— Я боюсь спать…
— Она что, идиотка, по-твоему? Ты же не полезешь к слону в кровать. Побоишься, что он тебя раздавит…
— У слонов нет кроватей.
— Ну где он там спит, под баобабом…
На следующий день, в полдень, Наташка курила, сидя на стуле в прихожей. За окном на рю дез'Экуфф шумели веселые после субботы евреи. Звезда кабаре допила кофе, а писатель убирал в китченетт. Не без опаски один за другим, он выудил все пластиковые пакеты и теперь выметал из щели сор. Ломтики сырой картошки, кусочки хлеба, почерневшая половина капустного листа и даже затвердевший до каменной крепости кусок сыра вымелись из щели.
— Сколько пищи для мышек! Дисциплинированному мышиному отряду хватит этих припасов на месяц!
Писатель оставил веник и стал двигать холодильник, желая выдвинуть его в прихожую.
— Осторожно, Лимонов! — попросила еще не совсем проснувшаяся певица. — Может быть, они притаились под холодильником…
— Разумеется. Они там лежат, притаившись, и ждут, когда придет Наташа. Босая. Тут-то они на нее и набросятся!
Он выдвинул угол холодильника в прихожую. Машинка для чистки ковров, примитивное сооружение, испокон веков стоящее за холодильником (Наташка и писатель ею не пользовались, предпочитая пылесос), вывалилось внезапно, рукоятью стукнув писателя по руке. Он вынес машинку в прихожую.
— Ну-ка, мышь, выходи! — Он тряхнул машинкой. Оттуда (о, театральная неожиданность!) вдруг вывалился и шлепнулся на шашечный пол крупный темный грызун. Шмяк! И бросился под буфет.
— Аааааааа-й! О-иииииииий! И-йййййййй! — выдала звезда кабаре целых три удивительно высоких для ее баянного голоса трели и вскочила на стул, на котором сидела.
— Ни хуя себе! — воскликнул писатель, действительно пораженный появлением животного из машинки. Судя по размерам, это даже была не мышь. Существо удивительным образом смахивало на крысу. Или, может быть, это беременная мышь? И это мышь номер два. Вчерашняя мышь была маленькая. О своих сомнениях он, однако, не сообщил звезде, стоящей на стуле. — Помоги мне, Наташа, — сказал он. — Нужно выгнать мышь на лестницу.
— Я боюсь, — прошептала она со стула.
— Ты боишься маленькой мышки? Такая большая. Ты не боялась жить в криминальном районе в Лос-Анджелесе. Не боялась, когда грабители пырнули ножом соседку…
— Она не маленькая, она большая. Она очень большая… — звезда кабаре заплакала.
— Слезай со стула и открой дверь. Я возьму веник и буду ее выгонять. Слезай!
Ему тоже было неприятно вторжение существ на их территорию. Но мужчина обязан быть мужчиной. Он вспомнил своего папу, убившего крысу выстрелом из ТТ за то, что крыса свила гнездо в мамином валенке. Та крыса была беременной. Интересно, по законам христианства, можно ли убивать беременную крысу? А по законам ислама? И почему отец не убил крысу, скажем, молотком, но застрелил? Писатель взял веник и сунул его под буфет. Жалко, что у него нет ТТ.
— Так она тебя и ждет, — шмыгнув носом, сказала Наташка и слезла со стула.
— Открой дверь.
Она открыла дверь на лестницу и прижалась к стене рядом. Некоторое время он тыкал веником под буфетом, ожидая, что мышь выскочит. Мышь не выскочила. Решив, что она воспользовалась какой-нибудь дырой под буфетом и ускользнула, писатель хотел было уже оставить охоту, как вдруг животное выскочило из-под буфета! Но понеслось животное не на темную лестницу, как он ожидал, но к горячему шоффажу! Протиснулось, быстро пробежав по электрокабелям, в щель, сообщающую прихожую с ливинг-рум, и прыгнуло на полметра вниз. Вбежав в ливинг-рум, писатель увидел, как животное скрылось под диваном.
— Ну все, — сказала Наташка, стуча зубами. — Я уйду к Нинке. Я боюсь…
— Не паникуй. Купим отраву или мышеловки. Или вызовем экстерминатора.
— Нужно купить кота, — сказала она радостно. — Он их слопает.
— Прекрасная идея. Только не купить, а принести с улицы.
Целая банда котов живет на рю дез'Экуфф. Ночами они скачут по запаркованным автомобилям. Днем отсиживаются во дворах. Толстая и уродливая старая женщина каждый вечер приносит котам рыбу и оставляет рыбу на тротуаре напротив окон писателя. В этом месте тротуар внезапно изгибается в колено. Обычно угол колена используется местными жителями для складывания туда нестандартного еврейского мусора: старых матрацев, сломанных стульев, старой одежды.
— Пойдем и принесем котика, Лимонов!
— Час дня. Вся кошачья команда спит. Они не идиоты вылезать на прогулку в воскресенье, когда еврейцы закупают провизию, — лавировать между сотнями колес автомобилей и ногами пешеходов в твердой обуви… Котов нужно ловить в сумерки.
Писатель задвинул холодильник на прежнее место, и они ушли гулять. Благо день был прохладный, но солнечный.
Они очень осторожно открыли дверь и вошли. Писатель включил свет. Наташка несколько раз хлопнула в ладоши.
— Зачем?
— Чтобы они услышали, что мы пришли, и разбежались.
— Может, станем жить в две смены? Мы — днем, а мыши — ночью?
— Я не могу в две. Я ночью работаю…
Мышей не было слышно или видно, но было ясно, что они здесь. Тревога и подозрение воцарились в прежде мирной квартирке…
Пройдя в ванную комнату, писатель внимательно оглядел пол. Он опасался, что мышь мазнет его по ноге хвостом или, подпрыгнув, вдруг зацепится за носок маленькими коготками. Отвратительными коготками, он видел их по ТиВи. Коготками, разносящими чуму и холеру.
Поймать кота им не удалось. Непугливые, но полные достоинства боевые коты еврейского гетто не унеслись от них, нет. Они спокойно прервали совещание, происходившее на капоте старого «ситроена», и позволили писателю с подругой приблизиться на расстояние вытянутой руки. Они повернули головы и посмотрели на пришельцев кто желтыми, кто зелеными глазами с вертикальным зрачком. Но когда Наташка, бормоча «Кис-кис-кис…», попробовала схватить рыжего здоровяка с порванным ухом, он сделал грациозный шаг в сторону и красиво спрыгнул с капота. Вся банда, семь или восемь котов, неспешно сменила позиции и оказалась вне досягаемости. Они попытались было поймать молоденького представителя племени охотников на мышей, куда-то направляющегося одиноко, но он, зажатый между запаркованным автомобилем и стеной дома, точно рассчитав, проскочил меж туфлями идущей на него певицы и убежал.
В универмаге Наташка купила пачку отравы в зеленой коробке. На пачке была изображена отвратительная мышь со вздыбившейся на спине панк-шерстью и красным горящим глазом. Отрава оказалась неожиданно розового цвета, походила на наструганное сухое мыло и приятно пахла. Две мышеловки, там же приобретенные, показались писателю миниатюрными и слабенькими, и он засомневался, что такое сооружение может поймать животное, вывалившееся из машинки для чистки ковров.
— Какие-то они дохленькие, эти мышеловки, — сказала Наташка, как бы расшифровав его мысли. — Там были другие, мощнее, но те для крыс.
Он хотел сказать, что целесообразнее было бы купить крысоловки, но, жалея чувствительность подруги, промолчал. Двигаясь медленно и осторожно, включив все лампы в китченетт и прихожей, писатель выдвинул холодильник в прихожую и обнаружил, что освободившийся квадратный метр пола густо усыпан семенами мышиного помета. Не сообщив звезде кабаре о своем открытии, он спешно смел черные семечки в совок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71