Появился князь Ян, и госпожа Шао со смехом обратилась к нему:
– Как это вы, такой благовоспитанный юноша, который угождает старшим, как некогда своим родителям Лао Лай, и отличается скромностью, что была у Ван Си-чжи в отношениях с его будущей тещей, как это вы оказались в зеленом тереме госпожи Хун в свое время?
Князь улыбнулся.
– Говорят, что в любви героев нет. Посмотрите на красавицу Хун: разве не верны эти слова вдвойне и разве найдется мужчина, который устоит перед ее чарами?!
Хун взглянула на князя и сказала Фее:
– Совсем молодым князь отправился в столицу держать экзамен на должность, по дороге на него напали разбойники и обобрали дочиста. Он и пришел-то ко мне не из любви, а потому, что ему деваться было некуда!
Фея посмеялась, но возразила:
– Не шути так! Я ведь знаю, что в Павильоне Умиротворенных Волн князь сложил вдохновенные стихи и в них воспел цзяннаньскую Хун, а потом Хун предстала пред ним отроком, – разве это было не от любви?!
Вмешался князь Ян:
– В те дни я еще не потерял головы из-за нее, а она, выходит, уже завлекла меня в свои сети! Кто тут говорил, что госпожа Хун скромница?
Улыбнулась и Хун.
– Да и про вас говорили, что вы человек благовоспитанный, не какой-то повеса, – зачем же вы расспрашивали торговку вином о зеленых теремах, когда искали меня? Хорошенькое занятие для юноши, направляющегося на экзамен!
Фея подсела к Хун.
– Скажи, а что тебя покорило в юноше, который оказался в Павильоне Умиротворенных Волн?
– А чем тебя привлек ночной гость, что печально бродил в горах Лазоревого града?
Фея в ответ:
– Среди изгнанников всегда было много поэтов и музыкантов, взять хоть Су Дун-по с его, по словам старушки, «весенним сном» или Бо Цзюй-и с его воспоминаниями о девушках, играющих на лютне. Этих людей можно было полюбить за красоту, но труднее было полюбить их души, ведь они бродили в рубище и питались объедками с чужих богатых столов. Мне это удалось!
Хун подхватила:
– Да, и Ян был в рубище, но всех поразил своим поэтическим талантом, нимало ни перед кем не смущаясь. Но я еще слышала, что Фея Лазоревого града как-то глубокой ночью играла на лютне и приворожила случайного прохожего. Правда, потом ее охватило раскаяние, и она долго отказывалась соединиться с ним в объятиях любви, хоть и вздыхала по нему все это время!
Заговорила и госпожа Вэй:
– Я хочу сказать несколько слов о Фее. Если бы не ее родимое пятнышко, разве избавилась бы она от невзгод, что год за годом преследовали ее? И это же пятнышко сделало меня и мою дочь людьми!
Князь обратился к Лотос:
– Ну, а ты что молчишь?
– Все мы говорили о вас не слишком почтительно, – вместо Лотос ответила Хун, – но не стоит на нас обижаться! Зато Лотос всегда вела себя достойно, никогда этикет не нарушала, потому и сейчас сидит себе да молчит и, наверно, посмеивается над нашей с Феей невоспитанностью!
Лотос улыбнулась.
– В дальних южных землях, госпожа Хун, я приняла вас за мужчину и поехала за вами в страну Мин, – о каком достоинстве можно говорить, о каком этикете?! А молчу просто потому, что мне до сих пор стыдно!
Князь Ян посмеялся и приказал принести еще вина. Через короткое время все разошлись по своим спальням.
Присев к столику, задремала и Хун в своих покоях. Вдруг душа ее затрепетала, по телу пробежала дрожь, – она увидела себя в незнакомом месте: мрачные горы и холмы, уступы суровых скал, равнина, усеянная белыми лотосами. Хун поднялась на самую высокую вершину, чтобы осмотреться, и увидела там женщину с голубыми бровями на белояшмовом лике. В руке у женщины посох, на плечах шелковая накидка, и незнакомка спрашивает:
– Ну как, хороши ли земные радости, Красная птица?
Хун растерялась.
– Кто вы? И что называете земными радостями?
Женщина усмехнулась, бросила вниз свой посох, и он тотчас превратился в радугу, соединившую землю с небом. Теперь Хун поняла, что рядом с нею бодисатва. А бодисатва взяла Хун за руку и повела в выси. Скоро подошли они к воротам, окутанным пестроцветными облаками.
– Куда мы пришли? – вырвалось у Хун.
Бодисатва в ответ:
– Это Врата Южного неба, взойди на них и оглядись!
Хун поднялась по ступеням и замерла от восторга: ярко сияют луна и солнце, озаряя прекрасный павильон, ослепительно блистают перила белого нефрита и хрустальные столбы, у подножия павильона летают парами синие луани и красные фениксы, и на них восседают небожители, юноши и девушки в ярких одеждах. На террасе спят, словно бы охмелевшие от вина, пять небесных дев и один небожитель-юноша.
– Как называется этот павильон и кто эти небожители? – спросила пораженная Хун.
Бодисатва улыбнулась.
– Нефритовый павильон, а небожители, что спят, опершись о перила, – Звездный князь Вэнь-чан, Нефритовая дева, Фея шести небес, Красная птица, Звездная красавица и Персик. Красная птица – это ты сама!
Безмерно удивилась Хун.
– Но почему спят все шестеро?
Тогда бодисатва повернулась лицом на запад и прочитала:
Однажды родившись, любовь
Узы кует в сердцах;
От этих сердечных уз
Становится крепче любовь.
Стоит любви умереть –
Узы рассыплются в прах,
Тотчас в пустой сосуд
Душа превратится вновь!
И Хун поняла все.
– Я была звездой, связанной узами любви со Звездным князем Вэнь-чаном! И меня отпустили в мир людей!
Она спросила бодисатву:
– А когда проснутся небожители?
Бодисатва подняла посох и указала им на небо.
– Взгляни!
Хун посмотрела: десять больших звезд заливали своим сиянием Нефритовый павильон.
– Что это за звезды и почему свет их направлен сюда?
– Самая большая из десяти – звезда Речной Вожак, рядом с нею созвездие Трех Братьев, Звезда Радости, Небесный Жемчуг и Звезда Счастья, и они уже отправлены в мир людей. Другие тоже скоро будут посланы на землю, и тогда проснутся небожители.
Восхищенная Хун помолчала, посмотрела на южный скат неба и увидела две неяркие звездочки.
– А это что? – спросила она.
– Ты видишь там звезды Небесный Волк и Дух Огня. Некогда они были твои враги, а теперь стали тебе друзьями. Так было предопределено.
– Значит, и моя жизнь предопределена? – проговорила Хун. – И я никогда больше не вернусь на землю?
Бодисатва улыбнулась.
– Ты права: человек не волен изменить предопределение Неба. Но твоя земная жизнь еще не окончена, ты должна возвратиться к ней. Ровно через сорок лет ты предстанешь перед Нефритовым владыкой и снова будешь вкушать счастье жизни небесной!
– Кто же вы? – снова спросила Хун.
– Я бодисатва одной из скал Южного моря и явилась к тебе по велению самого Будды!
Сказав так, бодисатва подбросила в воздух посох. Вновь перекинулся с неба на землю радужный мост, раздался громоподобный окрик – и Хун проснулась. Как и прежде, сидит она у себя, опершись на столик. Она идет к князю, его женам и наложницам и рассказывает свой удивительный сон. И оказывается, что минувшей ночью все они видели точно такой же!
Госпожа Сюй говорит Хун:
– Когда мы жили в деревне и у нас все никак не появлялись дети, мы однажды помолились бодисатве, высеченной в скале на Белом Лотосе, и тогда родился Ян Чан-цюй! А изображена была Авалокитешвара! По гроб жизни мы благодарны ей! Твой сон тоже навеян этой милосердной богиней, и она поведала тебе о твоем будущем. Отец нашей Феи, даос по прозвищу Пастырь Отечества, обитает у горы Красный Зонт в храме Пяти Сутр, проповедуя мудрость Будды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202