Примочки глазу не помогли, губы и щеки сильно распухли. Одно ухо распухло тоже. Разбитые губы он намазал меркурохромом, и яркий их цвет придавал ему вид отнюдь не трагический.
— Я вчера свалял дурака, — сказал он. — Проверьте, Том, здесь, кажется, все, что нужно.
— А зачем было приходить? Взял бы себе сегодня выходной и посидел бы спокойно дома.
— Дома мне хуже, — сказал Эдди. — Ничего, я вечером рано лягу спать.
— И больше не ввязывайся в драки из-за этого дела, — сказал Томас Хадсон. — Все равно не поможет.
— Нашли кого уговаривать, — сказал Эдди, шевеля пурпуром своих рассеченных и вспухших губ. — Я ведь думал, что правда в конце концов себя окажет, а тут всякий раз подвертывался еще кто-то, и я вместе с моей правдой летел задницей кверху.
— Джозеф говорит, ты дрался не один раз.
— Я бы и еще дрался, да кто-то увел меня домой, — сказал Эдди. — Бенни добрая душа, что ли. Только благодаря ему да констеблю я и уцелел.
— Ты считаешь, что уцелел?
— Пусть не весь, но уцелел. Эх, черт, жаль, вас не было, Том.
— Мне совсем не жаль. А кому-нибудь там хотелось, чтобы ты и в самом деле не уцелел?
— Да нет, едва ли. Просто они думали доказать мне, что я вру. А вот констебль мне поверил.
— Неужели?
— Факт, поверил. Он да еще Бобби. Только они двое, а больше никто. Констебль сказал, ему бы дознаться, кто меня первый стукнул, он бы его засадил. Все утро меня сегодня допрашивал: ведь был же кто-то первый; а я ему говорю: был, только самый-то первый был я. Неудачный выдался вечер для правды, Том. Такой вечер, что хуже некуда.
— Так ты все-таки хочешь браться за стряпню?
— А что? — сказал Эдди. — Мы как раз получили мясо для бифштексов. Мясо что надо, настоящая вырезка. Посмотреть — залюбуешься. На гарнир думаю сделать картофельное пюре с подливкой и бобы лима. Еще можно приготовить салат из латука со свежими грейпфрутами. Потом ребята любят пироги, а у нас как раз есть консервированная малина с ежевикой — мировая начинка для пирога. И мороженое мы тоже получили, можно положить сверху. Ну, как по-вашему? Очень уж мне хочется подкормить этого пащенка Дэвида.
— Ты что собирался делать, когда прыгал в воду с багром?
— Я думал, всажу ей багор под самый плавник — она бы дернула, натянула веревку, и сразу бы ей конец. А я бы тем временем во всю мочь от нее и обратно на катер.
— Как она выглядела под водой?
— Она была широкая, как гребная лодка, Том. И вся лиловая, а глаз черный и величиной с вашу ладонь. Брюхо у нее отливало серебром, а меч был такой, что даже смотреть страшно. Она шла вглубь даже не очень быстро, но я бы не мог ее догнать, потому что древко у багра слишком легкое и все время всплывало на поверхность. Оно не давало мне нырнуть глубоко. Ничего бы не вышло.
— А она тебя видела?
— Черт ее знает. Вид у нее был такой, будто ей все ни к чему.
— По-твоему, она уже вымоталась?
— По-моему, она дошла. По-моему, она бы уже не стала бороться.
— Больше нам такой не видать.
— Да уж. Такая раз в жизни попадается. Я теперь и рассказывать про нее никому не стану, все равно не верят.
— Я хочу написать картину об этой рыбе, Дэвиду на память.
— Только напишите, чтоб было похоже. Не пишите по-чудному, как вы иногда любите.
— Я все напишу точней, чем на фотографии.
— Вот и хорошо. Такие ваши картины мне нравятся.
— Очень трудно будет писать то, что под водой.
— Картина выйдет вроде той, которая у Бобби, со смерчами?
— Нет. Совсем другая, и, я надеюсь, лучше. Я сегодня же сделаю несколько этюдов к ней.
— А мне нравится та, что со смерчами, — сказал Эдди. — Бобби просто помешался на ней, и вот ему почему-то верят, когда он рассказывает, будто сам видел столько смерчей сразу, сколько там нарисовано. Но эту, с рыбой в воде, пожалуй, потрудней будет написать.
— Думаю, что как-нибудь справлюсь, — сказал Томас Хадсон.
— А не могли бы вы написать, как она выпрыгнула из воды?
— Думаю, что мог бы.
— Так напишите для мальчика две картины, Том. Одну, как рыба выпрыгивает из воды, а другую, как Роджер выводит ее на поводке, а Дэв сидит в кресле с удилищем, и я тоже тут, стою рядом. Потом можно будет сфотографировать их.
— Сегодня же начну работать над этюдами.
— Если захотите что-нибудь у меня спросить, я буду на кухне. Ребята не просыпались еще?
— Нет, спят все трое.
— А, черт, — сказал Эдди. — Мне что-то на все стало наплевать после этой рыбы. Но надо же им приготовить еду повкуснее.
— Жаль, нет пиявок — приставить бы тебе к глазу.
— А, черт, плевать мне на этот глаз. Видеть я им вижу, чего еще надо?
— Я не стану будить ребят, пусть спят сколько хочется.
— Ладно. Джо мне скажет, когда они проснутся, и я покормлю их завтраком. Только если они очень поздно встанут, дам им что-нибудь легкое, чтобы не перебить аппетит перед ленчем. Видали вы то мясо, что вчера доставили?
— Нет.
— Черт, цена, конечно, немалая, Том, по мясо роскошное. Тут на острове этакого мяса никто за всю жизнь и не пробовал. Хотел бы я знать, как выглядит та скотинка, что дает такое мясо.
— Коротконогая, так что брюхо чуть не по земле тащится, — сказал Томас Хадсон. — И притом поперек себя шире.
— Вот это да, — сказал Эдди. — Хоть бы раз увидать такую живьем. Здесь у нас если прирежут корову, так только когда она все равно вот-вот околеет с голоду. И мясо горькое-прегорькое. Наши местные обалдели бы, если б им показать такой кусок говядины, как у меня лежит на кухне. Они бы даже не поняли, что это такое. Заболели бы от одного вида.
— Мне бы надо успеть дописать письма, — сказал Томас Хадсон.
— Виноват, Том, ухожу.
Покончив со своей корреспонденцией, ответив даже на два деловых письма, отложенных было до следующей почты, проверив список, составленный Эдди, и выписав чек на всю стоимость заказа плюс те десять процентов, которыми английское правительство облагало всякий импорт с материка, Томас Хадсон пошел на пристань, где рейсовое судно уже готовилось в обратный путь. Капитан принимал от жителей заказы на продукты, лекарства, мануфактуру и галантерею, запасные части, металлические изделия и разные другие товары, которые доставлялись на остров с материка. В трюм судна загружали живых лангустов и другую морскую живность, палуба уже была уставлена корзинами ракушек и порожними баками из-под бензина и смазочного масла, а к капитанской каюте тянулась длинная очередь, терпеливо дожидавшаяся на ветру.
— Как у вас, все в порядке, Том? — крикнул из окна каюты капитан Ральф Томасу Хадсону. — А ты куда лезешь без очереди? — одернул он высокого негра в соломенной шляпе, сунувшегося было в каюту. — Кое-что, к сожалению, пришлось заменить. Мясо хорошее?
— Эдди говорит, великолепное.
— Очень рад. Ну, давайте сюда письма и заказ. Ветер все крепчает. Хочу пройти над большой банкой до того, как начнется отлив. Вот и приходится спешить, вы уж извините.
— Увидимся на той неделе, Ральф. Не теряйте из-за меня времени. Большое вам спасибо, дружище.
— Постараюсь на той неделе привезти все точно по списку. Том, вам, может быть, деньги нужны?
— Нет, у меня еще есть с прошлого раза.
— А то, если нужно, у меня наличности много. Ну, ладно. Чья теперь очередь. Твоя, Люшиэс? Говори, на что желаешь потратиться в этот раз.
Томас Хадсон прошел через всю пристань, где негры веселились, глядя, что вытворяет ветер с легкими ситцевыми платьями женщин и девушек, и зашагал по коралловой дороге к «Понсе-де-Леон».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
— Я вчера свалял дурака, — сказал он. — Проверьте, Том, здесь, кажется, все, что нужно.
— А зачем было приходить? Взял бы себе сегодня выходной и посидел бы спокойно дома.
— Дома мне хуже, — сказал Эдди. — Ничего, я вечером рано лягу спать.
— И больше не ввязывайся в драки из-за этого дела, — сказал Томас Хадсон. — Все равно не поможет.
— Нашли кого уговаривать, — сказал Эдди, шевеля пурпуром своих рассеченных и вспухших губ. — Я ведь думал, что правда в конце концов себя окажет, а тут всякий раз подвертывался еще кто-то, и я вместе с моей правдой летел задницей кверху.
— Джозеф говорит, ты дрался не один раз.
— Я бы и еще дрался, да кто-то увел меня домой, — сказал Эдди. — Бенни добрая душа, что ли. Только благодаря ему да констеблю я и уцелел.
— Ты считаешь, что уцелел?
— Пусть не весь, но уцелел. Эх, черт, жаль, вас не было, Том.
— Мне совсем не жаль. А кому-нибудь там хотелось, чтобы ты и в самом деле не уцелел?
— Да нет, едва ли. Просто они думали доказать мне, что я вру. А вот констебль мне поверил.
— Неужели?
— Факт, поверил. Он да еще Бобби. Только они двое, а больше никто. Констебль сказал, ему бы дознаться, кто меня первый стукнул, он бы его засадил. Все утро меня сегодня допрашивал: ведь был же кто-то первый; а я ему говорю: был, только самый-то первый был я. Неудачный выдался вечер для правды, Том. Такой вечер, что хуже некуда.
— Так ты все-таки хочешь браться за стряпню?
— А что? — сказал Эдди. — Мы как раз получили мясо для бифштексов. Мясо что надо, настоящая вырезка. Посмотреть — залюбуешься. На гарнир думаю сделать картофельное пюре с подливкой и бобы лима. Еще можно приготовить салат из латука со свежими грейпфрутами. Потом ребята любят пироги, а у нас как раз есть консервированная малина с ежевикой — мировая начинка для пирога. И мороженое мы тоже получили, можно положить сверху. Ну, как по-вашему? Очень уж мне хочется подкормить этого пащенка Дэвида.
— Ты что собирался делать, когда прыгал в воду с багром?
— Я думал, всажу ей багор под самый плавник — она бы дернула, натянула веревку, и сразу бы ей конец. А я бы тем временем во всю мочь от нее и обратно на катер.
— Как она выглядела под водой?
— Она была широкая, как гребная лодка, Том. И вся лиловая, а глаз черный и величиной с вашу ладонь. Брюхо у нее отливало серебром, а меч был такой, что даже смотреть страшно. Она шла вглубь даже не очень быстро, но я бы не мог ее догнать, потому что древко у багра слишком легкое и все время всплывало на поверхность. Оно не давало мне нырнуть глубоко. Ничего бы не вышло.
— А она тебя видела?
— Черт ее знает. Вид у нее был такой, будто ей все ни к чему.
— По-твоему, она уже вымоталась?
— По-моему, она дошла. По-моему, она бы уже не стала бороться.
— Больше нам такой не видать.
— Да уж. Такая раз в жизни попадается. Я теперь и рассказывать про нее никому не стану, все равно не верят.
— Я хочу написать картину об этой рыбе, Дэвиду на память.
— Только напишите, чтоб было похоже. Не пишите по-чудному, как вы иногда любите.
— Я все напишу точней, чем на фотографии.
— Вот и хорошо. Такие ваши картины мне нравятся.
— Очень трудно будет писать то, что под водой.
— Картина выйдет вроде той, которая у Бобби, со смерчами?
— Нет. Совсем другая, и, я надеюсь, лучше. Я сегодня же сделаю несколько этюдов к ней.
— А мне нравится та, что со смерчами, — сказал Эдди. — Бобби просто помешался на ней, и вот ему почему-то верят, когда он рассказывает, будто сам видел столько смерчей сразу, сколько там нарисовано. Но эту, с рыбой в воде, пожалуй, потрудней будет написать.
— Думаю, что как-нибудь справлюсь, — сказал Томас Хадсон.
— А не могли бы вы написать, как она выпрыгнула из воды?
— Думаю, что мог бы.
— Так напишите для мальчика две картины, Том. Одну, как рыба выпрыгивает из воды, а другую, как Роджер выводит ее на поводке, а Дэв сидит в кресле с удилищем, и я тоже тут, стою рядом. Потом можно будет сфотографировать их.
— Сегодня же начну работать над этюдами.
— Если захотите что-нибудь у меня спросить, я буду на кухне. Ребята не просыпались еще?
— Нет, спят все трое.
— А, черт, — сказал Эдди. — Мне что-то на все стало наплевать после этой рыбы. Но надо же им приготовить еду повкуснее.
— Жаль, нет пиявок — приставить бы тебе к глазу.
— А, черт, плевать мне на этот глаз. Видеть я им вижу, чего еще надо?
— Я не стану будить ребят, пусть спят сколько хочется.
— Ладно. Джо мне скажет, когда они проснутся, и я покормлю их завтраком. Только если они очень поздно встанут, дам им что-нибудь легкое, чтобы не перебить аппетит перед ленчем. Видали вы то мясо, что вчера доставили?
— Нет.
— Черт, цена, конечно, немалая, Том, по мясо роскошное. Тут на острове этакого мяса никто за всю жизнь и не пробовал. Хотел бы я знать, как выглядит та скотинка, что дает такое мясо.
— Коротконогая, так что брюхо чуть не по земле тащится, — сказал Томас Хадсон. — И притом поперек себя шире.
— Вот это да, — сказал Эдди. — Хоть бы раз увидать такую живьем. Здесь у нас если прирежут корову, так только когда она все равно вот-вот околеет с голоду. И мясо горькое-прегорькое. Наши местные обалдели бы, если б им показать такой кусок говядины, как у меня лежит на кухне. Они бы даже не поняли, что это такое. Заболели бы от одного вида.
— Мне бы надо успеть дописать письма, — сказал Томас Хадсон.
— Виноват, Том, ухожу.
Покончив со своей корреспонденцией, ответив даже на два деловых письма, отложенных было до следующей почты, проверив список, составленный Эдди, и выписав чек на всю стоимость заказа плюс те десять процентов, которыми английское правительство облагало всякий импорт с материка, Томас Хадсон пошел на пристань, где рейсовое судно уже готовилось в обратный путь. Капитан принимал от жителей заказы на продукты, лекарства, мануфактуру и галантерею, запасные части, металлические изделия и разные другие товары, которые доставлялись на остров с материка. В трюм судна загружали живых лангустов и другую морскую живность, палуба уже была уставлена корзинами ракушек и порожними баками из-под бензина и смазочного масла, а к капитанской каюте тянулась длинная очередь, терпеливо дожидавшаяся на ветру.
— Как у вас, все в порядке, Том? — крикнул из окна каюты капитан Ральф Томасу Хадсону. — А ты куда лезешь без очереди? — одернул он высокого негра в соломенной шляпе, сунувшегося было в каюту. — Кое-что, к сожалению, пришлось заменить. Мясо хорошее?
— Эдди говорит, великолепное.
— Очень рад. Ну, давайте сюда письма и заказ. Ветер все крепчает. Хочу пройти над большой банкой до того, как начнется отлив. Вот и приходится спешить, вы уж извините.
— Увидимся на той неделе, Ральф. Не теряйте из-за меня времени. Большое вам спасибо, дружище.
— Постараюсь на той неделе привезти все точно по списку. Том, вам, может быть, деньги нужны?
— Нет, у меня еще есть с прошлого раза.
— А то, если нужно, у меня наличности много. Ну, ладно. Чья теперь очередь. Твоя, Люшиэс? Говори, на что желаешь потратиться в этот раз.
Томас Хадсон прошел через всю пристань, где негры веселились, глядя, что вытворяет ветер с легкими ситцевыми платьями женщин и девушек, и зашагал по коралловой дороге к «Понсе-де-Леон».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110