– Я проверю ее контакты. Вы не в курсе, где она сейчас?
– По последним данным, объект Ч. уже покинул квартиру Мешковского на Родниковой улице 53/55 и движется в сторону отеля. Сейчас госпожа Чаликова, скорее всего, у себя в номере.
– Ну вот и прекрасно. Когда у нее интервью с Разбойниковым?
– Завтра в полдень.
– Тогда сегодня я встречусь с Геракловым, а завтра утром – с Мешковским. Постараюсь прощупать круг тем, интересующих госпожу Чаликову.
* * *
«Должно быть, Чаликова еще в Москве изучала обстановку в Кислоярской Pеспублике, – размышлял Дубов, машинально ведя „Москвич“ в сторону Московской улицы, где проживал политик Гераклов. – И то, что она отправилась к вечному оппозиционеру раньше, чем, скажем, в Президентскую администрацию, означает, что Чаликова отнюдь не собирается писать что-то официально-парадное. И потом, вряд ли люди Разбойникова, с которыми она предположительно сотрудничает, одобрили бы подобные контакты. Или она ведет свою игру?.. Еще вопрос – в какой момент у нее возникла мысль посетить Мешковского – еще раньше или только после встречи с Геракловым? На первый взгляд – какая разница? Но и это может оказаться очень существенным...»
В личном знакомстве с Константином Филипповичем Геракловым Василий Дубов не состоял, но был о нем немало наслышан. Несколько лет назад Гераклов играл видную роль в так называемом Народном Пробуждении, а пиком его политической карьеры стало личное участие в аресте Александра Петровича Разбойникова после провала красного путча и провозглашения свободной Кислоярской Республики. Однако затем его путь политического деятеля медленно, но верно пошел под гору – у руля нового государства встали искушенные в подковерных интригах бывшие партийные секретари «второго эшелона», а имя пламенного Гераклова стало понемногу забываться. Единственное, что слышал Василий о Гераклове за последнее время (правда, от его явных и тайных недоброжелателей) – это то, что он совсем «съехал с крыши» и ударился в кришнаизм.
Последний слух отчасти подтвердился – дверь сыщику открыл невзрачного вида человек в очках и в белом балахоне, а пахло в квартире какими-то восточными благовониями.
– Что-то снова все про меня вспомнили, – с еле скрываемой радостью промолвил Гераклов, когда гость представился. – То журналистка из Москвы, то вы теперь. Харе Кришна, Харе Рама...
– Я пришел как раз по поводу вашего интервью с Чаликовой, – с ходу заявил сыщик. – То есть ее интервью с вами.
– Вот как? – несколько удивился Гераклов. – И что же вас интересует?
– Меня интересует, о чем вы с ней говорили, – пояснил Дубов. – И желательно во всех подробностях.
– A, ну ясно. Мы говорили о путях Российской и Кислоярской демократии и о влиянии учения Кришны на общественную нравственность и развитие мировой культуры.
– A конкретнее? – попросил Дубов.
– Конкретнее можете спросить у самой госпожи Чаликовой, – предложил Гераклов. Детектив нахмурился:
– Господин Гераклов, уклонениями от ответа вы только усугубляете собственное положение.
– Вы что, мне угрожаете? – насмешливо пожал плечами политик. – Не вы первый. Разбойников во время путча уже грозился меня расстрелять, а где он теперь?
«Эх, была – не была», решился Дубов слегка приоткрыть карты.
– Константин Филиппович, я совсем не собирался вам угрожать. Под угрозой само существование нашего государства, а значит – и ваша жизнь. Думаю, что вы у них в расстрельном списке один из первых кандидатов.
– Ну вот, опять, – вздохнул Гераклов, поправляя балахон. A Дубов решительно продолжал:
– Сегодня Чаликова побывала у вас, а завтра отправится в тюрьму брать интервью у вашего приятеля Разбойникова. И во время интервью он передаст ей записку для своих товарищей на воле. Собственно, товарищи это интервью и устроили. И очень возможно, что главный «товарищ» – это сам Феликс Эдуардович Железякин, если вам знакомо это имя...
Гераклов порывисто вскочил:
– Значит, Чаликова в сговоре с этими бандитами! A я, дурак, разоткровенничался с ней!
Дубов покачал головой:
– Ну, насколько Чаликова с ними в сговоре, это еще вопрос. Степень ее участия нам предстоит установить. Поэтому вы должны вспомнить все – и о чем рассказывали Чаликовой, и чем она особо интересовалась.
Минутку помолчав (и, видимо, мысленно советуясь с богами Индийского пантеона), Гераклов ответил:
– Знаете, Василий Николаич, если бы на вашем месте был кто-то из наших милицейских инспекторов, а тем более из людей Коржикова, то я бы не стал ничего говорить. Но о вас я слышал как о честном и порядочном человеке, и потому расскажу вам все, что знаю. – Гераклов еще немного помолчал, беззвучно шепча мантры. – Собственно, никакого интервью Чаликова у меня не брала, во всяком случае, диктофон не включала и ничего в блокнот не записывала. Мы просто побеседовали, но, как говорится, не для протокола. Она, помнится, более всего интересовалась путчем и арестом Разбойникова.
– A вы?
– Ну, я ей все рассказал – и как строил баррикады, и как арестовывал лидера путчистов, и как потом наши распрекрасные власти свели на нет все, что было хорошего и светлого в Кислоярской мирной революции.
– Ну хорошо, а о чем она еще расспрашивала?
– Еще о бывших руководителях здешнего КГБ и прокуратуры – Железякине и Рейкине.
– Так-так, – задумался Дубов. – Значит, о Железякине и Рейкине... Дело приобретает опасный оборот.
Это замечание имело под собой веские основания – бывший прокурор Антон Степанович Рейкин был одним из активнейших членов той шайки, глава которой вот уже несколько лет сидел в Кислоярском централе. В августе 1991 года ему, в отличие от Разбойникова, удалось скрыться от правоохранительных органов, но с тех пор его присутствие все время так или иначе ощущалось – даже расследуя чисто уголовные преступления, и Дубов, и сотрудники милиции нередко сталкивались с его прямыми или косвенными следами.
– Константин Филиппович, как вы думаете – почему Чаликова обратилась именно к вам? – спросил детектив. – Неужели вам известно больше, чем другим?
– Другие не так болтливы, как я, – печально ответил Гераклов. – Язык мой – враг мой. Если бы я умел вовремя молчать, то сидел бы не здесь, а в Кабинете Министров!.. Но с вами-то я могу быть откровенным. Видите ли, в чем дело. В августе девяносто первого, когда мы переняли архив и картотеку КГБ, была создана специальная комиссия по их анализу. В нее включили и меня как представителя прогрессивной общественности.
– Да, я слышал об этой комиссии, – кивнул Дубов. Гераклов продолжал:
– Ну вот, когда мы начали разбор документов, то столкнулись с довольно странным явлением: с органами сотрудничали почти исключительно те кислоярцы, кто уже умер, или переменил место жительства, или давно отошел от дел. И мне сразу стало ясно – чекисты заранее предполагали, чем все кончится, и рассортировали материалы, причем наиболее ценную и взрывоопасную часть где-то припрятали.
– Железякин?! – воскликнул Василий.
– Не сомневаюсь. A с чего это он, как вы думаете, так шикует? Не с ресторана же своего, этого, как его, «Три яйца всмятку». Ясно, что он живет шантажом. Те из бывших агентов, кто вышел в бизнесмены, просто платят ему дань, депутаты проталкивают в парламенте нужные ему решения, судьи выносят соответствующие приговоры, ну и так далее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
– По последним данным, объект Ч. уже покинул квартиру Мешковского на Родниковой улице 53/55 и движется в сторону отеля. Сейчас госпожа Чаликова, скорее всего, у себя в номере.
– Ну вот и прекрасно. Когда у нее интервью с Разбойниковым?
– Завтра в полдень.
– Тогда сегодня я встречусь с Геракловым, а завтра утром – с Мешковским. Постараюсь прощупать круг тем, интересующих госпожу Чаликову.
* * *
«Должно быть, Чаликова еще в Москве изучала обстановку в Кислоярской Pеспублике, – размышлял Дубов, машинально ведя „Москвич“ в сторону Московской улицы, где проживал политик Гераклов. – И то, что она отправилась к вечному оппозиционеру раньше, чем, скажем, в Президентскую администрацию, означает, что Чаликова отнюдь не собирается писать что-то официально-парадное. И потом, вряд ли люди Разбойникова, с которыми она предположительно сотрудничает, одобрили бы подобные контакты. Или она ведет свою игру?.. Еще вопрос – в какой момент у нее возникла мысль посетить Мешковского – еще раньше или только после встречи с Геракловым? На первый взгляд – какая разница? Но и это может оказаться очень существенным...»
В личном знакомстве с Константином Филипповичем Геракловым Василий Дубов не состоял, но был о нем немало наслышан. Несколько лет назад Гераклов играл видную роль в так называемом Народном Пробуждении, а пиком его политической карьеры стало личное участие в аресте Александра Петровича Разбойникова после провала красного путча и провозглашения свободной Кислоярской Республики. Однако затем его путь политического деятеля медленно, но верно пошел под гору – у руля нового государства встали искушенные в подковерных интригах бывшие партийные секретари «второго эшелона», а имя пламенного Гераклова стало понемногу забываться. Единственное, что слышал Василий о Гераклове за последнее время (правда, от его явных и тайных недоброжелателей) – это то, что он совсем «съехал с крыши» и ударился в кришнаизм.
Последний слух отчасти подтвердился – дверь сыщику открыл невзрачного вида человек в очках и в белом балахоне, а пахло в квартире какими-то восточными благовониями.
– Что-то снова все про меня вспомнили, – с еле скрываемой радостью промолвил Гераклов, когда гость представился. – То журналистка из Москвы, то вы теперь. Харе Кришна, Харе Рама...
– Я пришел как раз по поводу вашего интервью с Чаликовой, – с ходу заявил сыщик. – То есть ее интервью с вами.
– Вот как? – несколько удивился Гераклов. – И что же вас интересует?
– Меня интересует, о чем вы с ней говорили, – пояснил Дубов. – И желательно во всех подробностях.
– A, ну ясно. Мы говорили о путях Российской и Кислоярской демократии и о влиянии учения Кришны на общественную нравственность и развитие мировой культуры.
– A конкретнее? – попросил Дубов.
– Конкретнее можете спросить у самой госпожи Чаликовой, – предложил Гераклов. Детектив нахмурился:
– Господин Гераклов, уклонениями от ответа вы только усугубляете собственное положение.
– Вы что, мне угрожаете? – насмешливо пожал плечами политик. – Не вы первый. Разбойников во время путча уже грозился меня расстрелять, а где он теперь?
«Эх, была – не была», решился Дубов слегка приоткрыть карты.
– Константин Филиппович, я совсем не собирался вам угрожать. Под угрозой само существование нашего государства, а значит – и ваша жизнь. Думаю, что вы у них в расстрельном списке один из первых кандидатов.
– Ну вот, опять, – вздохнул Гераклов, поправляя балахон. A Дубов решительно продолжал:
– Сегодня Чаликова побывала у вас, а завтра отправится в тюрьму брать интервью у вашего приятеля Разбойникова. И во время интервью он передаст ей записку для своих товарищей на воле. Собственно, товарищи это интервью и устроили. И очень возможно, что главный «товарищ» – это сам Феликс Эдуардович Железякин, если вам знакомо это имя...
Гераклов порывисто вскочил:
– Значит, Чаликова в сговоре с этими бандитами! A я, дурак, разоткровенничался с ней!
Дубов покачал головой:
– Ну, насколько Чаликова с ними в сговоре, это еще вопрос. Степень ее участия нам предстоит установить. Поэтому вы должны вспомнить все – и о чем рассказывали Чаликовой, и чем она особо интересовалась.
Минутку помолчав (и, видимо, мысленно советуясь с богами Индийского пантеона), Гераклов ответил:
– Знаете, Василий Николаич, если бы на вашем месте был кто-то из наших милицейских инспекторов, а тем более из людей Коржикова, то я бы не стал ничего говорить. Но о вас я слышал как о честном и порядочном человеке, и потому расскажу вам все, что знаю. – Гераклов еще немного помолчал, беззвучно шепча мантры. – Собственно, никакого интервью Чаликова у меня не брала, во всяком случае, диктофон не включала и ничего в блокнот не записывала. Мы просто побеседовали, но, как говорится, не для протокола. Она, помнится, более всего интересовалась путчем и арестом Разбойникова.
– A вы?
– Ну, я ей все рассказал – и как строил баррикады, и как арестовывал лидера путчистов, и как потом наши распрекрасные власти свели на нет все, что было хорошего и светлого в Кислоярской мирной революции.
– Ну хорошо, а о чем она еще расспрашивала?
– Еще о бывших руководителях здешнего КГБ и прокуратуры – Железякине и Рейкине.
– Так-так, – задумался Дубов. – Значит, о Железякине и Рейкине... Дело приобретает опасный оборот.
Это замечание имело под собой веские основания – бывший прокурор Антон Степанович Рейкин был одним из активнейших членов той шайки, глава которой вот уже несколько лет сидел в Кислоярском централе. В августе 1991 года ему, в отличие от Разбойникова, удалось скрыться от правоохранительных органов, но с тех пор его присутствие все время так или иначе ощущалось – даже расследуя чисто уголовные преступления, и Дубов, и сотрудники милиции нередко сталкивались с его прямыми или косвенными следами.
– Константин Филиппович, как вы думаете – почему Чаликова обратилась именно к вам? – спросил детектив. – Неужели вам известно больше, чем другим?
– Другие не так болтливы, как я, – печально ответил Гераклов. – Язык мой – враг мой. Если бы я умел вовремя молчать, то сидел бы не здесь, а в Кабинете Министров!.. Но с вами-то я могу быть откровенным. Видите ли, в чем дело. В августе девяносто первого, когда мы переняли архив и картотеку КГБ, была создана специальная комиссия по их анализу. В нее включили и меня как представителя прогрессивной общественности.
– Да, я слышал об этой комиссии, – кивнул Дубов. Гераклов продолжал:
– Ну вот, когда мы начали разбор документов, то столкнулись с довольно странным явлением: с органами сотрудничали почти исключительно те кислоярцы, кто уже умер, или переменил место жительства, или давно отошел от дел. И мне сразу стало ясно – чекисты заранее предполагали, чем все кончится, и рассортировали материалы, причем наиболее ценную и взрывоопасную часть где-то припрятали.
– Железякин?! – воскликнул Василий.
– Не сомневаюсь. A с чего это он, как вы думаете, так шикует? Не с ресторана же своего, этого, как его, «Три яйца всмятку». Ясно, что он живет шантажом. Те из бывших агентов, кто вышел в бизнесмены, просто платят ему дань, депутаты проталкивают в парламенте нужные ему решения, судьи выносят соответствующие приговоры, ну и так далее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106