Лишь в той мере, в какой мы обнаруживали силу и в особенности выдержку, мы могли возбудить у них впечатление, что война – невыгодное дело, и тем самым обеспечить себе сносные условия мира. Непрерывно повторяемые официальные предложения мира были методическими ошибками с нашей стороны. С каждым нашим шагом этого рода Вильсон повышал свои требования. Мы не понимали, что имели дело с хладнокровными шантажистами. Их тирады о мире и счастье народов – искренни, но они самым наивным образом имеют в виду только собственные народы; кроме того, они рассчитаны на политическую неопытность нашего народа.
На наше последнее предложение мира и перемирия, которое предусматривало столь большие уступки, что было равносильно отказу от положения великой державы, Вильсон дал деловой ответ, потребовав от нас в первую очередь сложить оружие. Ему точно известно, что прекращение подводной войны лишит Германию возможности продолжать сопротивление. Требование прекращения подводной войны, в нынешнем и будущем значении которой в неприятельском лагере, как это показывает речь Черчилля, отдают себе полный отчет, является ядром ноты Вильсона; его ядро он постарается окутать пафосом морального негодования. В то же время эта нота разжигает ярость его людей и их опьянение победой. Он, разумеется, не стал бы делать этого, если бы собирался поступить с нами более или менее миролюбиво. Вопреки неофициальным обещаниям, на самом деле будет иметь место обратное. Эти обещания – просто трюки политических шантажистов.
Ответ Вильсона показывает далее, что было бы ошибкой предполагать, будто Антанта будет настолько любезна, что заключит с нами перемирие на условиях, которые дали бы нам возможность в случае неудачи мирных переговоров привести в оборонительное состояние нашу армию и наши границы.
У нас остается только одно средство, чтобы добиться лучших условий, а возможно даже сохранения германизма: призыв всего народа к самой решительной защите нашей чести и жизненных потребностей, сопровождаемый немедленным действием, которое не оставит ни малейшего сомнения в нашей воле как за границей, так и внутри страны. Такой образ действий будет правилен даже и в том случае, если мы все еще готовы пойти на уступки противнику. Правда, в последнем случае сохранится опасность того, что ни враг, ни мы сами не примем всерьез наших слов. Упадок чувства чести и морального состояния, начавшийся на родине, через этапные пункты проник на фронт. Войска не могут держаться и сражаться дальше, если они совершенно ясно видят, что родина отдает все. За что бороться солдатам, как поддерживать моральное состояние войск офицерам? В таких условиях это невозможно.
Решительное укрепление нашего западного фронта всеми имеющимися войсками, формирование гражданских батальонов для поддержания порядка на родине, неуклонное продолжение подводной войны, которая оказала значительно большее влияние, чем предполагают у нас, воздействие всеми возможными способами на психологию солдат, одинаковое питание для офицеров и солдат, широкое разъяснение государственными органами наших практических целей. Каждый немец должен понять, что без этого наш народ превратится в наемных рабов наших врагов.
Чтобы провести указанные мероприятия, необходима диктаторская власть, которую в противоположность нам создали у себя наши враги. Совершенно безразлично, взгляды какой партии будет проводить эта власть во внутренней политике. Она должна лишь обратить все свои силы единственно против внешнего врага.
Таковы мои взгляды, изложенные здесь вкратце, но являющиеся плодом многолетних размышлений, и не имеющие ничего общего с шовинизмом, аннексионизмом и недооценкой необходимости заключить мир; они имеют в виду только спасение нашего народа от самой тяжелой опасности.
Быть может, они не приведут к успеху, но во всяком случае лишь этим путем можно достигнуть успеха, всякий же иной неизбежно приведет нас к позорному концу.
Если ваше великогерцогское высочество желают выслушать еще одно мнение о нашем положении на море, то я настоятельно рекомендую вам принять в ближайшее время находящегося сейчас здесь г-на адмирала фон Трота – начальника штаба флота Открытого моря. Никто не способен судить об общем положении более спокойно, чем этот офицер, пользующийся доверием всего флота. Насколько мне известно, он живет у начальника морского кабинета адмирала фон Мюллера.
Учитывая срочность вопроса, я позволил себе послать копию этого письма генерал-фельдмаршалу фон Гинденбургу и его превосходительству статс-секретарю Шейдеману.
Вашего великогерцогского высочества остаюсь с величайшим почтением фон Тирпиц{195}
Правительство принца Макса Баденского пало жертвой неслыханного жульничества чуждых народу шептунов. Подводная война была прекращена, условия капитуляции выполнены, с Антантой был «согласован» вопрос о заключении справедливого мира на основе 14 пунктов Вильсона, а все инакомыслящие, все действительно национально настроенные немцы попали в опалу, хотя армия и флот, без сомнения, смогли бы продержаться до весны 1919 года и, таким образом, добиться настоящих мирных переговоров. В эти мрачнейшие дни германской истории, когда мы имели еще полную возможность с мечом в руках предложить не менее нас утомленному врагу заключить справедливый мир, но отбросили эту возможность, чтобы погрузиться в хаос, я, в качестве председателя отечественной партии, написал рейхсканцлеру второе письмо. Берлин, 30 октября 1918 г.
Ваше великогерцогское высочество милостиво приняли мое почтительнейшее письмо от 17 с.м., но в то же время вынесли по одному важному вопросу, а именно о подводной войне, решение, от которого как я, так и военные и морские авторитеты вас предостерегали. При создавшемся положении я считаю своим долгом вновь изложить вашему великогерцогскому высочеству одну мысль, которую я недостаточно подчеркнул в моем предыдущем письме.
Чтобы военное отступление не превратилось в катастрофическое бегство, оно должно от времени до времени сопровождаться контратаками против преследующего врага. То же самое возможно, даже в большей степени должно иметь место при политическом отступлении. Если даже нам кажется ясным, что мы ничего не можем достигнуть военными средствами, мы все же должны помнить, что и у противника из чисто психологических побуждений усиливается нежелание идти на большие жертвы. В 1871 году Франция благодаря своей стойкости даже после заключения перемирия сумела спасти Бельфор во время мирных переговоров{196}. Если солдат отдает в бою свой меч, он может рассчитывать на пощаду. Но если это происходит в области политики, если побежденный делает себя совершенно беззащитным и сдается без сопротивления, то он возбуждает в победителе чувства, противоположные уважению и скорее внушает ему желание беспощадного «наказания».
По этой причине, не говоря уже о позоре, который не изгладится в течение столетий, я не могу представить себе даже с чисто материальной стороны худшего мира, чем тот, который был бы нам навязан, если бы мы попросту капитулировали в момент, когда сила нашего сопротивления далеко еще не иссякла. Если мы преждевременно разоружимся, враг, который правильно оценивает эту силу, станет обращаться с нами не мягче, а напротив, суровее и грубее, ибо к его упоению победой присоединится еще чувство презрения к противнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124
На наше последнее предложение мира и перемирия, которое предусматривало столь большие уступки, что было равносильно отказу от положения великой державы, Вильсон дал деловой ответ, потребовав от нас в первую очередь сложить оружие. Ему точно известно, что прекращение подводной войны лишит Германию возможности продолжать сопротивление. Требование прекращения подводной войны, в нынешнем и будущем значении которой в неприятельском лагере, как это показывает речь Черчилля, отдают себе полный отчет, является ядром ноты Вильсона; его ядро он постарается окутать пафосом морального негодования. В то же время эта нота разжигает ярость его людей и их опьянение победой. Он, разумеется, не стал бы делать этого, если бы собирался поступить с нами более или менее миролюбиво. Вопреки неофициальным обещаниям, на самом деле будет иметь место обратное. Эти обещания – просто трюки политических шантажистов.
Ответ Вильсона показывает далее, что было бы ошибкой предполагать, будто Антанта будет настолько любезна, что заключит с нами перемирие на условиях, которые дали бы нам возможность в случае неудачи мирных переговоров привести в оборонительное состояние нашу армию и наши границы.
У нас остается только одно средство, чтобы добиться лучших условий, а возможно даже сохранения германизма: призыв всего народа к самой решительной защите нашей чести и жизненных потребностей, сопровождаемый немедленным действием, которое не оставит ни малейшего сомнения в нашей воле как за границей, так и внутри страны. Такой образ действий будет правилен даже и в том случае, если мы все еще готовы пойти на уступки противнику. Правда, в последнем случае сохранится опасность того, что ни враг, ни мы сами не примем всерьез наших слов. Упадок чувства чести и морального состояния, начавшийся на родине, через этапные пункты проник на фронт. Войска не могут держаться и сражаться дальше, если они совершенно ясно видят, что родина отдает все. За что бороться солдатам, как поддерживать моральное состояние войск офицерам? В таких условиях это невозможно.
Решительное укрепление нашего западного фронта всеми имеющимися войсками, формирование гражданских батальонов для поддержания порядка на родине, неуклонное продолжение подводной войны, которая оказала значительно большее влияние, чем предполагают у нас, воздействие всеми возможными способами на психологию солдат, одинаковое питание для офицеров и солдат, широкое разъяснение государственными органами наших практических целей. Каждый немец должен понять, что без этого наш народ превратится в наемных рабов наших врагов.
Чтобы провести указанные мероприятия, необходима диктаторская власть, которую в противоположность нам создали у себя наши враги. Совершенно безразлично, взгляды какой партии будет проводить эта власть во внутренней политике. Она должна лишь обратить все свои силы единственно против внешнего врага.
Таковы мои взгляды, изложенные здесь вкратце, но являющиеся плодом многолетних размышлений, и не имеющие ничего общего с шовинизмом, аннексионизмом и недооценкой необходимости заключить мир; они имеют в виду только спасение нашего народа от самой тяжелой опасности.
Быть может, они не приведут к успеху, но во всяком случае лишь этим путем можно достигнуть успеха, всякий же иной неизбежно приведет нас к позорному концу.
Если ваше великогерцогское высочество желают выслушать еще одно мнение о нашем положении на море, то я настоятельно рекомендую вам принять в ближайшее время находящегося сейчас здесь г-на адмирала фон Трота – начальника штаба флота Открытого моря. Никто не способен судить об общем положении более спокойно, чем этот офицер, пользующийся доверием всего флота. Насколько мне известно, он живет у начальника морского кабинета адмирала фон Мюллера.
Учитывая срочность вопроса, я позволил себе послать копию этого письма генерал-фельдмаршалу фон Гинденбургу и его превосходительству статс-секретарю Шейдеману.
Вашего великогерцогского высочества остаюсь с величайшим почтением фон Тирпиц{195}
Правительство принца Макса Баденского пало жертвой неслыханного жульничества чуждых народу шептунов. Подводная война была прекращена, условия капитуляции выполнены, с Антантой был «согласован» вопрос о заключении справедливого мира на основе 14 пунктов Вильсона, а все инакомыслящие, все действительно национально настроенные немцы попали в опалу, хотя армия и флот, без сомнения, смогли бы продержаться до весны 1919 года и, таким образом, добиться настоящих мирных переговоров. В эти мрачнейшие дни германской истории, когда мы имели еще полную возможность с мечом в руках предложить не менее нас утомленному врагу заключить справедливый мир, но отбросили эту возможность, чтобы погрузиться в хаос, я, в качестве председателя отечественной партии, написал рейхсканцлеру второе письмо. Берлин, 30 октября 1918 г.
Ваше великогерцогское высочество милостиво приняли мое почтительнейшее письмо от 17 с.м., но в то же время вынесли по одному важному вопросу, а именно о подводной войне, решение, от которого как я, так и военные и морские авторитеты вас предостерегали. При создавшемся положении я считаю своим долгом вновь изложить вашему великогерцогскому высочеству одну мысль, которую я недостаточно подчеркнул в моем предыдущем письме.
Чтобы военное отступление не превратилось в катастрофическое бегство, оно должно от времени до времени сопровождаться контратаками против преследующего врага. То же самое возможно, даже в большей степени должно иметь место при политическом отступлении. Если даже нам кажется ясным, что мы ничего не можем достигнуть военными средствами, мы все же должны помнить, что и у противника из чисто психологических побуждений усиливается нежелание идти на большие жертвы. В 1871 году Франция благодаря своей стойкости даже после заключения перемирия сумела спасти Бельфор во время мирных переговоров{196}. Если солдат отдает в бою свой меч, он может рассчитывать на пощаду. Но если это происходит в области политики, если побежденный делает себя совершенно беззащитным и сдается без сопротивления, то он возбуждает в победителе чувства, противоположные уважению и скорее внушает ему желание беспощадного «наказания».
По этой причине, не говоря уже о позоре, который не изгладится в течение столетий, я не могу представить себе даже с чисто материальной стороны худшего мира, чем тот, который был бы нам навязан, если бы мы попросту капитулировали в момент, когда сила нашего сопротивления далеко еще не иссякла. Если мы преждевременно разоружимся, враг, который правильно оценивает эту силу, станет обращаться с нами не мягче, а напротив, суровее и грубее, ибо к его упоению победой присоединится еще чувство презрения к противнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124