Если там кто-то остался – это враги. На других Внешних Мирах нет никого солярианского происхождения, кроме вас. Вы единственная солярианка, подходящая мне, единственная во всей Галактике. Вы мне и нужны и должны ехать со мной.
– Ошибаетесь, поселенец. Может, я для вас единственная подходящая, но вы мне не подходите. Я не намерена ехать с вами, и вы меня не заставите. Я окружена роботами. Один шаг – и вы будете обезоружены, а при сопротивлении можете и пострадать.
– У меня нет намерения действовать силой. Вы должны ехать добровольно. Ведь дело идет о предотвращении войны.
– Это забота правительства, моего и вашего. Я отказываюсь что-нибудь делать. Я – частное лицо.
– Вы обязаны сделать это для вашего мира. В случае войны пострадаем не только мы, но и Аврора.
– Я тоже не из гипервизионных героев.
– Тогда вы обязаны мне.
– Вы спятили. Я вам ничем не обязана.
Диджи только улыбнулся.
– Лично мне как индивидууму вы ни чем не обязаны. Но у вас большой долг передо мной, как перед потомком Илии Бейли.
Глэдис замерла, глядя на бородатого монстра. Как она могла забыть, кто он?
– Нет, – наконец выговорила она.
– ДА, – с силой сказал Диджи – Два раза Предок сделал для вас больше, чем вы когда-либо могли бы оплатить. Его нет здесь, чтобы потребовать уплаты хотя бы части долга, но я унаследовал это его право.
Глэдис сказала в отчаянии:
– Но что я могу сделать для вас, если поеду?
– Там увидим. Вы поедете?
Глэдис хотелось отказаться. Но не для этого ли Илия снова вошел в ее жизнь за последние сутки? Может ли она отказать, если это немыслимое требование предъявлено ей от его имени?
– Но Совет не позволит мне ехать с вами. Ни один аврорец не сядет на поселенческий корабль.
– Миледи, вы живете на Авроре два столетия и думаете, что аврорцы считают вас своей. Нет, для них вы все еще солярианка. Они отпустят вас.
– Нет, – сказала Глэдис. Сердце ее сильно забилось, руки покрылись гусиной кожей. Он прав. Амадейро, например, считает ее солярианкой. И все-таки она повторила, стараясь уверить себя: – Нет, не пустят.
– Пустят, – возразил Диджи – Ведь кто-то из вашего Совета приходил к вам и просил принять меня?
– Он просил меня только сообщить о нашем с вами разговоре, и я это сделаю.
– Если они хотели, чтобы вы шпионили за мной в своем собственном доме, то сочтут даже более полезным, чтобы вы шпионили за мной на Солярии. – Он подождал ответа и, не получив его, продолжил с легкой усталостью: – Миледи, если вы откажите, у меня нет сил заставить вас. Но Совет вас заставит. Только я не хочу этого. Предок не хотел бы этого, будь он здесь. Он хотел бы, чтобы вы поехали со мной только из благодарности к нему и не по какой иной причине. Миледи, Предок работал для вас в исключительно трудных условиях. Неужели вы не захотите поработать ради его памяти?
Сердце Глэдис упало. Она знала, что не может сопротивляться.
– Я никуда не могу ехать без роботов.
– Я на это и не рассчитывал. – Он снова ухмыльнулся. – Почему бы вам не взять моих двух тезок? Или вам нужно больше?
Глэдис посмотрела на Дэниела. Он стоял неподвижно. Посмотрела на Жискара – то же самое. А затем ей показалось, что как раз в этот момент голова Жискара чуть заметно кивнула.
Она должна была верить ему.
И она сказала:
– Ладно, я поеду с вами. С этими двумя роботами. Больше не нужно.

Часть вторая
Солярия
V. Покинутая планета

19
Пятый раз в жизни Глэдис оказалась на корабле. Сейчас она не могла вспомнить, когда они с Сантириксом поехали на планету Евтерпу ради ее прославленных лесов, которые считались несравненными, особенно в романтическом сиянии спутника планеты Джемстауна.
Лес действительно был пышным, зеленым. Деревья были посажены правильными рядами, животный мир тщательно отобран по цвету и красоте. Там не было ни ядовитых, ни каких-либо неприятных созданий.
Спутник был близок к планете и сиял, как бриллиантовая брошь. Он блестел, подымаясь к зениту, и тускнел, спускаясь к горизонту. Человек очарованно следил за ним в первую ночь, во вторую – с чуть меньшим удовольствием, в третью – с неопределенным раздражением, предполагая, что в первые ночи небо было чище и ошибаясь при этом. Местные жители никогда на спутник не смотрели, но громко восхваляли – перед туристами, конечно.
В общем-то Глэдис была довольна поездкой, но еще больше радовалась возвращению на Аврору и решила, что больше путешествовать не будет, разве что в случае крайней необходимости. Подумать только, это было по меньшей мере сто лет назад!
Какое-то время она жила в страхе, что ее муж будет настаивать на следующей поездке, но он ни разу не заговорил об этом. Видимо, он пришел к тому же решению и, возможно, тоже боялся, что она захочет отправиться в путешествие.
В этом не было ничего необычного. Аврорцы – да и вообще космониты – предпочитали оставаться дома. Их планеты, их дома были достаточно комфортабельны и, в конце концов, что может быть лучше, когда о вас заботятся ваши собственные роботы, понимающие каждый ваш сигнал, и вам даже не надо говорить о своих желаниях?
Она съежилась. Что имел в виду Диджи, когда говорил об упадке роботехнического общества?
Но вот она снова в космосе и на земном корабле. Она мало что видела на нем, но то, что она видела, ей страшно не понравилось. Тут, кажется, ничего не было, кроме прямых линий, острых углов и гладкой поверхности. Все «лишнее», видимо, исключалось, словно может существовать одна только функциональность. Хотя она и не знала назначения того или иного предмета на корабле, она чувствовала, что от него больше ничего не требуется, что ничто не может вмешиваться в кратчайшее расстояние между двумя точками.
На всех аврорских и вообще космонитских вещах все было многослойным. Основой была функциональность – если не считать чистого орнамента – но поверх шло то, что удовлетворяло глаз и чувства, а поверх этого нечто, удовлетворяющее дух. Насколько же это было лучше!
Это представляло такое изобилие человеческого творчества, что космониты просто не могли жить в неукрашенной Вселенной, и разве это плохо? Неужели будущее принадлежит повсеместной геометрии? Или поселенцы просто еще не усвоили сладости жизни?
Но если в жизни так много сладости, почему же ей, Глэдис, так мало досталось?
Ей нечего было делать на борту, кроме как размышлять над такими вопросами и отвечать на них себе самой. Этот Диджи, варварский потомок Илии, вбил их ей в голову своим спокойным утверждением, что Внешние Миры умирают, хотя и сам видел даже за короткое время пребывания на Авроре, что планета находится в полном здравии и безопасности.
Она попыталась отвлечься от своих мыслей голофильмами, которыми ее снабдили, с умеренным любопытством следила, как события торопливо следовали одно за другим (все фильмы были приключенческими), оставляя мало времени для разговора и еще меньше для мысли и радости. Очень похоже на их изделия.
Диджи вошел в середине одного такого фильма. Его приход не был для нее неожиданностью, роботы предупредили ее и не пустили бы его, если бы она не была расположена его принять. Дэниел вошел с ним.
– Ну, как вы тут? – спросил Диджи и, когда она дотронулась до контакта и изображение исчезло, добавил: – Не выключайте, я посмотрю вместе с вами.
– Не обязательно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95