– Я же говорил, пустое дело, – пробормотал Гераклов. – Кстати, вы давеча недосказали, кто же она на самом деле?
– A вы еще не догадались? – улыбнулась Кэт. – Это бывший прокурор Кислоярска Антон Степанович Рейкин. Находится в розыске после того, как вместе с Разбойниковым активно участвовал в последнем провалившемся перевороте. За прошедшие годы несколько раз «засвечивался» в дамских нарядах, но всякий раз ускользал.
– Так, может, надо было захватить ее... то есть его силой? -засомневался Гераклов.
– A зачем? – пожала плечами Кэт. – Мало нам с вами на корабле одного Разбойникова?
– Да, пожалуй, – вынужден был согласиться политик. – Но вот с одним никак не могу смириться – с тем, что на горе, носящей мое имя, до сих пор алеет это мерзкое знамя!
– Ничего, Константин Филиппович, – успокоила его Кэт, – скоро оно обветшает, сгниет и само собой свалится. – И, немного подумав, добавила: -В отличие от идей, которые символизирует...
* * *
Едва Гераклов и Андрюша-Кэт вернулись на «Инессу», в путь засобирался адмирал Рябинин:
– Хочу сплавать на Продолговатый остров, кажется, я там вчера фуражку посеял. Старость, знаете, не радость...
Однако высаживаться на Продолговатом острове адмирал, разумеется, не стал, а поплыл прямиком на Круглый остров, или остров Надежды. C собой он незаметно от спутников прихватил бутылочку «Сангрии» и кое-что из еды.
Когда адмиральская шлюпка проплывала мимо южного мыса Продолговатого острова, за ней увязалась Кисси. Она с радостной возбужденностью била зеленым хвостом об воду и временами даже подталкивала шлюпку вперед. Ничего удивительного, что с таким лоцманом-буксиром шлюпка доплыла до Круглого острова довольно быстро.
* * *
Посаженный под «домашний арест», Александр Петрович Разбойников с благоговением разбирал архив, найденный в пиратском сундуке.
– Вот оно, мое сокровище, – вдохновенно бормотал бывший кок, с любовью сдувая пылинки со всяческого старого хлама. – Я убежден, что все это раньше или позже займет свое скромное, но достойное место в Музее имени меня...
– Вперрред, на штурррм! – радостно кричал Гриша.
В это же время в кают-компании судьбу архива решали Гераклов, Грымзин, радистка Кэт и Серапионыч. Егор находился при Веронике, чтобы в случае чего позвать доктора.
– Итак, госпожа Кручинина, верно ли мы поняли, что государство в вашем лице окончательно отказывается от притязаний на содержимое сундука? -спросил банкир.
– Разумеется, – ответила радистка. – Государству это барахло и даром не нужно. Поступайте с ним, как знаете.
– Доктор, как вы считаете с высоты своего жизненного опыта, что нам с ним сделать? – спросил Гераклов.
– A? Что? – очнулся от своих раздумий Серапионыч. – Знаете, меня больше волнует состояние здоровья нашей пациентки, понимаете ли. Пойду посмотрю, как там она. – C этими словами доктор встал и нетвердыми шагами двинулся к выходу.
– A я так полагаю, что всю эту нечисть надо сжечь! – громогласно заявил Гераклов. – Сжечь, а пепел развеять по ветру. Этим торжественным и символическим актом мы вобьем последний кол... то есть последний гвоздь в прогнивший гроб тоталитаризма!
– Зачем сжигать то, что еще может принести пользу? – пожал плечами Грымзин.
– Пользу? Какую пользу?! – напустился на него Гераклов. – Я давно подозревал, что вы втайне симпатизируете левым патриотам!
– Левый банкир-патриот? Это же нонсенс, – возразила Кэт.
– Вам бы, Константин Филиппович, только ярлыки навешивать, – сказал Грымзин. – Я имею в виду продавать все эти вымпелы и значки интуристам за валюту, когда они нахлынут к нам посмотреть на Кисси. Они ведь на Западе почему-то неравнодушны к бывшей советской символике.
– A ведь вы правы! – охладил свой демократический пыл Гераклов. -Насчет ваших левых симпатий беру слова обратно.
* * *
Надежда Чаликова и Василий Дубов уютно сидели на пороге шалаша и сквозь густые еловые заросли наблюдали, как солнце медленно опускается в пучины Кислого моря. При этом они по очереди прикладывались то к бутылочке «Сангрии», то друг к другу, а в перерывах между этими невинными занятиями Василий Николаевич рассказывал о драматических событиях последних дней на «Инессе» и на острове.
– Но самое удивительное, Наденька, как это они ухитрились, обладая фальшивой картой, найти клад! – закончил свой рассказ Дубов. Чаликова обаятельно улыбнулась:
– A я так не вижу ничего удивительного. Помните, я вам в прошлый раз рассказывала о том, как я разгадала карту?
– Это в смысле, что клад зарыт в центре воображаемой окружности? -припомнил Василий.
– Ну да. Так вот, когда мы с Владленом Серапионычем рисовали ту карту, которую Егор передал генералу Курскому и которая в конце концов попала к пиратам, то случайно поставили одну из звездочек как раз в том самом месте – на склоне холма. Но тогда я, конечно, и понятия не имела, что звездочки на истинной карте – это лишь точки окружности.
– Ну и ну! – только и мог сказать сыщик и как бы невзначай дотронулся адмиральской бородой до кончика груди Чаликовой. Журналистка, сбросив по приплытии на остров шкуру Кисси, так и оставалась без ничего.
– Ах, Васенька! – воскликнула Надя и принялась расстегивать на нем адмиральский мундир...
– Однако уже начинает темнеть, – озабоченно сказал детектив пол часа спустя. Он лежал на траве и мечтательно глядел на небо. – Наденька, я так полагаю, что вам уже нет больше смысла изображать владычицу морей – грозную Кисси. Поплыли со мной на «Инессу», а?
– Нет, Вася, – покачала головой Чаликова. Она сидела рядом с Дубовым и задумчиво жевала бутерброд с сыром. – Не забывайте, что на острове остались два опасных преступника, и я должна какое-то время тут оставаться, чтобы не дать им выбраться на большую землю. A потом, я надеюсь, майор Cелезень позаботится об их окончательной поимке.
– Ну что ж, Наденька, мне пора. – Дубов вскочил с земли и стал быстро облачаться в мундир, вновь становясь героем Цусимы адмиралом Рябининым.
– Но мы скоро увидимся, – уверенно ответила Чаликова, привычно надевая на себя зеленую шкуру. Через несколько минут шлюпка уже двигалась в сгущающихся сумерках по Кислому морю, а чуть впереди, уверенно указуя путь к тому месту, где застыла на рейде «Инесса», плыла Кисси.
Неподалеку от яхты она в последний раз махнула хвостом и резко поворотила назад, а адмирал, помахав ей рукой, причалил к судну.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. PAЗДAЧA COКPOВИЩ
Темная ночь. Ветер, как голодный пес, завывает в верхушках старых сосен. По Матвеевскому кладбищу пробирается группа людей, которые в неверном свете керосиновых фонарей кажутся привидениями, восставшими из воровато перекопанных могил и теперь мыкающимися в поисках пристанища. Но вот, похоже, странные посетители нашли то, что искали – одну из немногих еще не раскопанных могил. Сначала с некоторой опаской, а затем все смелей заработали лопаты, нахально вламываясь в последнее пристанище бренного тела. Но чья же могила подверглась гнусному налету? Судя по надписи на откинутом в сторону обелиске, это могила Великого Сыщика Василия Дубова. И вот уже странные пришельцы извлекают покуроченный гроб и бесцеремонно взламывают крышку. Один из ночных археологов, доселе стоявший в стороне, подходит к открытому гробу и склоняется над обгоревшими останками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106