– Смотря на чей вкус. О самом же Фигаро не может быть двух мнений. Он бросает вызов обществу. Признаю, он умен, тонок и даже забавен, но в душе коварен и зол и всегда берет верх над хозяином.
– И все же оперу в Вене ставят?
– Князь Меттерних считает, что народ нуждается в некотором умиротворении. Но я не разделяю мнения, будто Моцарт был так уж наивен и прост.
Явись сегодня в Вену сам Иисус Христос, ему бы, наверное, тоже отказали во въезде как нежелательной личности, с горечью подумал Джэсон.
– Если вас не интересует политика, Отис, что же вас интересует?
– Меня интересует музыка. Я приехал в Вену изучать музыку.
– Из далекой Америки? – недоверчиво спросил Губер.
– Вена – родина величайших композиторов на земле: Глюка, Гайдна, Сальери, Моцарта, Шуберта, Бетховена.
– Бетховен не берет учеников, а Шуберт вообще никогда не давал уроков.
– Зато есть Сальери! – Слова эти вырвались у Джэсона сами собой.
– Почему вас занимает Сальери? – Губер насторожился.
Джэсон понял, что затронул опасную тему.
– Он прославился как знаменитый педагог, у него учились Бетховен и Шуберт.
– Сальери болен.
– Значит, он все еще жив! – Джэсон не мог скрыть своего облегчения.
– А откуда вам известно, что он болен?
– Откуда?… Но вы сами только что об этом сказали.
– Но вы знали об этом и раньше, Отис?
– Я знал, что он стар, а старики часто болеют. – Джэсон постарался взять себя в руки.
– А почему вас интересует «Свадьба Фигаро»?
– Я же говорил вам, что люблю музыку.
– Скажите прямо: для чего вы приехали в Вену?
– Помните, что вас могут арестовать за обман властей, – угрожающе прибавил Жакнель.
Джэсон в отчаянии посмотрел на Дебору.
– Мой муж плохо владеет немецким, – пояснила она.
– Но мы беседуем по-английски, госпожа Отис, – заметил Губер. – Я больше не могу ждать. Если вы не объясните цель вашей поездки, я буду вынужден отобрать ваши паспорта, а вас самих арестовать.
– Мой муж приехал в Вену, чтобы повидаться с Бетховеном. У него есть к нему дело.
– Какое? Уж не политическое ли? Бетховен известен своими республиканскими взглядами.
– О, нет! Наше бостонское Общество Генделя и Гайдна поручило моему мужу сделать Бетховену заказ на ораторию.
К счастью, на этот раз Джэсон помнил, куда положил бумаги. Письмо от Общества он носил в кармане и извлек его вместе с толстой пачкой банкнот.
Прочитав письмо, Губер спросил:
– А какие услуги вы оказываете вашему Обществу в Бостоне?
– Я сочиняю для него музыку. Ее исполняют в американских церквах.
Губер долго рассматривал молодое, лицо Джэсона, его подтянутую стройную фигуру в дорогом синем сюртуке. Этот американец выглядит вполне благопристойно, мелькнуло у Губера, но откуда у него столько денег, музыканты ведь все нищие. А эти книги? Что-то тут не то. Но он постарается добраться до истины. Терпения у него хватит. Даже для таких вот упорных хитрецов.
– Вы, разумеется, поклонник Бетховена? – спросила Дебора.
– Поклонник? – в тоне Губера прозвучал сарказм. – Ему не мешают сочинять, однако это не значит, что его музыку одобряют. Бетховен политически неблагонадежен. Но он имеет влиятельных друзей при дворе и пользуется покровительством брата императора эрцгерцога Рудольфа. И все-таки мы следим за каждым его шагом. – Губер повернулся к другим чиновникам, на протяжении всего допроса стоявшим навытяжку. – Весь багаж осмотрен?
– Весь, господин Губер, – хором подтвердили чиновники.
– И ничего больше не обнаружено?
– Ничего, господин Губер, – подхватил Жакнель.
– Просмотрите все снова! – приказал Губер. – Да повнимательней!
Оскорбленные до глубины души, Джэсон и Дебора молчали. Солдаты вновь все перерыли, но ничего больше не обнаружили, однако Губер не извинился и не вернул им паспортов.
– Вы разрешаете нам въезд в Вену? – спросил Джэсон.
– Где вы собираетесь остановиться?
– В какой-нибудь гостинице в центре города.
– На вашем месте я бы остановился в «Белом быке» на площади Ам Гоф.
– Почему?
– Говорят, там останавливался Моцарт. Да, кроме того, «Белый бык» расположен поблизости от полицейского управления.
– А наши паспорта? Когда вы нам их вернете? – спросил Джэсон.
– Не сейчас. Поскольку вы собираетесь посетить Вену.
– А если мы захотим поехать куда-нибудь еще, например, на юг, в Италию или обратно в Мангейм?
– Тогда я немедленно их вам презентую.
Джэсон испытывал противоречивые чувства, понимая, что должен принять важное решение. Но разве смел он отступить, достигнув обетованной земли. Он никогда бы не простил себе этого.
– Ну, а если мы последуем вашему совету и остановимся в этой гостинице? – спросил он.
– Я дам вам временное разрешение до завтра. А завтра вы явитесь в полицейское управление на Грабене, – хозяин гостиницы покажет вам дорогу, – и если ответите на все наши вопросы, вам вернут паспорта, при условии, конечно, что, живя в Вене, вы будете являться в полицию. Как можно поручиться, что вы не заражены вредными идеями и не замышляете чего-то, хотя и явились сюда изучать музыку?
Пока Джэсон колебался, брать ли ему адрес «Белого быка» и временное разрешение, Дебора страстно мечтала только об одном: чтобы какая-нибудь сила перенесла их обратно в Бостон. Все чиновники и особенно Губер, самый жестокий из всех, были ей ненавистны. Она готова была сдаться, но понимала, что если не поддержит сейчас Джэсона, то потеряет его навеки.
– Благодарю вас за гостиницу, – сказал Джэсон и взял листок с адресом и разрешение. Он хотел уже сесть в карету, когда Губер его остановил:
– А как насчет вашего кучера? Он у вас в постоянном услужении? Судя по его бумагам, он уроженец Мангейма.
– Мы наняли его, чтобы доехать до Вены, – сказала Дебора.
– Если он останется в вашем услужении, вам придется за него отвечать. Помните, в полицейском управлении вас об этом спросят.
Губер знаком отпустил солдат и троих чиновников и затем, почти любезно, спросил:
– Сколько вы отдали за карету?
– Двести гульденов.
– Вы переплатили. Вас обманули. Да, конечно, французские кареты крепкие и с хорошими рессорами, но ваша не стоит больше ста.
– Разве она французской работы? – удивился Джэсон. – Я купил ее в Мангейме. Продавец сказал, что она принадлежала немецкому барону. Не так ли, Ганс?
– Да, господин Отис, – подтвердил Ганс. Не попасть бы ему в беду с этими американцами, подумал он.
– Считайте, что вам повезло, если вы выручите за нее в Вене хотя бы семьдесят гульденов. Но на вашем месте я бы не стал ее продавать. В Вене нелегко нанять экипаж.
К тому же, решил Губер, такую карету с гербом легко опознать и установить за ней слежку.
– Спасибо за совет. Нам можно ехать? – спросил Джэсон.
– Да. – И когда Ганс взялся за вожжи, Губер добавил: – Бетховен живет поблизости от «Белого быка». Значит, до завтра. Жду вас утром в полицейском управлении.
Они ехали по улицам Вены, и Дебора, потрясенная событиями этого ужасного дня, никак не могла успокоиться. Чем глубже мы погружаемся в незнаемое, думал Джэсон, тем больше оно сулит нам неожиданностей. Из головы не выходила угроза Губера: «Вы теперь не в Америке». И, видя повсюду солдат на венских улицах, он жалел, что находится так далеко от родного Бостона.
13. Дорога, которой не видно конца
Им понравилась гостиница «Белый бык» на площади Ам Гоф, она мало изменилась со времен Моцарта, и хозяин похвастался, что шестилетний Моцарт останавливался в ней, когда впервые приезжал в Вену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99