Сопло пока сделаю суживающимся, без расширителя – это мне позволит точнее определить параметры внутрикамерных процессов…»
Цандер снова посмотрел на лампу, затем на чертеж.
«Бак для бензина, емкостью в один литр, вполне годится. Годится и насос. А вот трубку для бензина нужно делать новую. Бензин хорошо бы подогревать, он бы лучше распылялся и лучше сгорал… А что, если медную трубку протянуть к самому соплу и сделать несколько витков вокруг конусной части сопла? Конечно, от сопла бензин будет нагреваться и в то же время немного охлаждать сопло. Хорошо! Так и нарисуем…
А кислород?.. Впрочем, для безопасности возьмем сжатый воздух. В нем достаточно кислорода для первичных опытов… Сжатый воздух будет нагнетаться в кожух, охлаждать стенки камеры, а затем, через фигурные щели, – в центральную часть камеры сгорания. Вот мы тут и отметим эти фигурные щели. Вот так… Хорошо. А зажигание? Ну, тут думать нечего! Впаяем в головку камеры сгорания автомобильную электрическую свечу…»
Цандер откинулся на спинку стула, еще раз пристально посмотрел на лампу и на чертеж.
«Конечно, нужно к баку с горючим приспособить термометр, для измерения температуры его крышки… Вероятно, забыты и еще некоторые детали, но в основе своей – схема двигателя продумана…»
Цандер поднялся и стал ходить по комнате, разгибая затекшие руки и ноги. Он вдруг почувствовал такую усталость, словно только что поднялся на двадцатый этаж.
«Что такое, уж не заболел ли я? Вроде ничего не делал, а устал ужасно… Надо бы поехать к Стрешневу, посоветоваться, нельзя ли эту работу выполнить на заводе, но, пожалуй, поздновато и устал…»
Цандер взглянул на часы.
«Что такое? Не может быть… Они показывают пять утра…»
Он потряс часы, поднес к уху – они тикали…
Подойдя к окну, отдернул штору. Улица была тиха и пустынна. Начинало светать. Розовые лучи солнца уже играли на золотом куполе далекого храма.
– Вот так штука, уже утро! – усмехнулся Цандер и, быстро постелив постель на диване, лег, сладко потягиваясь. Он был неизъяснимо рад, что нашел столь простое решение.
4
Никому не говоря о своей «находке», Цандер по вечерам запирался в своей комнате и сидел над расчетами и чертежами опытной модели. Надо было высчитать наиболее выгодную форму и размеры сгорания, определить конус и сечение сопла, толщину стенок камеры и кожуха, диаметры струйного распылителя и штуцера для подачи сжатого воздуха.
Лишь недели через две, когда все эти работы были закончены, Цандер позвонил Стрешневу и попросил его приехать и привезти опытного слесаря-универсала, который бы согласился работать во внеурочное время за особую плату.
– А что нужно делать? – спросил Стрешнев.
– Есть одна срочная и чрезвычайно важная работа, о которой могу рассказать лишь при встрече.
Стрешнев понял, что речь идет о двигателе.
– Хорошо, – сказал он, – в воскресенье жди! Да, минуточку, Фридрих… Ты не получил от Циолковского новой брошюры «Ракетные поезда»?
– Получил. Прочел. А что?
– Я прочитал, Фридрих, и несколько дней хожу под впечатлением. Здорово! А? Чтоб обеспечить взлет в мировое пространство, он придумал систему ракет, целый поезд, способный взять с собой горючего, в четыре раза превышающего вес самого поезда. Ловко! Что ты скажешь?
– Да, я знаю… Правда, об этом же писал в своей книге Оберт. Он предлагает соединение двух ракет, только в обратной последовательности. У него начинает движение нижняя большая ракета. Она поднимает верхнюю малую ракету. А у Циолковского, как ты помнишь, первая ракета тащит по рельсам, до сильного разгона, сцепленные с ней другие ракеты. Поднимаясь все выше и выше в горы, ракеты достигают огромной скорости, и весь поезд взлетает, устремляется в космос. По мере сгорания нефти первые ракеты отсоединяются, а другие продолжают полет, все увеличивая скорость.
– Разве плохая идея? – перебил Стрешнев.
– Идея отличная, Андрюша. Я горячо одобряю многоступенчатую систему ракет для полета в космос, однако строительство железной дороги в двести верст и высотой в восемь верст считаю делом дорогостоящим и совершенно нереальным. Попробуй-ка возведи железную дорогу на Гималаи.
– Это же условно, Фридрих… Все дело в идее.
– Идея отличная! Ее, безусловно, учтут ученые, когда будут создавать космические ракеты… Я же сейчас озабочен мыслью, чтоб запустить ракету, хоть на одна километр в высоту.
– Понимаю. В воскресенье буду. Жди.
Когда раздался резкий стрешневский звонок, Цандер сам выбежал в переднюю и распахнул дверь.
– Степан Иванович? Вот уж не ожидал… – удивленно развел руками Цандер, увидев Дубосекова. – Разве вы слесарь?
– Кумекаю малость… Здравствуйте, Фридрих Артурович, – широко улыбаясь и протягивая крепкую заскорузлую руку, заговорил Дубосеков. – Чай, помните мою модель межпланетного корабля?
– Как же, как же, до сих пор любуюсь… Но я думал, что вы больше по моделям…
– Он мастер на все руки, – здороваясь, забасил Стрешнев, – и слесарь, и токарь, и лекальщик… Одним словом – тот, кого тебе надо.
– Пожалуйста, проходите, друзья, я очень рад.
Стрешнев, войдя в комнату, служившую Цандеру кабинетом, не увидел никаких перемен и спокойно сел на диван, усадив рядом Дубосекова.
– Ну, рассказывай, Фридрих, чем тебя осенило? Что за события заставили звать пас?
– Да вот хотел посоветоваться по поводу реактивного двигателя. Пришла мысль о создании очень простой конструкции…
– Ну, ну, выкладывай.
Цандер достал из кармана пустую винтовочную гильзу.
– Вот, Степан Иванович, видите эту штуку?
– Вижу.
– Реактивный двигатель в основе своей так же прост. Его работа похожа на выстрел. В патроне что? Боек ударяет в капсюль – происходит взрыв пороха, и расширившиеся газы с огромной силой выталкивают пулю.
– Да. Тут никакой замысловатости.
– То же и в реактивном двигателе. В нем может взрываться порох или другое вещество и расширившимися газами создавать движение. Ведь когда стреляют из винтовки, то отдача в плечо, так ведь?
– Еще как! Я ведь в революцию воевал… из-за этого и прихрамываю.
– Вот так и в реактивном двигателе. Газы давят на переднюю стенку и, отходя назад, в сопло, создают движение вперед. Главное в двигателе – камера сгорания, где происходит взрыв, как в патроне, вернее, множество взрывов – интенсивное горение.
– Это я понимаю, – сказал Дубосеков.
– В моем двигателе будет сгорать распыленный, подогретый бензин. Чтобы горение было более интенсивным, в камеру будет нагнетаться сжатый воздух, насыщенный кислородом.
– Понимаю: тогда бензин станет гореть, как порох, – сказал Дубосеков.
– Сильнее пороха! – пробасил Стрешнев.
– Ух ты, ядрена лапоть! – усмехнулся Степан. – Этак может разорвать всю камеру.
– Да, камера должна быть прочной, – опять заговорил Цандер, – ее надо сделать из качественной стали.
– А мудрена ли она по форме-то?
Цандер нащупал в кармане пулю и вложил ее в патрон.
– Вот видите, Степан Иванович, – какая форма у патрона с пулей!
– Да, удлиненная…
– Верно! Если половину патрона с закраиной отсечь да отрубить нос пули, то как раз и получится контур камеры сгорания…
Цандер вынул блокнот, нарисовал патрон с пулей, затем вертикальными линиями, чтоб видел Степан, отрубил самый нос пули и тыльную половину патрона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154