– Мистер Тотхилл, мне кажется, вам есть о чем побеседовать с моим мужем, – прервала его излияния Дебора и удалилась в спальню, оставив их наедине.
Банкир на мгновение растерялся, но тут же вспомнил:
– Позвольте поздравить вас, господин Отис, ваша жена не только красавица, но в придачу еще богатая наследница.
– Это мое личное дело, господин Тотхилл.
– Разумеется, разумеется! Я ведаю делами госпожи Отис. На ее счету в моем банке лежит немало гиней. Она перевела сюда целую тысячу, без согласия отца. Можете представить себе чувства Куинси Пикеринга, когда это обнаружилось. Но ничего не поделаешь – дочь совершеннолетняя. На эти деньги вы спокойно доедете до Вены и обратно.
– Откуда вам известно, что я еду в Вену?
– Куинси Пикеринг писал мне, что вы собираетесь посетить там каких-то музыкантов. А куда вы поместили свои собственные деньги, молодой человек?
– Они находятся при мне.
– И это в Лондоне – пристанище воров и убийц?
– Я собираюсь посетить здесь только оперу. Тотхилл рассмеялся, словно веселой шутке.
– Опера кишмя кишит карманными ворами. Поверьте, это их излюбленное место. Знатные дамы надевают туда свои драгоценности, важные вельможи стараются перещеголять друг друга в роскоши, а кто-нибудь ненароком их толкнет, извинится и кошелька или браслета как не бывало. Вам следует хранить деньги в более надежном месте. «Тотхилл и Тотхилл» – банкирский дом с солидной репутацией.
– И об этом жена просила поговорить со мной?
– Дела моих клиентов – мои дела.
– Но я не держу денег в вашем банке.
– Госпожа Отис поручила записать тысячу гиней на вас обоих. Таким образом, вы можете получить их из банка, когда пожелаете. Немедленно. Без всяких затруднений.
– Благодарю вас. Я это учту. Всего доброго. Джэсон вернулся в спальню и Дебора спросила:
– Что-нибудь случилось?
– Ничего.
– Ты чем-то огорчен. Уж не говорил ли он с тобой об отце? Я думала…
– Нет. Просто господин Тотхилл не отвечает моим представлениям о привлекательном и умном человеке, только и всего.
– Но Тотхилл – весьма влиятельный человек.
– Возможно. Хорошо, что ты умолчала о моем интересе к Моцарту.
– О чем же он говорил с тобой?
– О моей красавице жене.
Джэсон был удивлен и обрадован ее щедрым даром, но признаться в этом не хотел, пока у него не было уверенности в том, не таится ли здесь какой-то хитрой уловки либо желания доказать ему свое превосходство.
– Он хвалит твой ум и практичность.
– И это все? – она не могла скрыть разочарования.
– Все.
Дебора не поверила, но не стала настаивать; Джэсон уже одевался, чтобы ехать в Итальянскую оперу. Он решил отправиться туда один и тут, при всей ее самоуверенности, мысль о том, что он бросает ее одну в чужом городе, привела Дебору в отчаяние. Гордость не позволила ей признаться в этом, но, прощаясь, она горячо его расцеловала и умоляла быть осторожным.
9. Итальянская опера
Джэсон нанял карету и приказал кучеру поторапливаться. Посетить Итальянскую оперу он мечтал с тех самых пор, как узнал у да Понте об Энн Сторейс.
Память не изменила либреттисту. Итальянская опера действительно находилась на Хеймаркет, и Джэсона поразило великолепие этого здания; в Америке ему не приходилось видеть ничего подобного, и он впервые уверовал в то, что его решение посетить Лондон было правильным.
Джэсон увидел оперную афишу и, найдя в списке постановок «Свадьбу Фигаро», чуть не вскрикнул от радости. Внимательно прочитав список главных исполнителей, он нигде не нашел имени Энн Сторейс. Вверху афиши крупными буквами стояло имя Вольфганга Амадея Моцарта, а внизу, более мелким шрифтом: «Лоренцо да Понте». Но в театре наверняка знают об Энн Сторейс, подумал Джэсон и поспешно направился к артистическому входу.
На сцене шла репетиция. Пораженный удивительным зрелищем, Джэсон замер на месте. Ария, которую исполняла певица-сопрано, была восхитительной. Может быть, это и есть Энн Сторейс? Певица, темноволосая женщина средних лет, обладала на редкость приятным мелодичным голосом, теплым и проникновенным. И в музыке было что-то знакомое, хотя Джэсон никогда ее раньше не слыхал. Он подошел поближе к сцене, но путь ему преградил служащий и попросил покинуть кулисы.
– Меня прислал сюда старый друг Моцарта, Лоренцо да Понте, – принялся объяснять Джэсон.
На них зашикали. Высокий худощавый молодой человек, распоряжавшийся на сцене, кинулся к Джэсону и отвел его в сторону.
– Кто вам нужен? – спросил он. – Я ищу Энн Сторейс.
– Кого?
– Она пела для самого Моцарта. А позднее, как говорил мне да Понте, стала примадонной Итальянской оперы.
– Да Понте жил здесь лет двадцать назад.
– А Энн Сторейс, разве она не поет в вашем театре?
– Нет! Я впервые слышу это имя.
– Но Сторейс знаменитая исполнительница арий Моцарта! Вы ставите «Фигаро»?
Молодой помощник режиссера рассмеялся.
– Я не шучу, – обиделся Джэсон. – Энн Сторейс участвовала в первом спектакле «Фигаро» в Вене.
– Вы американец, не так ли?
– Да.
– Что же, по-вашему, мы репетируем? – Приложив палец к губам, он увел Джэсона вглубь кулис, где лучше была слышна музыка.
Ария звучала страстно и взволнованно. Это мог быть только Моцарт, подумал Джэсон. Никто другой не способен создать столь совершенную мелодию, вложить в нее столько неподдельного чувства, чистоты и лирической выразительности. Музыка заражала весельем и радостью, в ней была удивительная ясность, она пленяла богатством оттенков, красноречивостью и изяществом. Внимательно вслушиваясь, Джэсон думал: каждая нота все больше роднит меня с Моцартом. Музыку эту он готов был слушать без конца.
Стараясь остаться незамеченным, он осторожно двинулся вперед, но молодой человек шепотом остановил его:
– Я и так позволил вам слишком много. Узнай примадонна, что я допустил на репетицию постороннего, мне за это головы не сносить.
Джэсон так расстроился, словно его лишили райского блаженства, и немного смягчившись, помощник режиссера сказал:
– Через несколько дней состоится премьера. Советую вам тогда и послушать «Фигаро».
В это время зазвучала мелодия военного марша. Какой чудесный ритм! Увлеченный, Джэсон невольно вслед за басом напевал мотив.
– «Мальчик резвый, кудрявый, влюбленный», – мягко проговорил постановщик, – эта ария пользуется неизменным успехом. Трудно поверить, что человек мог сочинить столь впечатляющую музыку. – И он закрыл дверь, ведущую за кулисы.
– А как же быть с Энн Сторейс? – в отчаянии спросил Джэсон. – Может быть, кто-нибудь в вашей труппе лично знал Моцарта?
– Его знал Михаэль О'Келли.
– Кто он такой?
– Раньше он был управляющим оперной компанией и одним из главных певцов и композиторов. Говорят, он пел при Моцарте на премьере «Фигаро». Михаэль О'Келли любит вспоминать о Моцарте.
– Прекрасно! – Джэсон сразу воспрянул духом.
– Но он ушел со сцены много лет назад, когда у него пропал голос.
Сколько еще трудностей ждет его впереди, разочарованно подумал Джэсон и спокойно спросил:
– А вы не знаете, где его можно разыскать? Молодой человек провел Джэсона через крытую галерею прямо к маленькой книжной лавке, над дверью которой красовалась вывеска:
«Михаэль О'Келли, импортер книг и композитор».
– Этот ход был построен для господ и дам, желающих незаметно покинуть оперу, – пояснил молодой человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99