Должен признаться, что поселенцы в этом деле довольно неуклюжи. Я тоже не чудо грациозности, но могу. Ты тоже сможешь.
Глэдис тяжело вздохнула.
– Ну, ладно, попробую. Но вот что, Диджи, дорогой, нам нужно сколько-нибудь спокойную комнату на ночь. Я хотела бы приглушить ваше Жужжание Города.
– Думаю, что это можно устроить.
– И я не хочу есть в столовых.
– Ну, можно договориться, чтобы еду приносили сюда, но тебе лучше было бы участвовать в общественной жизни Земли. К тому же я буду с тобой.
– Может быть, через некоторое время, Диджи, но не сразу. И я хочу иметь для себя женский туалет.
– О, вот ЭТО невозможно. В любой комнате, предназначенной нам, будет умывальная раковина и ночная ваза, но если ты намерена принять душ или ванну, тебе придется идти в общественный туалет. Там будет женщина, которая познакомит тебя с процедурой и назначит тебе стойло или что там у них. Тебе никто не будет мешать. Все поселенки знакомятся с общественными туалетами. В конце концов, это может тебе понравиться, Глэдис. Мне говорили, что женский туалет – самое активное и веселое место. А вот в мужском, наоборот, не позволяется ни одного слова. Очень глупо.
– Все это ужасно, – пробормотала Глэдис. – Как же вы терпите недостаток уединения?
– В перенаселенном мире нужда заставляет, – легкомысленным тоном ответил Диджи. – Чего никогда не имел, о том не скучаешь. Хочешь еще какой-нибудь афоризм?
– Нет, пожалуй.
Глэдис выглядела удрученной, и Диджи обнял ее за плечи.
– Ну, ладно. Все будет не так плохо, как ты думаешь. Вот увидишь.
84
В общем-то, это не было кошмаром, и Глэдис подумала, что ее опыт на Бейли-мире дал ей какое-то предчувствие того, что являлось ей настоящим человеческим океаном. Толпы были куда больше, чем на Поселенческом Мире, зато она, Глэдис, была здесь больше изолирована от общего стада, чем тогда.
Члены Правительства были явно заинтересованы встречей с ней. Шла бессловесная вежливая борьба за достаточно близкое положение к ней, чтобы попасть вместе с ней в гиперпередачу. Это отделяло ее не только от толпы, находящейся за полицейским барьером, но и от Диджи и ее двух роботов. Ее даже вежливо подталкивали, чтобы ее глаза смотрели только в камеру.
Она слушала бесчисленные речи, к счастью, краткие, но реально не слишком слышала их. Периодически улыбалась вежливо и бездумно, показывая имплантированные зубы во всех направлениях, чтобы никого не обидеть.
Она ехала в наземном каре по многокилометровым дорогам, и толпы, выстроившиеся вдоль ее пути, выкрикивали приветствия и махали ей. Она сомневалась, чтобы земляне когда-либо встречали космонита, и была уверена, что ее случай беспрецедентный.
В одном месте она заметила кучку народа, собравшуюся у гипервизионного экрана, и на секунду увидела на нем собственное изображение. Она знала, что они слушали запись ее речи на Бейли-мире, и думала, сколько же раз и в скольких местах это передается сейчас, передавалось раньше и будет впредь, и что будет, когда ее услышат во Внешних Мирах.
Может, ее сочтут изменницей по отношению к народу Авроры, и здешний прием послужит доказательством? Возможно. Но это ее не беспокоило. У нее миссия мира, и она будет следовать ей без колебаний, куда бы эта миссия не завела ее, даже в невероятную организацию массового мытья и навязчивого бессознательного эксгибиционизма в женском туалете, которую она видела утром… Ну, может, не совсем БЕЗ колебаний…
Они подъехали к одной из экспресс-дорог, о которых говорил Диджи, и она с откровенным ужасом смотрела на бесконечную вереницу пассажирских каров, которые шли, шли и шли, и во всех были люди, едущие по срочным делам, либо просто не хотели толкаться и теперь серьезно смотрели на толпу и на процессию, когда проезжали мимо.
Затем наземный кар нырнул под экспресс-дорогу в короткий туннель, ничем не отличающийся от перехода наверху (Город был весь из туннелей), и снова вынырнул на другой стороне.
Наконец они прибыли в огромное общественное здание, к счастью, несколько более привлекательное, чем бесконечные одинаковые блоки жилых кварталов.
В здании состоялся еще один прием, где подавали спиртные напитки и различные горячие закуски. Привередливая Глэдис ничего не трогала. Тысячи людей крутились вокруг и подходили поговорить с Глэдис. Видимо, это не включало обязательное рукопожатие, но некоторые желали этого, и Глэдис, стараясь не показывать колебания, клала два пальца на протянутую ладонь и тут же убирала их.
Несколько женщин собрались удалиться в туалет, и одна из них – очевидно, по общественному ритуалу и тактичности – спросила Глэдис, не хочет ли она пойти с ними. Особой необходимости не было, но она подумала, что впереди долгая ночь, и позже, может быть, будет трудный день.
В туалете, как всегда, стоял смех и щебет. Там были маленькие отделения, отгороженные с боков, но не спереди. Глэдис старалась убедить себя, что надо привыкать к местным обычаям. Во всяком случае, здесь была чистота и отличная вентиляция.
На Дэниела и Жискара никто не обращал внимания. Это было, как поняла Глэдис, из доброты. Роботы в город не допускались. Сделать упор на присутствие Дэниела и Жискара, означало бы разногласие с законом, поэтому было проще тактично притвориться, будто их тут их нет.
Когда начался банкет, они тихо сидели за столом с Диджи, неподалеку от возвышения, где сидела Глэдис и очень экономно ела, думая, не испортит ли ей желудок эта пища.
Диджи, видимо, не слишком довольный своей ролью хранителя роботов, не спускал глаз с Глэдис, и время от времени она поднимала руку и улыбалась ему.
Жискар, также следивший за Глэдис, имел возможность спокойно поговорить с Дэниелом под покровом непрекращающихся разговоров и стука посуды.
– Друг Дэниел, в этом зале сидят высокие чиновники. Может быть, хотя бы у одного из них есть полезная для нас информация.
– Возможно, друг Жискар. Ты можешь, благодаря своим способностям, вести меня в этом отношении?
– Нет. Мысленный задний план не дает мне специфического эмоционального соответствия интересу. И случайных всплесков в моем непосредственном окружении тоже нет. Но вершина кризиса, я уверен, быстро приближается, пока мы сидим здесь без дела.
– Я попытаюсь действовать, как действовал бы партнер Илия, я форсирую темп, – серьезно сказал Дэниел.
85
Дэниел не ел. Он осмотрел собравшихся своими спокойными глазами и нашел того, кого искал. Он встал и пошел к другому столу, пристально глядя на женщину, которая ухитрялась быстро есть и одновременно разговаривать с мужчиной, сидевшим рядом с ней. Она была крепкой, коренастой, короткие волосы имели явные следы седины. Лицо было немолодое, но приятное.
Дэниел подождал естественного перерыва в разговоре, но не дождался и спросил:
– Мадам, не могу ли я прервать вас?
Она посмотрела на него испуганно и явно недовольно.
– Да, – несколько резко сказала она, – а в чем дело?
– Мадам, я прошу простить меня за вмешательство, но не позволите ли вы мне поговорить с вами?
Она хмуро посмотрела на него, а затем ее лицо вдруг смягчилось.
– Догадываюсь по вашей исключительной вежливости, что вы робот. Верно?
– Я робот леди Глэдис, мадам.
– Да, но вы совсем как человек. Вы Р. Дэниел Оливо.
– Это мое имя, мадам.
Женщина повернулась к мужчине и сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Глэдис тяжело вздохнула.
– Ну, ладно, попробую. Но вот что, Диджи, дорогой, нам нужно сколько-нибудь спокойную комнату на ночь. Я хотела бы приглушить ваше Жужжание Города.
– Думаю, что это можно устроить.
– И я не хочу есть в столовых.
– Ну, можно договориться, чтобы еду приносили сюда, но тебе лучше было бы участвовать в общественной жизни Земли. К тому же я буду с тобой.
– Может быть, через некоторое время, Диджи, но не сразу. И я хочу иметь для себя женский туалет.
– О, вот ЭТО невозможно. В любой комнате, предназначенной нам, будет умывальная раковина и ночная ваза, но если ты намерена принять душ или ванну, тебе придется идти в общественный туалет. Там будет женщина, которая познакомит тебя с процедурой и назначит тебе стойло или что там у них. Тебе никто не будет мешать. Все поселенки знакомятся с общественными туалетами. В конце концов, это может тебе понравиться, Глэдис. Мне говорили, что женский туалет – самое активное и веселое место. А вот в мужском, наоборот, не позволяется ни одного слова. Очень глупо.
– Все это ужасно, – пробормотала Глэдис. – Как же вы терпите недостаток уединения?
– В перенаселенном мире нужда заставляет, – легкомысленным тоном ответил Диджи. – Чего никогда не имел, о том не скучаешь. Хочешь еще какой-нибудь афоризм?
– Нет, пожалуй.
Глэдис выглядела удрученной, и Диджи обнял ее за плечи.
– Ну, ладно. Все будет не так плохо, как ты думаешь. Вот увидишь.
84
В общем-то, это не было кошмаром, и Глэдис подумала, что ее опыт на Бейли-мире дал ей какое-то предчувствие того, что являлось ей настоящим человеческим океаном. Толпы были куда больше, чем на Поселенческом Мире, зато она, Глэдис, была здесь больше изолирована от общего стада, чем тогда.
Члены Правительства были явно заинтересованы встречей с ней. Шла бессловесная вежливая борьба за достаточно близкое положение к ней, чтобы попасть вместе с ней в гиперпередачу. Это отделяло ее не только от толпы, находящейся за полицейским барьером, но и от Диджи и ее двух роботов. Ее даже вежливо подталкивали, чтобы ее глаза смотрели только в камеру.
Она слушала бесчисленные речи, к счастью, краткие, но реально не слишком слышала их. Периодически улыбалась вежливо и бездумно, показывая имплантированные зубы во всех направлениях, чтобы никого не обидеть.
Она ехала в наземном каре по многокилометровым дорогам, и толпы, выстроившиеся вдоль ее пути, выкрикивали приветствия и махали ей. Она сомневалась, чтобы земляне когда-либо встречали космонита, и была уверена, что ее случай беспрецедентный.
В одном месте она заметила кучку народа, собравшуюся у гипервизионного экрана, и на секунду увидела на нем собственное изображение. Она знала, что они слушали запись ее речи на Бейли-мире, и думала, сколько же раз и в скольких местах это передается сейчас, передавалось раньше и будет впредь, и что будет, когда ее услышат во Внешних Мирах.
Может, ее сочтут изменницей по отношению к народу Авроры, и здешний прием послужит доказательством? Возможно. Но это ее не беспокоило. У нее миссия мира, и она будет следовать ей без колебаний, куда бы эта миссия не завела ее, даже в невероятную организацию массового мытья и навязчивого бессознательного эксгибиционизма в женском туалете, которую она видела утром… Ну, может, не совсем БЕЗ колебаний…
Они подъехали к одной из экспресс-дорог, о которых говорил Диджи, и она с откровенным ужасом смотрела на бесконечную вереницу пассажирских каров, которые шли, шли и шли, и во всех были люди, едущие по срочным делам, либо просто не хотели толкаться и теперь серьезно смотрели на толпу и на процессию, когда проезжали мимо.
Затем наземный кар нырнул под экспресс-дорогу в короткий туннель, ничем не отличающийся от перехода наверху (Город был весь из туннелей), и снова вынырнул на другой стороне.
Наконец они прибыли в огромное общественное здание, к счастью, несколько более привлекательное, чем бесконечные одинаковые блоки жилых кварталов.
В здании состоялся еще один прием, где подавали спиртные напитки и различные горячие закуски. Привередливая Глэдис ничего не трогала. Тысячи людей крутились вокруг и подходили поговорить с Глэдис. Видимо, это не включало обязательное рукопожатие, но некоторые желали этого, и Глэдис, стараясь не показывать колебания, клала два пальца на протянутую ладонь и тут же убирала их.
Несколько женщин собрались удалиться в туалет, и одна из них – очевидно, по общественному ритуалу и тактичности – спросила Глэдис, не хочет ли она пойти с ними. Особой необходимости не было, но она подумала, что впереди долгая ночь, и позже, может быть, будет трудный день.
В туалете, как всегда, стоял смех и щебет. Там были маленькие отделения, отгороженные с боков, но не спереди. Глэдис старалась убедить себя, что надо привыкать к местным обычаям. Во всяком случае, здесь была чистота и отличная вентиляция.
На Дэниела и Жискара никто не обращал внимания. Это было, как поняла Глэдис, из доброты. Роботы в город не допускались. Сделать упор на присутствие Дэниела и Жискара, означало бы разногласие с законом, поэтому было проще тактично притвориться, будто их тут их нет.
Когда начался банкет, они тихо сидели за столом с Диджи, неподалеку от возвышения, где сидела Глэдис и очень экономно ела, думая, не испортит ли ей желудок эта пища.
Диджи, видимо, не слишком довольный своей ролью хранителя роботов, не спускал глаз с Глэдис, и время от времени она поднимала руку и улыбалась ему.
Жискар, также следивший за Глэдис, имел возможность спокойно поговорить с Дэниелом под покровом непрекращающихся разговоров и стука посуды.
– Друг Дэниел, в этом зале сидят высокие чиновники. Может быть, хотя бы у одного из них есть полезная для нас информация.
– Возможно, друг Жискар. Ты можешь, благодаря своим способностям, вести меня в этом отношении?
– Нет. Мысленный задний план не дает мне специфического эмоционального соответствия интересу. И случайных всплесков в моем непосредственном окружении тоже нет. Но вершина кризиса, я уверен, быстро приближается, пока мы сидим здесь без дела.
– Я попытаюсь действовать, как действовал бы партнер Илия, я форсирую темп, – серьезно сказал Дэниел.
85
Дэниел не ел. Он осмотрел собравшихся своими спокойными глазами и нашел того, кого искал. Он встал и пошел к другому столу, пристально глядя на женщину, которая ухитрялась быстро есть и одновременно разговаривать с мужчиной, сидевшим рядом с ней. Она была крепкой, коренастой, короткие волосы имели явные следы седины. Лицо было немолодое, но приятное.
Дэниел подождал естественного перерыва в разговоре, но не дождался и спросил:
– Мадам, не могу ли я прервать вас?
Она посмотрела на него испуганно и явно недовольно.
– Да, – несколько резко сказала она, – а в чем дело?
– Мадам, я прошу простить меня за вмешательство, но не позволите ли вы мне поговорить с вами?
Она хмуро посмотрела на него, а затем ее лицо вдруг смягчилось.
– Догадываюсь по вашей исключительной вежливости, что вы робот. Верно?
– Я робот леди Глэдис, мадам.
– Да, но вы совсем как человек. Вы Р. Дэниел Оливо.
– Это мое имя, мадам.
Женщина повернулась к мужчине и сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95