Такова университетская традиция, столь же древняя, как традиция потребления шерри на академических парти. Обычно университетское население бывает недовольно и глухо ропщет, если писатель является читать лекцию в сопровождении жены или подруги. Неблагодарный, привезя с собой женщину, он лишает местных их привилегии — возможности попробовать писателя на местной женщине, чтобы потом неторопливо обсуждать мужские достоинства писателя до приезда следующего лектора. Продолжительность интервала между заездами обыкновенно зависит от состояния бюджета департмента и жизненной энергии его главы.
Проводив гостей, по приглашению профессорши они разделись (профессорша первая) и спустились в джакуззи. Профессорша принесла бутылку шампанского, бокалы, и они выпили в пару, сидя на горячих волнах. Там, в джакуззи, писатель впервые услышал рык зверя. И зверь рычал на него.
Выпив шампанского и еще водки, Наташка вдруг вынырнула из клубов пара и, прервав дружескую похвальную речь профессорши, обращенную к гостю (в речи подчеркивались еще раз достоинства писателя), сказала хрипло:
— Все думают, читая его книги, что он хуй знает какой распрекрасный мужчина. Ха-ха, на деле же это… не так! — Издевательски выделив ха-ха и не так, подлая скрылась в клубах пара и захохотала.
Писатель от неожиданности даже соскользнул с одной склизкой ступени под водой на другую — ниже и хлебнул большую порцию горячей воды. Так вдруг унизить его мужское достоинство перед другой женщиной… Как можно!
Профессорша, по возрасту Наташка годилась ей в дочки, помолчав, сказала серьезно:
— Вы не должны так говорить о человеке, которого, как я понимаю, вы любите, Наташа… — И направила разговор на соседствующую, но уже другую дорогу, заметив:
— Посмотрите, какое у Эдуарда красивое тело…
— Вы его все избаловали, — продолжала упрямая дикарка, опять появившись из облаков пара, как русалка из пены морской. — Эдуард Лимонов — супермужчина! Да что Лимонов… Да он удовлетворить меня не может, ваш Лимонов, да он…
Писатель не выдержал и, сохраняя на лице вымученную улыбку, воспользовался тем, что лежал рядом с дикаркой в более затемненной части джакуззи (профессорша — визави), с силой пнул дикарку ногой. От удара, хотя и смягченного толщей воды, она, очевидно, чуть отрезвела и не закончила фразу. Бог знает, что еще она собиралась сказать. Благородная профессорша, положив темные груди на воду, благородно защебетала о литературе.
Писатель не смог дольше оставаться в джакуззи. Сделав вид, что ему стало плохо, он покинул дам. Надел халат отсутствующего сына профессорши и, отодвинув стеклянную дверь, вышел в усаженный кактусами двор, пересек его, мельком заметив большие кляксы звезд над садом. Вошел в дом, поднявшись на второй этаж, нашел отведенную им комнату и сел на диван.
«Ну, русская наглая девка! — подумал он. — Я тебя удовлетворю завтра же. По прибытии в Лос-Анджелес я с тобой расстанусь! Если ты думаешь, что меня можно безнаказанно унижать, то ты, любовница колбасников, жестоко ошибаешься… Плебейка! Ну, какая блядь!»
Нервно сворачивая джойнт, писатель стал думать об их сексе. Свернув джойнт, писатель признался себе, что секс у них получился неинтересный. Супермужчиной он себя, однако, никогда не считал. И таковым себя не называл ни в одной своей книге.
Он выкурил джойнт, потом второй, а она все не шла. Было слышно, как женщины галдят на первом этаже: «Бу-бу-бу. Бу-бу-бу…» Вскоре они включили музыку. Внезапно, очевидно, повинуясь коллективному женскому капризу, свели музыкальное оформление почти на нет и опять заговорили «Бу-бу-бу…» На третьем джойнте писатель в это время уже лежал меж простыней на диване и курил лежа, он услышал свое стихотворение о русской революции, скандируемое дикой Наташкой во весь голос: «Белая моя, белая! Красная моя, красная!» Декламация его произведения не польстила ему, против ожидания, но вызвала злобу. Он решил уснуть и выключил свет, но Наташка вдруг опять проскандировала то же стихотворение. Только после третьей репетиции он догадался, что пьяные женщины пытаются записать его произведение в Наташкином исполнении.
Наконец, она пришла голая, в полотенце, съехавшем с плеча, и плюхнулась рядом с ним. Он думал, она извинится. Но как он ее плохо знал еще.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, пьяно заикаясь.
— Твоими молитвами.
— Что?
— Блядь ты, вот что.
— Да, блядь… — спокойно согласилась она, разматываясь из полотенца.
— Зачем ты сказала Патрише о том, что… — тут он запнулся, — что я тебя не удовлетворяю? Что у нас с тобой плохо получается в постели?
— А что, разве у нас хо-(икнула) получается?
— Пусть так, но зачем выносить нашу постель на улицу. Плюс, ты виновата в том, что плохо получается, в такой же степени, как и я.
— Мож'быть, — сократила она фразу.
— Нужно было объявить Патрише и об этом. Доносить — так доносить все.
— Ага, — согласилась она равнодушно и, потянувшись к джойнту, мягко упала с постели. Замедленно упала, вначале нога, потом зад, другая нога и локти.
Писатель с отвращением подумал, что Наташка абсолютно пьяна и что Патриша не удержится, конечно, и расскажет коллегам об эпизоде в джакуззи. Его мужская репутация в академических кругах безнадежно разрушена.
— Пизда! — сказал он.
— Га-га-га! — засмеялась она, забираясь обратно в постель.
Наблюдая за тем, как она неуклюже-пьяно тащит свой зад, писатель ощутил прилив настоящей ненависти к ней и, напав на нее сзади, втиснул в пьяное существо член. Он ебал ее с ненавистью до самого калифорнийского рассвета, и, так как гостевая комната находилась напротив спальни хозяйки, то, вне сомнения, стоны и вскрики пьяной были слышны профессорше и достаточным образом восстановили только что разрушенную репутацию писателя в академических кругах.
Наутро он не выбросил ее из своей жизни, как себе обещал. Он решил поглядеть на ее поведение. Они даже остались у профессорши еще на один день и одну ночь. Хотя писатель чувствовал себя еще более скверно, обливался холодным потом и его качало, к ночи они опять забрались в джакуззи, и он пил водку, чтобы не умереть и дожить до следующей лекции в другом университете.
Порно-люди
Проделав тур по северным калифорнийским университетам без Наташки, писатель вернулся в Лос-Анджелес, и она встречала его в аэропорту.
В тот же день, в открытом ресторанчике на Венис-бич (солнце тотчас заставило запотеть графин с белым вином), писатель предложил сидящей против него женщине отправиться вместе с ним в Париж.
— Я — бедный, — сказал писатель. — Я опубликовал только две книги в переводе на французский, и платят мне за книги пока еще немного. Но хватает, чтобы оплачивать меблированную квартиру в Марэ и покупать сыр и вино. Я предлагаю Вам поехать со мной в Париж. Хотите?
Мимо катились на роликах черные и белые атлеты в трусах, провозя лоснящиеся кокосовым маслом и потом тела. Из-под ближней пальмы бил барабан.
Октябрьский, тихо плескался Великий океан в полусотне метров в раскачивались брюки и тишот на вешалках, выставленных на пляж из соседнего с рестораном магазина. Прошел маленький бородатый хиппи в шортах с кривыми ногами, очень похожий на Чарльза Менсона. Наташа улыбалась и вертела в пальцах пустой бокал. Совсем недавно она призналась Лимонову, что ей тогда очень хотелось выпить, а писатель, еще не подозревавший о неумеренно пылкой любви Наташи к вину, наливал все больше себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Проводив гостей, по приглашению профессорши они разделись (профессорша первая) и спустились в джакуззи. Профессорша принесла бутылку шампанского, бокалы, и они выпили в пару, сидя на горячих волнах. Там, в джакуззи, писатель впервые услышал рык зверя. И зверь рычал на него.
Выпив шампанского и еще водки, Наташка вдруг вынырнула из клубов пара и, прервав дружескую похвальную речь профессорши, обращенную к гостю (в речи подчеркивались еще раз достоинства писателя), сказала хрипло:
— Все думают, читая его книги, что он хуй знает какой распрекрасный мужчина. Ха-ха, на деле же это… не так! — Издевательски выделив ха-ха и не так, подлая скрылась в клубах пара и захохотала.
Писатель от неожиданности даже соскользнул с одной склизкой ступени под водой на другую — ниже и хлебнул большую порцию горячей воды. Так вдруг унизить его мужское достоинство перед другой женщиной… Как можно!
Профессорша, по возрасту Наташка годилась ей в дочки, помолчав, сказала серьезно:
— Вы не должны так говорить о человеке, которого, как я понимаю, вы любите, Наташа… — И направила разговор на соседствующую, но уже другую дорогу, заметив:
— Посмотрите, какое у Эдуарда красивое тело…
— Вы его все избаловали, — продолжала упрямая дикарка, опять появившись из облаков пара, как русалка из пены морской. — Эдуард Лимонов — супермужчина! Да что Лимонов… Да он удовлетворить меня не может, ваш Лимонов, да он…
Писатель не выдержал и, сохраняя на лице вымученную улыбку, воспользовался тем, что лежал рядом с дикаркой в более затемненной части джакуззи (профессорша — визави), с силой пнул дикарку ногой. От удара, хотя и смягченного толщей воды, она, очевидно, чуть отрезвела и не закончила фразу. Бог знает, что еще она собиралась сказать. Благородная профессорша, положив темные груди на воду, благородно защебетала о литературе.
Писатель не смог дольше оставаться в джакуззи. Сделав вид, что ему стало плохо, он покинул дам. Надел халат отсутствующего сына профессорши и, отодвинув стеклянную дверь, вышел в усаженный кактусами двор, пересек его, мельком заметив большие кляксы звезд над садом. Вошел в дом, поднявшись на второй этаж, нашел отведенную им комнату и сел на диван.
«Ну, русская наглая девка! — подумал он. — Я тебя удовлетворю завтра же. По прибытии в Лос-Анджелес я с тобой расстанусь! Если ты думаешь, что меня можно безнаказанно унижать, то ты, любовница колбасников, жестоко ошибаешься… Плебейка! Ну, какая блядь!»
Нервно сворачивая джойнт, писатель стал думать об их сексе. Свернув джойнт, писатель признался себе, что секс у них получился неинтересный. Супермужчиной он себя, однако, никогда не считал. И таковым себя не называл ни в одной своей книге.
Он выкурил джойнт, потом второй, а она все не шла. Было слышно, как женщины галдят на первом этаже: «Бу-бу-бу. Бу-бу-бу…» Вскоре они включили музыку. Внезапно, очевидно, повинуясь коллективному женскому капризу, свели музыкальное оформление почти на нет и опять заговорили «Бу-бу-бу…» На третьем джойнте писатель в это время уже лежал меж простыней на диване и курил лежа, он услышал свое стихотворение о русской революции, скандируемое дикой Наташкой во весь голос: «Белая моя, белая! Красная моя, красная!» Декламация его произведения не польстила ему, против ожидания, но вызвала злобу. Он решил уснуть и выключил свет, но Наташка вдруг опять проскандировала то же стихотворение. Только после третьей репетиции он догадался, что пьяные женщины пытаются записать его произведение в Наташкином исполнении.
Наконец, она пришла голая, в полотенце, съехавшем с плеча, и плюхнулась рядом с ним. Он думал, она извинится. Но как он ее плохо знал еще.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила она, пьяно заикаясь.
— Твоими молитвами.
— Что?
— Блядь ты, вот что.
— Да, блядь… — спокойно согласилась она, разматываясь из полотенца.
— Зачем ты сказала Патрише о том, что… — тут он запнулся, — что я тебя не удовлетворяю? Что у нас с тобой плохо получается в постели?
— А что, разве у нас хо-(икнула) получается?
— Пусть так, но зачем выносить нашу постель на улицу. Плюс, ты виновата в том, что плохо получается, в такой же степени, как и я.
— Мож'быть, — сократила она фразу.
— Нужно было объявить Патрише и об этом. Доносить — так доносить все.
— Ага, — согласилась она равнодушно и, потянувшись к джойнту, мягко упала с постели. Замедленно упала, вначале нога, потом зад, другая нога и локти.
Писатель с отвращением подумал, что Наташка абсолютно пьяна и что Патриша не удержится, конечно, и расскажет коллегам об эпизоде в джакуззи. Его мужская репутация в академических кругах безнадежно разрушена.
— Пизда! — сказал он.
— Га-га-га! — засмеялась она, забираясь обратно в постель.
Наблюдая за тем, как она неуклюже-пьяно тащит свой зад, писатель ощутил прилив настоящей ненависти к ней и, напав на нее сзади, втиснул в пьяное существо член. Он ебал ее с ненавистью до самого калифорнийского рассвета, и, так как гостевая комната находилась напротив спальни хозяйки, то, вне сомнения, стоны и вскрики пьяной были слышны профессорше и достаточным образом восстановили только что разрушенную репутацию писателя в академических кругах.
Наутро он не выбросил ее из своей жизни, как себе обещал. Он решил поглядеть на ее поведение. Они даже остались у профессорши еще на один день и одну ночь. Хотя писатель чувствовал себя еще более скверно, обливался холодным потом и его качало, к ночи они опять забрались в джакуззи, и он пил водку, чтобы не умереть и дожить до следующей лекции в другом университете.
Порно-люди
Проделав тур по северным калифорнийским университетам без Наташки, писатель вернулся в Лос-Анджелес, и она встречала его в аэропорту.
В тот же день, в открытом ресторанчике на Венис-бич (солнце тотчас заставило запотеть графин с белым вином), писатель предложил сидящей против него женщине отправиться вместе с ним в Париж.
— Я — бедный, — сказал писатель. — Я опубликовал только две книги в переводе на французский, и платят мне за книги пока еще немного. Но хватает, чтобы оплачивать меблированную квартиру в Марэ и покупать сыр и вино. Я предлагаю Вам поехать со мной в Париж. Хотите?
Мимо катились на роликах черные и белые атлеты в трусах, провозя лоснящиеся кокосовым маслом и потом тела. Из-под ближней пальмы бил барабан.
Октябрьский, тихо плескался Великий океан в полусотне метров в раскачивались брюки и тишот на вешалках, выставленных на пляж из соседнего с рестораном магазина. Прошел маленький бородатый хиппи в шортах с кривыми ногами, очень похожий на Чарльза Менсона. Наташа улыбалась и вертела в пальцах пустой бокал. Совсем недавно она призналась Лимонову, что ей тогда очень хотелось выпить, а писатель, еще не подозревавший о неумеренно пылкой любви Наташи к вину, наливал все больше себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71