Но и гражданские объекты, при условии сохранения энергоснабжения, могли остаться вполне функционирующими. «Омега-Три» пострадала не потому, что полагалась на полевые структуры, а потому, что оставалась без присмотра достаточно долго, чтобы материальные компоненты утратили работоспособность. Если бы компьютеры станции обладали адекватной способностью к самовосстановлению и запасом запчастей, то сегодня «Омега-Три» была бы полностью действующей.
Он сделал паузу, как бы проверяя свои мысли, затем взглянул на Колина.
— На этом хочу завершить свой отчет, сэр. Детальная информация для всех, кто захочет внимательно с ней ознакомиться, есть в базе данных.
— Спасибо. — Колин поджал губы, думая, что последуют вопросы, но все молчали. «Они ждут другого», — тяжело подумал он, а вслух произнес: — Коммандер Коханна, прошу вас.
— Мы все еще не знаем, как они сделали это, — сказала Коханна, — хотя нам точно известно, что они сделали. Я не уверена, что могу полностью принять объяснение Дахака, но оно согласуется с полученными данными.
Можно рассматривать их оружие как заболевание с летальным исходом для всех живых организмов. Очевидно, что это был монстр во всех смыслах этого слова. Мы не можем знать, как он был выпущен, но результатом того было неизбежное уничтожение всего живого. Все зараженные планеты мертвы , леди и джентльмены.
С другой стороны, — для усиления эффекта она, как и Колин, сделала паузу, — мы также определили, что это оружие имеет ограниченную, так сказать, «продолжительность жизни». И какой бы долгой она ни была, она все же меньше, чем истекший период времени. Мы населили пробные участки домашним скотом и растениями из наших гидропонических ферм и рекреационных районов, используя воду и почву взятую роботами с различных участков поверхности Киира. Из записей правителя Йиртаны мы знаем, что инкубационный период оружия в организме млекопитающих был приблизительно тридцать земных месяцев, и мы использовали технику, применяемую обычно для ускорения лечения, чтобы провести пробные участки через эквивалент сорокапятимесячного срока, и пока не появилось никаких признаков заболевания. Я, конечно, не предлагаю вернуть тестовые образцы на «Дахак», но выводы напрашиваются сами собой. Само биооружие погибло, по крайней мере на Киира. А, следовательно, также и на планетах, которые были им заражены столь же давно.
На этом позвольте закончить отчет, капитан.
— Спасибо. — Расправив плечи, Колин заговорил очень тихим голосом, чувствуя на себе одном весь груз ответственности. — На основании данных отчетов я намерен отдать приказание незамедлительно направиться на Бирхат, к Центральной Базе Флота.
Кто-то издал довольно громкий вздох, и лицо Колина напряглось.
— Информация, полученная здесь, говорит о том, что Бирхат вряд ли выжил. Но это, к сожалению, ничего не меняет.
Я не знаю, что мы найдем там, но я знаю три вещи. Первое: если мы вернемся на Землю без подмоги, мы проиграем. Второе: самые лучшие военные подразделения Империума — или Империи — размещались на Центральной Базе. Третье: логика подсказывает, что биооружие будет там таким же мертвым, как и здесь. Исходя из этого, наибольшие шансы для нас найти работоспособные компьютерные системы именно на Бирхате. Вполне вероятно, что мы сможем абсолютно безопасно реактивировать все, что обнаружим. И, в самом крайнем случае, это будет нашей лучшей возможностью осознать полный масштаб катастрофы.
Итак, мы покидаем Киира через двенадцать часов. Прошу всех вернуться к своим обязанностям. Если понадоблюсь, я у себя в каюте.
Он встал, ловя на себе ошеломленные взгляды подчиненных, только что осознавших, что он не собирается больше обсуждать этот вопрос.
— Смирно, — тихо изрек Дахак, и офицеры поднялись.
Колин покинул зал в полной тишине, задаваясь вопросом, поняли ли все эти удивленные люди, почему он пресек любые обсуждения.
Ответ был настолько же простым, насколько горьким. В конце концов, это было его решение, а если бы началось обсуждение, то им невольно пришлось бы разделить с ним ответственность за принятие именно такого решения. Он не мог допустить этого.
Он не знал, необходимо ли будет присутствие «Дахака», чтобы отбить атаку разведчиков ачуультани, но отчаянно надеялся, что нет, поскольку он, Колин МакИнтайр, решил ухватиться за обрывки надежды, а не оставаться защищать свой мир. И если его надежда на успехи Гора не оправдается, то он приговорил свой мир к гибели — мир, который (это стало абсолютно очевидным), мог остаться единственной планетой, на которой жили люди, — что бы он ни нашел на Бирхате.
Сознание того, что направиться к Бирхату его вынудила логика, не могло перевесить страха возможной ошибки. Он ничего не знал о реальных достижениях Гора. И если Центральная База Флота все еще существовала, это могла быть еще одна «Омега-Три» — дряхлая, непоправимо искалеченная… Страх перед грузом ответственности за жизнь себе подобных парализовал Колина.
Но он знал, что не будет — просто не может — делить эту ответственность с кем-то еще. Она была только на нем одном, и, шагнув в транзитную шахту, капитан Колин МакИнтайр наконец ощутил полную, ужасную тяжесть своей власти.

* * *
Мох был мягким и немного влажным, когда он лег на спину, уставившись в небо. Кажется, он начинал понимать, почему Империум обеспечил своих капитанов этой зеленью и свежестью. Он мог бы найти простор на площадке любого парка, где по километрам открытых пространств гулял бриз, но этот был его собственным. Маленький уединенный уголок, созданный природой, принадлежал ему, предлагая истинный покой и тихую песню птиц именно тогда, когда на него свалился этот огромный груз ответственности.
Он закрыл глаза, глубоко дыша. Его ласкали легкие брызги фонтанов, а нежный ветерок едва касался кожи; эти ощущения облегчали боль, но не изгоняли ее.
Он не обратил внимания на время, когда пришел сюда и растянулся на мху, и поэтому не знал, как долго пробыл здесь, отрешившись от внешнего мира.
Кто-то был возле люка, и Колин сначала решил никого не впускать, поскольку осознание того, что он сделал, было еще слишком свежо и болезненно. Но неожиданно эта мысль испугала его. Если в течение шести месяцев пути к Бирхату вести образ жизни отшельника, можно с легкостью сойти с ума.
Колин открыл люк, и тот, кто хотел попасть внутрь, вошел.
Она обошла вокруг зарослей азалий и лавра, и он медленно открыл глаза.
— Ты переживаешь, мой Колин, — мягко сказала она.
Он начал было объяснять, но затем прочел все в ее глазах. Она знала. По крайней мере один из его офицеров знал, почему он отказался обсуждать свое решение.
— Можно мне посидеть рядом? — нежно спросила она, и он кивнул.
Она перешла через ковер из мха медленно, с кошачьей грацией, которая была ее неотъемлемой частью. Прямая и стройная в своей темно-синей униформе, высокая для империанки, но изящная, она закалывала свои блестящие черные волосы той же драгоценной заколкой, что и в день их встречи. День, когда он встретил ненависть в ее глазах. Ненависть за то, что он сделал, за неловкость, самоуверенность, неумение, которое стоило жизни ее внучатым племяннику и племянницам, которых она любила, но даже больше за то, кем он был. За угрозу наказания, которую он нес ее отцу-мятежнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84