Их ядро запрограммировано специальным образом, чтобы предупредить возможность возникновения настоящего самосознания.
Мои программы перевода пригодны для большинства целей, но пока я не способен изменять их программы. Во многих отношениях их основные программы представляют собой неотъемлемую часть полевых структур их схем. Я могу передавать данные и управлять действующими программами; я еще не разобрался, как изменять их. Поэтому можно предположить, что главная трудность заключается в программном ядре и просто привести их базы данных в соответствие с моей недостаточно для пробуждения самосознания. Если только нет зерна истины в гипотезе капитана Флота Черникова.
— Да? — Гор посмотрел на Колина. — Что же это за гипотеза?
— Влад ударился в метафизику, — сказал Колин. Это могло быть шуткой, но прозвучало иначе. — Он считает, что у Дахака образовалась душа.
— Душа ?
— Да. Он считает, что это эволюционный фактор не относящийся ни к программному обеспечению, ни к сложности компьютерной сети, ни к объему данных в памяти, и, в отсутствии лучшего термина, назвал его «душой», — сказал Колин. — Вы можете обсудить это с ним позже, если захотите. Он готов говорить об этом часами, если ему позволить.
— Конечно, — ответил Гор. — «Душа »… Какое тонкое определение. И как было бы замечательно, если бы это оказалось правдой.
Он увидел непонимающее выражение лица Хэтчера и улыбнулся.
— Дахак уже сам по себе является чудом, — объяснил он. — Он, безусловно, личность, индивидуальность. Но если у него действительно есть душа, и если это дело рук Человека, даже если это случайность — согласись, это удивительно.
— Понимаю, — произнес Хэтчер, затем посмотрел на Колина. — Но вернемся к нашему разговору; я правильно понял, что ты собираешься продолжать быть Императором?
— У меня нет выбора, — спокойно сказал Колин. — Мать не позволит мне отречься, а каждый кусочек имперской технологии, который мы сможем заполучить, запрограммирован подчиняться ей.
— Так что в том плохого? — вставил Гор. — Я думаю, ты будешь отличным Императором, Колин. — Его зять показал ему язык, но Гор продолжил: — Нет, я не шучу. Посмотри, что ты уже успел сделать. Я не верю, что на Земле есть человек, который не понимает, что он жив только благодаря тебе…
— Ты хочешь сказать, благодаря тебе , — перебил его Колин.
— Только потому, что ты оставил меня во главе дела, а я не смог бы справиться без этих людей. — Гор указал жестом на Хэтчера и Цзяня. — Но дело в том, что ты сделал выживание возможным. Ладно, ты и Дахак. Но я не думаю, что он согласится на такую работу.
— Вы правильно думаете, сэр, — произнес ровный голос. Гор улыбнулся и продолжил:
— И, нравится вам это или нет, кому-то придется взять это на себя. До сих пор мы держались только потому, что верховная власть была назначена извне. Не забудьте, что никто не отменял на Земле чрезвычайное положение, потому что нынешняя ситуация требует абсолютной власти. Даже если бы это было не так, все равно нужно, чтобы такая власть существовала хотя бы на протяжении жизни одного поколения до того, как Земля будет готова к эффективному самоуправлению.
— С вашего позволения, Ваше Величество, — произнес Цзянь, не обращая внимания на попытку Колина протестовать, — Правитель прав. Вы знаете, как мои люди относятся к западному империализму. Конечно, сейчас этот вопрос стоит не столь остро, поскольку в результате военного объединения и совместной работы правительств зародилось некоторое доверие, но наш союз более хрупок, чем может показаться. К тому же между нами остается много различий. Совместная работа на равных более не кажется чем-то непредставимым, но не полное объединение. Но вы, как внешний источник власти, — совсем другое дело. Вы сможете удержать нас вместе. Никто кроме вас — за возможным исключением Правителя Гора — не сможет этого.
Колин не присутствовал при вхождении Цзяня в командный состав Гора. Он все еще думал о маршале, как о жестком военном лидере Азиатского Альянса, но спокойствие Цзяня, его здравые рассуждения были для него неожиданностью, а искренность маршала была абсолютно очевидной.
— Если вы все действительно так считаете, я думаю, у меня нет выбора. В отношениях с Матерью, уж во всяком случае, это изрядно упростит дело!
— Но почему она так непреклонна? — спросил Хэтчер.
— Она была разработана таким образом, Джер, — ответил МакМахан. — Мать была главным преторианцем Империи. Она командовала Военным Флотом от имени Императора, но, не имея самосознания, она не была подвержена амбициям, которые свойственно испытывать людям в аналогичной позиции. Ее программное ядро неимоверно сложно, но сводится все к тому, что Гердан Великий сделал ее хранителем империи, когда принял титул императора.
— Принял? — хмыкнул Хэтчер.
— Нет, имперские историки были достаточно объективными и несклонными к иконотворчеству, даже когда речь шла о еще живущих Императорах. И, насколько я могу судить из их заметок, это абсолютно правильный глагол. Он знал, что это будет за работа, и не хотел ее.
— Сколько земных императоров признавались , что хотят?
— Наверное немногие, но Гердан был в чертовски сложной ситуации. Существовало шесть «официальных» имперских правительств, а гражданских войн тогда шло минимум вдвое больше. Гердан в то время был старшим военным офицером Империума, удерживающим Бирхат. Это дало ему некоторый официальный статус, который другие не признавали, и двое из них объединились, чтобы раздавить его, а вместо этого он раздавил их. Я изучил его кампании и понял, что этот человек был незаурядным стратегом. Его экипажи знали это и потребовали, чтобы он стал диктатором, чтобы положить конец войнам. Сенат на Бирхате поддержал это предложение.
— Так почему же он не отрекся позже?
— Я думаю, что просто побоялся. Он, похоже, был весьма либеральным типом для своего времени — если вы мне не верите, загляните в формулировки гражданских прав, которые он прописал в своей Великой Хартии, — но он только-только перестал изображать из себя пожарного, который пытается погасить огонь бесконечных войн. Как и в случае с нашим Колином, многое держалось только на его личном авторитете. Если бы он ушел, все бы вмиг развалилось. Поэтому он согласился на работу, которую Сенат предложил ему, после чего провел восемьдесят лет, создавая абсолютистское правительство, которое могло бы сохранять единство, не став при этом тиранией.
Система работала следующим образом. Власть Императора в военных вопросах была абсолютна — отсюда «Военачальник» в титуле, — а в гражданских делах она представляла собой ограниченную монархию. Император являлся исполнительной властью, с правом назначать и снимать чиновников, а также распоряжаться финансами. Законодательную власть представляла собой Дворянская Ассамблея, но менее трети титулов были наследуемыми. Остальные семьдесят с гаком процентов — пожизненными. Гердан постановил, что пятая часть пожизненных титулов может быть предоставлена Императором. Из остальных часть предоставляется самой Ассамблеей, — в качестве поощрения за выдающиеся достижения в науке, военной службе, и тому подобное, а остальные — по результатам публичного голосования. В результате получилась структура, фактически объединяющая под одной крышей четыре палаты:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Мои программы перевода пригодны для большинства целей, но пока я не способен изменять их программы. Во многих отношениях их основные программы представляют собой неотъемлемую часть полевых структур их схем. Я могу передавать данные и управлять действующими программами; я еще не разобрался, как изменять их. Поэтому можно предположить, что главная трудность заключается в программном ядре и просто привести их базы данных в соответствие с моей недостаточно для пробуждения самосознания. Если только нет зерна истины в гипотезе капитана Флота Черникова.
— Да? — Гор посмотрел на Колина. — Что же это за гипотеза?
— Влад ударился в метафизику, — сказал Колин. Это могло быть шуткой, но прозвучало иначе. — Он считает, что у Дахака образовалась душа.
— Душа ?
— Да. Он считает, что это эволюционный фактор не относящийся ни к программному обеспечению, ни к сложности компьютерной сети, ни к объему данных в памяти, и, в отсутствии лучшего термина, назвал его «душой», — сказал Колин. — Вы можете обсудить это с ним позже, если захотите. Он готов говорить об этом часами, если ему позволить.
— Конечно, — ответил Гор. — «Душа »… Какое тонкое определение. И как было бы замечательно, если бы это оказалось правдой.
Он увидел непонимающее выражение лица Хэтчера и улыбнулся.
— Дахак уже сам по себе является чудом, — объяснил он. — Он, безусловно, личность, индивидуальность. Но если у него действительно есть душа, и если это дело рук Человека, даже если это случайность — согласись, это удивительно.
— Понимаю, — произнес Хэтчер, затем посмотрел на Колина. — Но вернемся к нашему разговору; я правильно понял, что ты собираешься продолжать быть Императором?
— У меня нет выбора, — спокойно сказал Колин. — Мать не позволит мне отречься, а каждый кусочек имперской технологии, который мы сможем заполучить, запрограммирован подчиняться ей.
— Так что в том плохого? — вставил Гор. — Я думаю, ты будешь отличным Императором, Колин. — Его зять показал ему язык, но Гор продолжил: — Нет, я не шучу. Посмотри, что ты уже успел сделать. Я не верю, что на Земле есть человек, который не понимает, что он жив только благодаря тебе…
— Ты хочешь сказать, благодаря тебе , — перебил его Колин.
— Только потому, что ты оставил меня во главе дела, а я не смог бы справиться без этих людей. — Гор указал жестом на Хэтчера и Цзяня. — Но дело в том, что ты сделал выживание возможным. Ладно, ты и Дахак. Но я не думаю, что он согласится на такую работу.
— Вы правильно думаете, сэр, — произнес ровный голос. Гор улыбнулся и продолжил:
— И, нравится вам это или нет, кому-то придется взять это на себя. До сих пор мы держались только потому, что верховная власть была назначена извне. Не забудьте, что никто не отменял на Земле чрезвычайное положение, потому что нынешняя ситуация требует абсолютной власти. Даже если бы это было не так, все равно нужно, чтобы такая власть существовала хотя бы на протяжении жизни одного поколения до того, как Земля будет готова к эффективному самоуправлению.
— С вашего позволения, Ваше Величество, — произнес Цзянь, не обращая внимания на попытку Колина протестовать, — Правитель прав. Вы знаете, как мои люди относятся к западному империализму. Конечно, сейчас этот вопрос стоит не столь остро, поскольку в результате военного объединения и совместной работы правительств зародилось некоторое доверие, но наш союз более хрупок, чем может показаться. К тому же между нами остается много различий. Совместная работа на равных более не кажется чем-то непредставимым, но не полное объединение. Но вы, как внешний источник власти, — совсем другое дело. Вы сможете удержать нас вместе. Никто кроме вас — за возможным исключением Правителя Гора — не сможет этого.
Колин не присутствовал при вхождении Цзяня в командный состав Гора. Он все еще думал о маршале, как о жестком военном лидере Азиатского Альянса, но спокойствие Цзяня, его здравые рассуждения были для него неожиданностью, а искренность маршала была абсолютно очевидной.
— Если вы все действительно так считаете, я думаю, у меня нет выбора. В отношениях с Матерью, уж во всяком случае, это изрядно упростит дело!
— Но почему она так непреклонна? — спросил Хэтчер.
— Она была разработана таким образом, Джер, — ответил МакМахан. — Мать была главным преторианцем Империи. Она командовала Военным Флотом от имени Императора, но, не имея самосознания, она не была подвержена амбициям, которые свойственно испытывать людям в аналогичной позиции. Ее программное ядро неимоверно сложно, но сводится все к тому, что Гердан Великий сделал ее хранителем империи, когда принял титул императора.
— Принял? — хмыкнул Хэтчер.
— Нет, имперские историки были достаточно объективными и несклонными к иконотворчеству, даже когда речь шла о еще живущих Императорах. И, насколько я могу судить из их заметок, это абсолютно правильный глагол. Он знал, что это будет за работа, и не хотел ее.
— Сколько земных императоров признавались , что хотят?
— Наверное немногие, но Гердан был в чертовски сложной ситуации. Существовало шесть «официальных» имперских правительств, а гражданских войн тогда шло минимум вдвое больше. Гердан в то время был старшим военным офицером Империума, удерживающим Бирхат. Это дало ему некоторый официальный статус, который другие не признавали, и двое из них объединились, чтобы раздавить его, а вместо этого он раздавил их. Я изучил его кампании и понял, что этот человек был незаурядным стратегом. Его экипажи знали это и потребовали, чтобы он стал диктатором, чтобы положить конец войнам. Сенат на Бирхате поддержал это предложение.
— Так почему же он не отрекся позже?
— Я думаю, что просто побоялся. Он, похоже, был весьма либеральным типом для своего времени — если вы мне не верите, загляните в формулировки гражданских прав, которые он прописал в своей Великой Хартии, — но он только-только перестал изображать из себя пожарного, который пытается погасить огонь бесконечных войн. Как и в случае с нашим Колином, многое держалось только на его личном авторитете. Если бы он ушел, все бы вмиг развалилось. Поэтому он согласился на работу, которую Сенат предложил ему, после чего провел восемьдесят лет, создавая абсолютистское правительство, которое могло бы сохранять единство, не став при этом тиранией.
Система работала следующим образом. Власть Императора в военных вопросах была абсолютна — отсюда «Военачальник» в титуле, — а в гражданских делах она представляла собой ограниченную монархию. Император являлся исполнительной властью, с правом назначать и снимать чиновников, а также распоряжаться финансами. Законодательную власть представляла собой Дворянская Ассамблея, но менее трети титулов были наследуемыми. Остальные семьдесят с гаком процентов — пожизненными. Гердан постановил, что пятая часть пожизненных титулов может быть предоставлена Императором. Из остальных часть предоставляется самой Ассамблеей, — в качестве поощрения за выдающиеся достижения в науке, военной службе, и тому подобное, а остальные — по результатам публичного голосования. В результате получилась структура, фактически объединяющая под одной крышей четыре палаты:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84