вдоль по обочине автострады стояли десятки мощных "крайслеров" и "фордов"; возле машин прохаживались молчаливые полицейские. Хозяева машин размахивали руками, били себя по ляжкам, кричали, доказывая что-то стражам автопорядка, но те были подобны каменным изваяниям. Я притормозил возле одной из машин, чтобы выяснить, в чем дело. Вообще-то за остановку на автостраде полиция немилосердно штрафует, как и за превышение скорости, причем штрафы не наши, милосердные, а исчисляемые, в переводе на язык быта, пристойными зимними женскими сапожками. Однако "голь на выдумку хитра", - знакомые журналисты объяснили, как обманывать полицию: "Если ты увидел что-то интересное, вроде катастрофы, пары-тройки трупов на обочине или марсиан, высаживающихся из неопознанного летающего объекта, отгоняй машину на обочину, открывай капот и, записывая происходящее на диктофон или тайком снимая, делай вид, что у тебя забарахлил мотор". Так я и поступил тогда, на автостраде Нью-Йорк-Вашингтон. И что же мне открылось? Оказывается, именно в это время из-за нехватки бензина было введено ограничение на скорость, но, как и повсюду, водители его не соблюдали, все гоняют, выгадывают время, воистину, "время - деньги". Власти довольно долго терпели - штрафовали, арестовывали права, - но ничего не помогало; любому мало-мальски серьезному человеку от бизнеса или юриспруденции (впрочем, одно здесь немыслимо без другого) выгоднее уплатить штраф, чем опоздать на подписание контракта, - опоздание может означать неустойку, то есть потерю сотен тысяч. И вот тогда-то и было принято решение: в небо поднялись полицейские вертолеты, включили радары и стали задерживать все машины, которые шли со скоростью большей, чем 120 километров в час. А меньше 150-170 километров в час никто не ездил: дороги хорошие, моторы мощные. И полицейские задерживали все машины и заставляли провинившихся водителей с т о я т ь рядом с собою ровно столько времени, сколько человек д о э т о г о выиграл, превышая скорость. Выиграл сорок минут - изволь стоять рядом сорок минут, и ни секундой меньше, и не надейся, что твои мольбы подействуют на стража автопорядка.
...Итак, взяв из Бонна направление на юго-восток (сбиться невозможно, не страна, а царство указателей) я "свалился" на автостраду, ведущую на Вюрцбург; оттуда - по автостраде номер 3 - на Нюрнберг, а потом на Ансбах, и это была уже не автострада, а дорога номер 13, а для меня цифра "13" счастливая (в этот день реабилитировали моего отца, перестал быть "врагом народа"), и хотя конечно же такого рода суеверия - штука смешная и несерьезная, я тем не менее ехал в радостном ожидании удачи...
Между прочим, я не ошибся.
Миновав улочки красивого Ансбаха, сплошь заставленного американскими военными машинами - их здесь, мне показалось, куда как больше, чем принадлежащих самим немцам, поскольку тут расквартированы натовские союзники, - я выехал на красивую, поистине античную площадь, припарковал машину напротив замка, - действительно средневекового, невероятной красоты, поднялся на второй этаж, оказался на х о р а х, подивился тому, как красивы огромные панно-картины ярко-золотого рисунка, прошел тихие, затянутые шелковой материей залы и оказался в маленьком секретариате, где вместо стен были громадные средневековые белоснежные двери: "направо пойдешь - гибель найдешь, налево пойдешь - счастье найдешь..."
- Вам - прямо, - улыбнулся секретарь, - вы господин Семенов, не так ли?
...Бургомистр фон Мош совсем не стар, очень демократично одет; рядом с ним - чиновник из внешнеполитического департамента: молод, насторожен, постоянно х р а н и т улыбку, но ведь если глаза напряжены, какая может быть улыбка, одно мучение...
- Легко нашли? - осведомился фон Мош. - Как замок? Понравилась дорога во Франконию?
Дорога не могла не понравиться. Красная герань в окнах, толстые соломенные крыши, тяжелые темно-коричневые бачки, каркас ослепительно-белых двухэтажных уютных коттеджей являют собою олицетворение надежности; реки, не загаженные отходами фабрик; множество коней и коров на загонах в полях - живой, красивый кусочек старины, а нет ничего лучшего, чем сказать приятное о стране ее гражданину.
...Вообще встречи с партнерами такого уровня подобны игре в бильярд: тебя спросили - ты ответил; "п и р а м и д а" разбита, шар в лузе, "с в о я к" отведен к борту, делайте вашу игру! (Не зря, видно, Маяковский именно за бильярдом находил успокоение от ежедневного литературного каратэ, где все приемы дозволены.)
Господин фон Мош выразил удовлетворение визитом первого советского журналиста в Ансбах, спросил, что я знаю о Франконии, ее старинных городах; "у нас есть селения, где ничего не тронуто, начиная с шестнадцатого века, это надо посмотреть, мы почитаем за высокую честь охранять памятники, хотя далеко не всем жителям этих п а м я т н и к о в может нравиться теснота улиц и трудности с жильем, однако туризм многое окупает".
Затем мы перешли к существу вопроса.
- Да, ситуация с замком Кольмберг довольно сложная, - сказал фон Мош. - По весьма приблизительным подсчетам, в реконструкцию этого исторического памятника, некогда принадлежавшего послу Германии Фореджу, ныне вложено не менее пятнадцати миллионов марок, и не нами, - такие деньги практически невозможно выбить у правительства, - а новым хозяином замка господином Унбехавеном.
- У вас есть какие-либо материалы о господине Унбехавене?
- Нет, - быстро ответил молодой внешнеполитический советник, - мы не располагаем о нем сколько-нибудь достоверной информацией.
- Разве что одна довольно любопытная деталь, - словно бы не заметив чрезмерной категоричности своего молодого советника, сказал фон Мош. - Перед тем как приобрести замок у господина Эрла Фореджа - сына посла и племянника профессора Адальберта Фореджа из Эрлангена, - господин Унбехавен работал простым дорожным мастером... Я понимаю, прилежно работая, отказывая себе во всем, можно скопить хорошую сумму, но пятнадцать миллионов...
- А нельзя ли запросить от господина Унбехавена отчет о том, как он собрал такую сумму?
- Никто не может заставить его ответить на этот вопрос. Если бы он уклонялся от налогов, не платил за квартиру, воду, отопление или телефон, мы бы могли обратиться в суд. А чем мы сейчас обоснуем наше требование дать отчет о его миллионах?
- Наследник посла Фореджа, его сын Эрл, видимо, сильно нуждается, если пошел на продажу замка?
- Нет, Форедж-младший - весьма влиятельный человек... Вполне состоятельный... У него есть и сестра, но она, увы, в доме умалишенных... Как вы понимаете, дядя Адальберт, профессор теологии Эрлангенского университета, скорее всего откажется от встречи с вами - в силу своего прошлого...
Молодой советник прибавил:
- Ах, эти б ы в ш и е.
- Вы намерены посетить Кольмберг? - спросил фон Мош.
- Обязательно.
- Я бы не сказал, что ваш немецкий вполне совершенен, - заметил бургомистр.
- Он чудовищен, - уточнил я, - мне приходится нарабатывать язык практикой, но я как-нибудь обойдусь английским.
- Я бы не рекомендовал афишировать дело, из-за которого приехали, - после паузы сказал фон Мош.
Потом он легко поднялся, отошел к маленькому столику, где был кофе, подарил мне альбом о городах Франконии, и мы приступили к заключительной части беседы, "протокольной", как иногда ее называют:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
...Итак, взяв из Бонна направление на юго-восток (сбиться невозможно, не страна, а царство указателей) я "свалился" на автостраду, ведущую на Вюрцбург; оттуда - по автостраде номер 3 - на Нюрнберг, а потом на Ансбах, и это была уже не автострада, а дорога номер 13, а для меня цифра "13" счастливая (в этот день реабилитировали моего отца, перестал быть "врагом народа"), и хотя конечно же такого рода суеверия - штука смешная и несерьезная, я тем не менее ехал в радостном ожидании удачи...
Между прочим, я не ошибся.
Миновав улочки красивого Ансбаха, сплошь заставленного американскими военными машинами - их здесь, мне показалось, куда как больше, чем принадлежащих самим немцам, поскольку тут расквартированы натовские союзники, - я выехал на красивую, поистине античную площадь, припарковал машину напротив замка, - действительно средневекового, невероятной красоты, поднялся на второй этаж, оказался на х о р а х, подивился тому, как красивы огромные панно-картины ярко-золотого рисунка, прошел тихие, затянутые шелковой материей залы и оказался в маленьком секретариате, где вместо стен были громадные средневековые белоснежные двери: "направо пойдешь - гибель найдешь, налево пойдешь - счастье найдешь..."
- Вам - прямо, - улыбнулся секретарь, - вы господин Семенов, не так ли?
...Бургомистр фон Мош совсем не стар, очень демократично одет; рядом с ним - чиновник из внешнеполитического департамента: молод, насторожен, постоянно х р а н и т улыбку, но ведь если глаза напряжены, какая может быть улыбка, одно мучение...
- Легко нашли? - осведомился фон Мош. - Как замок? Понравилась дорога во Франконию?
Дорога не могла не понравиться. Красная герань в окнах, толстые соломенные крыши, тяжелые темно-коричневые бачки, каркас ослепительно-белых двухэтажных уютных коттеджей являют собою олицетворение надежности; реки, не загаженные отходами фабрик; множество коней и коров на загонах в полях - живой, красивый кусочек старины, а нет ничего лучшего, чем сказать приятное о стране ее гражданину.
...Вообще встречи с партнерами такого уровня подобны игре в бильярд: тебя спросили - ты ответил; "п и р а м и д а" разбита, шар в лузе, "с в о я к" отведен к борту, делайте вашу игру! (Не зря, видно, Маяковский именно за бильярдом находил успокоение от ежедневного литературного каратэ, где все приемы дозволены.)
Господин фон Мош выразил удовлетворение визитом первого советского журналиста в Ансбах, спросил, что я знаю о Франконии, ее старинных городах; "у нас есть селения, где ничего не тронуто, начиная с шестнадцатого века, это надо посмотреть, мы почитаем за высокую честь охранять памятники, хотя далеко не всем жителям этих п а м я т н и к о в может нравиться теснота улиц и трудности с жильем, однако туризм многое окупает".
Затем мы перешли к существу вопроса.
- Да, ситуация с замком Кольмберг довольно сложная, - сказал фон Мош. - По весьма приблизительным подсчетам, в реконструкцию этого исторического памятника, некогда принадлежавшего послу Германии Фореджу, ныне вложено не менее пятнадцати миллионов марок, и не нами, - такие деньги практически невозможно выбить у правительства, - а новым хозяином замка господином Унбехавеном.
- У вас есть какие-либо материалы о господине Унбехавене?
- Нет, - быстро ответил молодой внешнеполитический советник, - мы не располагаем о нем сколько-нибудь достоверной информацией.
- Разве что одна довольно любопытная деталь, - словно бы не заметив чрезмерной категоричности своего молодого советника, сказал фон Мош. - Перед тем как приобрести замок у господина Эрла Фореджа - сына посла и племянника профессора Адальберта Фореджа из Эрлангена, - господин Унбехавен работал простым дорожным мастером... Я понимаю, прилежно работая, отказывая себе во всем, можно скопить хорошую сумму, но пятнадцать миллионов...
- А нельзя ли запросить от господина Унбехавена отчет о том, как он собрал такую сумму?
- Никто не может заставить его ответить на этот вопрос. Если бы он уклонялся от налогов, не платил за квартиру, воду, отопление или телефон, мы бы могли обратиться в суд. А чем мы сейчас обоснуем наше требование дать отчет о его миллионах?
- Наследник посла Фореджа, его сын Эрл, видимо, сильно нуждается, если пошел на продажу замка?
- Нет, Форедж-младший - весьма влиятельный человек... Вполне состоятельный... У него есть и сестра, но она, увы, в доме умалишенных... Как вы понимаете, дядя Адальберт, профессор теологии Эрлангенского университета, скорее всего откажется от встречи с вами - в силу своего прошлого...
Молодой советник прибавил:
- Ах, эти б ы в ш и е.
- Вы намерены посетить Кольмберг? - спросил фон Мош.
- Обязательно.
- Я бы не сказал, что ваш немецкий вполне совершенен, - заметил бургомистр.
- Он чудовищен, - уточнил я, - мне приходится нарабатывать язык практикой, но я как-нибудь обойдусь английским.
- Я бы не рекомендовал афишировать дело, из-за которого приехали, - после паузы сказал фон Мош.
Потом он легко поднялся, отошел к маленькому столику, где был кофе, подарил мне альбом о городах Франконии, и мы приступили к заключительной части беседы, "протокольной", как иногда ее называют:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118