать на аэродром истребители. Для того чтобы убедиться в пригодности полосы, командир 3-го истребительного корпуса генерал Савицкий решил первым сесть на нее, чтобы лично обследовать. Опасаясь, что аэродром заминирован, мы посоветовали сделать так, как во время Белорусской операции проверялся аэродром Пастовичи: посадить По-2, минеры проверят летное поле, и можно будет перебрасывать туда полки. Но нетерпеливый и лихой генерал не хотел затягивать дело, ему было приятно первым сесть на аэродром, до подхода БАО. Он мне доложил о том, что видит с воздуха: танки дерутся в непосредственной близости от летного поля, а полоса уже свободна.
Я снова посоветовал:
— Посадите сначала По-2, обследуйте, нет ли мин. Через несколько часов он сообщил, что аэродром проверен и он собирается там сажать полк.
— А кто проверял? — спросил я.
— Мы прошли звеном над аэродромом, — ответил генерал Савицкий, — и прострочили полосу пулеметными очередями. Если бы там была хоть одна мина, то обязательно сработала бы. Поскольку взрывов не наблюдалось, я сел на аэродром первым. За мной приземлились остальные. Обследовали его — вполне пригоден для полетов. Правда, когда взлетели, одного из моих ведомых фашисты обстреляли с земли. Неподалеку части второй танковой армии ведут бой. Разрешите садиться. Генерал Богданов выделил танковую бригаду для обороны аэродрома.
Что мне оставалось делать? Я знал напористость Евгения Яковлевича. Мне импонировало его желание выполнить задачу во что бы то ни стало и как можно скорее, чтобы надежно прикрыть с воздуха наши танки. Риск, конечно, был большой, но главное — боевая задача выполнялась энергично, хитро и смело.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118