Я сам начал заниматься исследованием два года назад, когда хотел привести в порядок свои пенсионные бумаги. Я дважды провел свой отпуск в Фольприхаузене и проводил при этом исследование. Как Вы знаете, шахта законсервирована и на ее территории находится теперь керамическая фабрика. В первый раз предприятие было закрыто - время отпусков; во второй раз мне все же удаюсь совершить экскурсию, однако спуск в шахту заколочен досками. О пожаре в 1945 году мне ничего не могли или не захотели сообщить. От жителей также ничего определенного узнать не удалось. У меня создаюсь впечатление, что все охотно хотят забыть то время, и этому есть основательные причины, так как многие жители Фольприхаузена работали прежде в соляных копях и были привлечены эсэсовцами в качестве мастеров; многие из них не очень хорошо вели себя по отношению к заключенным; я, во всяком случае, наталкивался на стену показного непонимания, как только заводил разговор о былом: "Ведь прошло столько времени..."
Я бы на Вашем месте попытался поискать оставшихся в живых людей из Геттингенского театра балета, которые в 1943 году были привлечены к службе в Фольприхаузене. Эти тогда молодые девушки должны были готовить для нас не только "макароны" (трубки для зенитных гранат), но привлекались к другим работам в штольнях. Можно допустить, что кто-нибудь из них все-таки откликнется. От нынешних властей ни "на месте", ни в Геттингене, ни в Ганновере Вам не стоит ждать помощи: ответственные лица большей частью являются старыми нацистами. Только частным путем, через прессу и телевидение можно, по моему мнению, чего-нибудь достичь. Если Вам действительно посчастливится начать исследование в шахте, самую большую трудность я вижу не в спуске или откачке воды из шахты (шахта лежит высоко, и если начать бурить в самом низком месте долины, то треть воды уже сама собой вытечет), а в засоленной воде. Те, кто охраняет окружающую среду, справедливо потребуют, чтобы вода была прежде обессолена.
Но это Ваша проблема.
Я в любом случае желаю Вам успеха в Вашем большом предприятии и надеюсь когда-нибудь полюбоваться Янтарной комнатой, хотя бы частично, в ее таинственной красе.
...Когда я перечитывал Ваше письмо, мне пришло кое-что в голову. Наши друзья и освободители - американцы и англичане - не были дураками, особенно когда речь шла о бизнесе или прибыли. В газетах то и дело появляются сообщения о том, что за границей обнаруживаются произведения искусства, которые в то время исчезли из Германии.
Вполне возможно, что эти господа перед взрывом и пожаром на шахте "Б" "Виттекинд" 29.9.45 извлекли из шахты все самое ценное и только после этого взорвали ее. К сожалению, вполне вероятна и такая возможность. Но я молю Бога, чтобы это было не так. Если Янтарная комната все еще там, внизу, с ней ничего особенного не должно случиться: ведь янтарь не боится соленой воды!
Может быть, мои сведения окажутся для Вас хоть немного полезными. Меня бы это порадовало. Рассказ о моем лагерном времени я Вам охотно дошлю, я его должен перепечатать.
С дружеским приветом
Фридрих Акст, телефон 030-381-94-07".
Следовательно, Янтарная комната могла быть похищена уже после войны... Новый поворот поиска, новое предположение, а нам - в нашем деле - отрицать нельзя ничего; каждый допуск должен быть тщательно исследован.
...Изыскания, проведенные в Бонне (по поводу шахты "Б" "Виттекинд"), привели меня во Франкфурт-на-Майне, в Объединение лиц, преследовавшихся нацистами. Там концлагерь Моринген знали хорошо.
Тел./0611/72 1575
...Общество по изучению и распространению знаний о немецком Сопротивлении
Архив документов немецкого Сопротивления
Многоуважаемый господин Семенов!
Нам стало известно о Вашем желании узнать кое-что о концлагере Моринген (Золинг).
Вместе с этим письмом Вы получите фотокопии материалов, из которых можете извлечь некоторые сведения о лагере.
(Когда меня поместили в концлагерь Моринген, там было около 50 заключенных женщин. До конца 1933 года по политическим основаниям было заключено еще около 75 человек.
Надеемся, что этим мы смогли оказать Вам помощь.
С дружеским приветом
Ханна Эллинг
Вот ряд тех фактов, о которых мне сообщила узница гитлеровского концлагеря Ханна Эллинг.
Сразу же после поджога рейхстага вместе с другими ганноверскими антифашистами был арестован и руководитель "Союза борьбы против фашизма" Август Баумгарте.
Об этом времени он рассказывает: "Утром, в 5 часов, появилась полиция и вытащила нас из постелей. Мы узнали, что ночью горел рейхстаг. Мой брат и я в сопровождении полицейского эскорта были проведены по улицам к караулу у рынка Клагесмаркт. Оттуда в полицейских машинах нас отвезли на Харденбергерштрассе, там было уже более 150 граждан - по преимуществу коммунисты, социал-демократы и профсоюзные деятели. Нас заперли в двух больших залах. Затем нас рассортировали. Я попал в крохотную одиночную камеру, в которой находилось уже три человека. С улицы мы слышали рабочие песни и думали, что наши товарищи пришли нас освободить. Везде говорили о том, что скоро наступит конец хозяйничанию Гитлера. Едва ли хоть один из нас поверил бы тогда тому, что возможна столь жестокая диктатура и что Гитлер продержится у власти двенадцать лет.
В марте нас, как "предварительных заключенных", перевели в Моринген и поместили в исправительный дом. В двух больших залах находились 280 коммунистов, 30 социал-демократов и 20 членов других партий. 20 мая была объявлена амнистия, около 100 заключенных могли вернуться домой. Постоянно поступали новые. Сначала мы в рабочих колоннах в качестве "добровольцев" строили дороги и мостовые под охраной штурмовиков. Затем нас хотели заставить выполнять принудительную работу. Мы потребовали тарифицированной оплаты. Штурмовики попытались натравить нас друг на друга. Но мы были едины. Это привело наших охранников в бешенство. Они начали нас избивать. В ответ мы все отказались от еды. Это была первая и, по-моему, единственная голодовка большой группы заключенных. На второй день голодовки нас лишили воды. Было жаркое лето. Мы испытывали ужасную жажду. Скоро и санитарные устройства оказались без воды! На третий день появились первые ослабевшие. На четвертый день многие впали в полную апатию. Тогда командование штурмовиков вызвало себе из Ганновера подкрепление. Под руководством врачей нас пытались насильно кормить.
Мы все еще руководствовались представлениями веймарской демократии о праве и порядке. Мы оставались стойкими. Наконец акцию кормления прекратили. Через пять дней появилась государственная комиссия, которой мы высказали свои требования достойного обращения, нормальной пищи и тарифицированной оплаты. Они приняли все к сведению и оставили нас на четыре недели в покое.
За это время фашисты укрепили свою власть в Германии. Через четыре недели наша охрана была сменена. Пришли люди СС. Что после этого происходило, не поддается описанию. Каждый день проводилось по нескольку облав. Каждого, кто не угодил эсэсовским бандитам, избивали в бункере. Я вспоминаю Ф. Н., которого они в конце концов заставили пить мочу своего брата! Подобные эксцессы были в порядке вещей. Это продолжалось четыре недели. После этого нас разделили. Одна часть попала в Эстервеген, другая - в Ораниенбург".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118